И был вечер - Галина Ли

Эльф поперхнулся от неожиданности, а я ехидно осведомилась, — Это что, неудачный заменитель котов?! Знала бы, что тебе доставляют удовольствие такие вещи, притащила бы с поверхности своего Барсика!

Зверек тем временем снова забрался на стол и уставился на эльфа немигающими темными глазищами, словно в ожидании объяснений. Я все-таки не смогла удержаться от соблазна потрогать чудесное создание, осторожно протянула руку и коснулась его коричневатой игольчатой шерстки.

Животное было как настоящее и живое. Шерсть на ощупь была ничуть не жестче той же стриженой нутрии на шубах, правда внешне сильно напоминала производный материал, то есть камень. А вот запах зверек взял хлебный, почти ванильный.

Мелкая дрожь пробежала по его тельцу, и мангусто-хорек прогнулся от удовольствия под ласковой рукой ничуть не хуже моего вредного Барсика, что любил отмечать приход весны желтыми потеками на стене в прихожей.

— Какая прелесть! — искренне восхитилась я и потребовала объяснений, — Ты его, зачем создал? Чтобы мне скучно не было или с конкретной целью?

Эльф довольно улыбнулся, — Это наши глаза и уши.

Я хмыкнула, ну с глазами это еще, куда ни шло, а вот ушами зверек на создателя ничуть не походил.

Итивель вздохнул, угадав мои мысли, — Как вы люди, все-таки, склонны все воспринимать буквально!

Эльфы, в отличие от нас, простых смертных, мыслили более творчески и неординарно.

По замыслам моего союзника, я должна была обеспечить доставку этих «органов осязания» к месту заточения Сашки и Ленки, а его задача состояла в том, чтобы выбраться оттуда самостоятельно и запомнить дорогу. Ведь, если нам удастся освободить узников, надо хорошо соображать, куда направить свои стопы, иначе можно очутиться в еще более страшном месте, чем подземелье «ошибки эволюции».

Зверек, между тем, явно устав внимать мудрым речам своего создателя, соскочил со стола и принялся метаться по комнатам. Он заглядывал во все углы, залазил под одеяло, нырял в корзинки и пустые коробочки, что скапливаются в любом жилом помещении, будь оно человеческим или эльфийским. Больше всего он напоминал сейчас ртутный шарик, что остается от разбитого градусника. Стоило «мангусту» (так я решила его называть), соприкоснуться с каким-нибудь предметом, как он тут же кидался в противоположную сторону. Эльф переносил эти метания с невозмутимостью истинного аристократа, а я устала быстро и поэтому начала «доставать» создателя источника раздражения.

— Итивель, скажи мне, а ты когда творил, о его мозгах подумал? Если они каменные, ты уверен, что он будет в состоянии запомнить дорогу? А что он будет есть? А как он увидит дорогу? Ты ему что, фонарик на лоб прикрепишь?

Эльф спокойно пропустил мимо ушей большую часть моих вопросов, ответив только на те, какие счел достойными внимания, — У него есть тепловое зрение. Третий глаз. Он видит потоки воздуха.

И эльф указал на тот самый бугорок на макушке животного, который я чуть было не разгладила.

— И есть, он может почти все, от камня до дерева.

— Да?! — удивилась я и вытянула из-под мангуста тапочки. Уж больно подозрительно он к ним принюхивался.

— Тогда корми его срочно чем-нибудь, мне чего-то не хочется лишаться любимых вещей! И ты не ответил мне про мозги! Если они у него каменные, то шансов на удачный исход становится меньше.

Итивель усмехнулся, — Не переживай, соображает он ничуть не хуже нас с тобой, просто никак не привыкнет к новому телу.

— А что, было еще и старое? — тут же уцепилась я за слова эльфа.

Эльф взял мангуста на руки, почесал за ушком и улыбнулся, — Конечно, было. В прошлой жизни. Я попросил «свободную» душу помочь нам в нашем деле.

Ничего себе…. Вот так и начнешь верить в реинкарнацию!

Наверное, взгляд у меня после его слов стал странноватым, потому, что эльф снизошел до объяснений, — Это дух одного из умерщвленных демонами. Он не сможет снова обрести покой до тех пор, пока его прах не будет предан земле. Он не один тут скитается, но единственный, кто вызвался нам помочь.

— Может он уже и дорогу знает? — с надеждой уставилась я на зверька. Мангуст ответил мне пренебрежительным взглядом и стал перебирать шерсть лапками, в поисках насекомых.

— Итивель, а ты уверен, что этот дух принадлежал человеку? — не поверилось мне.

— Не уверен, — легкомысленно ответил Итивель, — Но других вариантов все равно не было.

— А почему ты ему крылья не сделал?

Я подсунула зверьку свой указательный палец, и он начал с большим усердием его вылизывать, пытаясь между делом и на нем выкусывать блох, получалось очень щекотно. Не дождавшись ответа от эльфа, я повернула к нему голову. Итивель смотрел на меня, слегка приоткрыв рот и широко раскрытыми глазами. Я с трудом удержалась от ехидного комментария про то, что прежде что-то творить, неплохо было бы посоветоваться с напарником, раз уж у самого с креативом плохо.

Эльф виновато потупил глаза. Эх, отвык дивный народ от белого света (что с них взять — «дети подземелья»), видно, поэтому мысль о крылатом помощнике просто не посетила, светлую голову моего союзника. И теперь нам всем придется расплачиваться за это упущение потерянным временем и лишними переживаниями. Притом это в случае хорошего расклада.

Опыты с сознательным пробуждением мы передвинули на вечер, решив преподать нашему разведчику «курс молодого бойца», а заодно и «правила проживания в общежитии». И пока «Пигмалион» занимался дрессурой, я пыталась вылепить из остатков массы что-нибудь эдакое, что могло бы послужить достойным ответом творению остроухого. Увы…. Последние уроки лепки были еще в детском саду. У меня получилось только слабое подобие «шоколадного дракончика» из мультфильма, того самого, что постоянно орал «Мне! Мне! Мне!».

Не желая становиться предметом насмешек, я тайком сунула игрушку под матрас, и пообещала сама себе завтра, по тихому, выкинуть ее за пределами города. Этот жест не прошел мимо зоркого взора моего союзника, и он тут же запустил следом свою шаловливую ручку.

— Это что? — недоуменно покрутил пред собой плод моей детской фантазии эльф.

— Альтернатива! Вдруг еще одна душа проникнется к нам сочувствием! — объявила я, стараясь скрыть свое смущение.

— По-моему, лучше не надо, — пробормотал Итивель, глядя с сомнением на большой живот дракончика, а мангуст с презрением фыркнул, поддержав его.

— Ну, вас обоих! — обиделась я за свое произведение и отправилась на поиски местных кузнецов, пока я ваяла бессмертный «шедевр», в мою голову пришла одна, но очень ценная мысль. Во всяком случае, я на это надеялась.