Равноценный обмен (СИ) - Игорь Шилов

Только через двадцать две минуты, могу это заявить теперь с полной уверенностью, нас запустили на палубу, не принеся даже малейших извинений и не объяснив причину столь долгого отсутствия, на рабочем месте.

—Следуйте за мной - сухо произнёс старший помощник и поглядев на собаку добавил, - вашего питомца определим в носовой трюм.

Спустившись по узкой, деревянной лестнице, метров на пятнадцать в низ, используя в качестве подсветки слабое пламя керосинового фонаря, мы достигли нижней палубы, где было сыро и не уютно.

—А у вас ничего по лучше не найдётся? - решился я задать вопрос старпому, после увиденного.

—К сожалению клетки большого размера, у нас имеются только здесь. Я понимаю, что это не идеальное место для собаки, но ничего лучшего предложить не могу, - ответил моряк на мой вопрос и тут же продолжил. - Так и быть, разрешу вам прогуливать его на верхней палубе, в ночное время суток, в качестве компенсации.

—Кормить то его тут нормально будут? - снова спросил я, приняв разрешение выгуливать пса ночью, как что то само собой разумеющееся.

—За это можете не беспокоится, отходов у нас столько, после пассажиров остаётся, что мы могли бы трёх таких, как ваш, прокормить.

Делать не чего приходится со всем соглашаться, права качать бесполезно, потому что их у меня совсем нет. Собака здесь находится в качестве зайца, несмотря на то, что денег за её проезд уплачено почти столько же сколько и за мой.

—Мне сейчас снова на берег сходить? - спросил я помощника капитана, когда мы с ним оказались на палубе.

—Зачем же. Сейчас я предоставлю вам матроса он проводит вас в низ, туда, где у нас расположены пассажирские каюты, занимайте любою одноместную и можете чувствовать себя на нашем корабле, как дома.

—Спасибо - поблагодарил я, собравшегося уходить моряка.

—Не за что - ответил он мне и козырнув пошёл по палубе, но через несколько шагов вдруг остановился, повернулся в мою сторону и снова заговорил. - Я бы вам советовал занять самую крайнюю, ту что прямо у трапа. В ней может и шумновато будет в течении дня, зато ночью воздух свежее, да и от общественного гальюна далеко.

—Благодарю за совет - поблагодарил я помощника.

—Всего доброго - ещё раз козырнув, сказал он и пошёл в ту сторону, где находилась корма.

Я не очень сообразил, куда мне сейчас деваться, поэтому так и стоял на месте до тех пор, пока не подошёл ко мне матрос в тёмной форменной одежде и с бескозыркой на голове.

—Прошу вас сэр следовать за мной - сделал он мне предложение, которое я ждал от него.

Мы прошли вдоль борта корабля, в ту же сторону, куда до этого проследовал помощник капитана. Затем, через достаточно большой люк, по крепкой деревянной лестнице с поручнями, ширина которой достигала полутора метров, спустились вниз, туда, где находились пассажирские каюты. Темень здесь почти такая же, как и в трюме, куда пристроили моего пса, и если бы не фонарь в руках матросика, набил бы я себе здесь шишек.

—Какую каюту занимать будите? - спросил сопровождавший меня человек, подняв светильник над головой.

—Самую крайнюю, по совету друзей - ответил я ему.

—Тогда вам сюда - показал он мне на узкую дверку, с цифрой один по середине, а потом достал из кармана связку ключей, отцепил от неё один и протянул мне. - Это ваш, открывайте.

Я открыл дверь, запертую на внутренний замок и попытался зайти внутрь каюты, но матрос вежливо придержал меня и просунув в тёмное помещение руку с фонарём вошёл туда первым. Затем он словно факир вытащил из своего бездонного кармана, маленькую книжечку, как оказалось со спичками, и поставив свой светильник на маленький столик, располагавшийся у дальней стены, между деревянной кроватью и настенной полкой, зажёг свечу, стоявшую на нём. В помещении без окон стало сразу светлее и я смог разглядеть, что ни чего в нём, кроме увиденного мной ранее, больше нет. Ненавязчивый сервис тут у них, ничего не скажешь.

—Свеча выдаётся раз в сутки, спички, раз в три дня - уведомил меня матрос и забрав свой фонарь, удалился.

—Круто. Прямо карцер какой то, а не каюта за двадцать пять долларов - подумалось мне и тут же вспомнилась знаменитая фраза, которую я проговорил в слух. - И они ещё борятся за звание дома высокой культуры и быта.

