Край навылет - Томас Пинчон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Короче. Такая комната, в ней никакого фаянса, похожа на лабу, испытательные стенды, оборудование и прочая срань, кабели, разъемы, детали и персонал под какой-то наряд-заказ, про который я быстро понимаю, что ничего не хочу об этом знать. Плюс как раз тут замечаю, что там повсюду лопочут эти эй-рабы, и как только я в дверь, они тут же затыкаются.
– Как ты понял, что это арабы, у них прикиды, верблюды, что?
– Похоже на арабский, когда говорили, уж точно не англы и не китайцы, а когда я им помахал типа «Ё, мои негритосы песков, чё как…»
– Редж.
– Ну, скорее вроде «Ayn al-hammam», где у вас тубзик, и тут один из них подходит такой, ледяной, вежливый: «Вы туалет ищете, сэр?» Другие что-то бормочут, но никто в меня не стреляет.
– Камеру они увидели?
– Трудно сказать. Через пять минут меня вызывают в кабинет к самому́ Большому Отморозку, он первым делом желает знать, успел ли я заснять эту комнату или парней в ней. Я ему говорю, нет. Вру, конечно… А он такой: «Потому что если успели, вам нужно будет отдать этот материал мне». Такое вот «нужно», как, типа, когда копы тебе говорят, что «нужно» отойти на шаг от машины. Тут-то я и начал бояться. Пожалел, что вообще с этим блядским проектом связался, чесслово.
– А что эти ребята делали? Собирали бомбу?
– Надеюсь, нет. Вокруг валялось слишком много печатных плат. Бомба с таким количеством встроенной логики? Неполадки на линии.
– Можно посмотреть материал?
– Запишу тебе на диск.
– Эрик видел?
– Пока нет, он патрулирует как раз сейчас, где-то на границе Бруклина-Куинза, делая вид, будто он торчок и кат хочет себе срастить. А на самом деле ищет хавалдара Мроза.
– Чего это он вдруг такой целеустремленный?
– Думаю, дело в сроще, но стараюсь не спрашивать.
Она в ду́ше, стремится прозреть, когда кто-то сует голову за занавеску и принимается издавать пронзительные звуковые эффекты «ии-ии-ии» сцены в душе из «Психопата» (1960). Было время, когда она б завизжала, с ней случился бы какой-нибудь припадок, но теперь, признав некий юмор этого замысла, она лишь бормочет:
– Добрый вечер, лапуся, – ибо не кто иной, как, разумеется, и-близко-не-ушедший-в-историю Хорст Лёффлер, явился, как Бэзил Сент-Джон в жизнь Бренды Старр, без предупреждения, лицо изрезано накопившимися за этот год морщинами, уже на низком старте к отбытию, а обратным планом, как по сигналу суфлера, по краю век Бренды Старр бегут вспышки поляризованной слезки.
– Эй! Я на день раньше, тебя удивляет?
– Нет, и еще попробуй так не пялиться, Хорст? Я выйду отсюда через минуту. – Это у него стояк? Она ретировалась в глубину душа слишком быстро и не успела заметить.
Максин прибывает на кухню, розово-распаренная и влажная, волосы закручены в полотенце, в махровом халате, украденном с курорта в Колорадо, где они когда-то провели пару недель, еще когда мир был романтичен, и обнаруживает, что Хорст мычит, по некой причине, которую она нипочем не станет выяснять, тему из «Мистера Роджерза» «Прекрасный день стоит у нас в окру́ге», а сам роется в морозилке. Комментируя по ходу различные детали заиндевелой истории. В самолете кормили объедками, не иначе.
– Вот оно. – У Хорста дар лозоходца применительно лишь к мороженому «Бен-и-Джерри», и он выволакивает полукристаллизовавшуюся кварту «Кусманов-обезьянов», садится, берет в каждую руку по огромной ложке и вкапывается. – Так, – немного погодя, – и где мальчишки?
Лишняя ложка, она понимает, – для упихивания.