Присев на жёсткий топчан, на котором имелся узкий матрац, лежала подушка, одеяло и похоже на то, что две простыни, задумался о том, чем же я буду здесь заниматься те, почти две недели, которые понадобятся кораблю, чтобы прибыть в пункт назначения. Свеча на сутки, смешно, да её хватит не больше чем на час беспрерывного горения, пришёл я к неутешительному выводу, поглядывая на светло жёлтый восковый столбик, стоящий в маленькой стеклянной колбочке. Я понимаю, что корабль деревянный и игры с открытым огнём могут привести к необратимым последствиям, но от этого легче почему то не становится. Нет, если погода будет приемлемой, то можно и на палубе посидеть, а если не получится договориться с небесной канцелярией, тогда что делать? В кассе хотя бы предупредили, когда билеты продавали, что свечи самому покупать надо, так промолчали же, а теперь как быть? Бежать в магазин поздно, то есть рано, он ещё закрыт и откроется как раз в тот момент, когда мы отплывать начнём. Жалобу накатать? А на кого и где? До кассы я, пожалуй, успею неспешным шагом дойти, поскандалить там на прощание и даже ещё обратно добраться, к началу посадки остальных пассажиров, времени хватит. Так и сделаю, не в темноте же оставшееся до отплытия время сидеть или по палубе, которая ещё успеет надоесть, без толку болтаться, под ногами у команды.

На берег я сошёл и даже прогуляться по нему смог, а вот закатить скандал, перед отъездом, не вышло. Касса к сожалению, не работала, а висевшая на её закрытом окошке надпись: "Билетов нет", говорила о том, что смысла ждать, когда заведение откроют, тоже нет. Стукнул кулаком по деревянной дверке, преграждающей доступ в маленький кабинетик и вышел на улицу, так и не излив ни на кого свою обиду.

Люди, постепенно заполнявшие собой причал, выглядели примерно так же, как и те, которых я видел здесь несколько дней назад, во время прихода "Луизы" в порт этого маленького городка. Мужчины, почти поголовно, в строгих костюмах, белоснежных рубашках и галстуках, женщины в длинных платьях, разных цветов или в, примерно такой же длины, юбках и белых блузках. У тех и других обязательно головной убор, и что характерно те и другие носят исключительно шляпы, правда у женщин, в отличии от мужчин, моделей гораздо больше. Рядом с отплывающими стоят только дорогие, кожаные чемоданы или не менее респектабельные дорожные сумки, разных размеров. Таких как я, одетых по ковбойской моде, на пальцах можно пересчитать, а людей, одетых в одежду, которую обычно носят в русской части города, не видно совсем. Хорошо бы я тут выглядел, если бы вдруг решил плыть в том, что мне досталось в подарок от старика. Я и сейчас буду среди этих красавцев и красавиц выглядеть, как белая ворона, потому что мне даже отсюда видно с каким пренебрежением они смотрят на тех, кто ходит рядом с ними в джинсовой одежде, а что говорить о тех лохмотьях, которые и мне самому не очень то нравились.

Отплытие трёх мачтового парусного корабля, с дымившей над палубой, чёрным, густым дымом, трубой, состоялось по расписанию, ровно в девять часов утра, по местному времени. Провожающих на берегу было не меньше чем отъезжающих, они не переставая махали в след отчалившей "Луизе", желая пассажирам приятного плавания, попутного ветра и просто всего хорошего. С борта судна, оставшимся дома, тоже посылали приветы, воздушные поцелуи и что то громко говорили, стараясь перекричать образовавшийся в окружающем нас пространстве шум. В общем то обычная, в таких случаях, картина, но именно она произвела на меня такое впечатление, от которого стало так одиноко, не уютно и холодно. Почему то захотелось взять да, и убежать к себе в каюту, спрятаться там под одеяло, и не вылезать от туда до тех пор, пока всё снова не встанет на свои места, и у меня тоже появится возможность махать кому нибудь из своих знакомых, провожая их в дальнюю дорогу. Ни куда убегать я конечно не стал, хотел было спуститься в трюм к Вислоухому, но передумал, вспомнив про то какая там темень, холодрыга и сырость. Ему в клетке сейчас, наверное, тоже не очень весело и тоже хочется хотя бы не много тепла, и участия, но не то у меня, в данный момент, настроение, чтобы тепло раздавать. Поэтому остался я на палубе вместе со всеми, да так и продолжал глазеть на всё происходящее вокруг меня, стараясь задавить в себе внезапно возникшие чувства, не соответствующие моему теперешнему облику.

Первые три дня плавания в открытом океане, прошли можно сказать быстро и не заметно, а вот начиная с четвёртого, усталость от однообразного пейзажа и замкнутого пространства начала накапливаться. Не знаю, может конечно это моё сугубо личное мнение и возникло оно от того, что я практически ни с кем на этом корабле, кроме Вислоухого конечно, не общался, но мне почему то кажется, что именно с этого дня пассажиры всё чаще стали вглядываться в горизонт в поисках долгожданной земли.