– Отис ужинает у Фионы, Зигги в школе, репетирует. Они ставят «Парни и куколки» в субботу вечером, поэтому ты как раз вовремя, Зигги будет Нейтаном Детройтом. У тебя на носу осталось.
– Скучал я по вам, ребята. – Нечто чудно́е в его интонации намекает на то, уже не впервой, что, если Максин предпочтет, она могла бы это признать, отнюдь не требуя маниакально-эгоистичной гонки вокруг света за сывороткой черной орхидеи – чего, что фактически и едва ли известно самому Хорсту, его иммунная система на самом деле не очень хорошо нынче переваривает в ужасных Блюзах Бывшего. – Мы, наверное, закажем на дом, как только Зигги вернется, если тебе интересно.
И примерно тут заявляется сам Зигги.
– Мам, что это за подонок, небось еще одна свиданка вслепую?
– Как, – Хорст, окинув взглядом, – опять ты.
Обнимаясь, как Максин кажется краем глаза, чуть дольше, чем ожидаешь.
– Как твое еврейское жоподёрство?
– О, помаленьку. На прошлой неделе убил тренера.
– Обалдеть.
Максин делает вид, что просматривает пачку меню навынос.
– Вы чего есть хотите? Кроме того, что еще живо.
– Если только не эта макро-шизо-хипейская жрачка.
– Ай, ладно тебе, пап, – Пророщенный Рулет? Органическая Свекла во Фритюре? ммм-ммм!
– Слюни текут от одной мысли!
Немного погодя к ним прибивается Отис, вот он-то поистине разборчив, по-прежнему голодный, потому что рецепты Вырвы тяготеют к экспериментальным, поэтому к кипе меню навынос добавляются новые, и переговоры грозят затянуться до глубокой ночи, что лишь усложняется Правилами Жизни Хорста, как то: избегать ресторанов, на чьих логотипах у еды есть лицо или она обряжена в причудливый костюм. В итоге, как обычно, заказывают во «Всеобъемлющей пицце», чей выбор начинок, корочек и опций форматирования достигает толщины каталога «Хэммэкера-Шлеммера» в праздничный сезон, а зона покрытия доставкой, что спорно, похоже, даже не включает в себя эту квартиру, отчего потребна обычная талмудическая дискуссия по телефону, привезут ли они для начала еду вообще.
– Если только к девяти я окажусь у ящика, – ибо Хорст преданный зритель кабельного канала «БиОГля», который транслирует только кинобиографии. – Скоро Открытый чемпионат США, всю эту неделю байопики гольферов, Оуэн Уилсон в роли Джека Никлауса, Хью Грант в «Истории Фила Микелсона»…
– Я собиралась смотреть кинофестиваль Тори Спеллинг по «Времяжизни», но я всегда могу уйти к другому телевизору, прошу тебя, чувствуй тут себя совсем как дома.
– Обалденная услуга, мой мал-ленький бубличек со всем и сразу.
Мальчишки закатывают глаза, боле-менее синхронно. Прибывают пиццы, все вгрызаются, выясняется, что в этот приезд Хорст намерен задержаться в Нью-Йорке на какое-то время.
– Я приподснял себе контору во Всемирном торговом центре. Или точнее будет сказать «на», это сотый-с-чем-то этаж.
– Не вполне соевые земли, – замечает Максин.
– Ой, теперь уже не важно, где мы располагаемся. Эпоха голосового рынка подходит к концу, все переключаются на эту штуку «Глобэкс» в интернете, я просто дольше большинства приспосабливался, не выйдет с торгами – всегда могу быть статистом в кино про динозавров.
Очень поздно, сумев оторваться от сложностей с ярлыком «хэшеварзов», Максин притягивается к запасной спальне голосом из телевизора, который говорит с изящным умопомешательством настояния, почти что знакомым…
– Я уважаю ваш… опыт и знакомство с площадкой, но… мне кажется, для этой лунки… пятый айрон был бы… неуместен… – и, само собой, это Кристофер Уокен, в главной роли в «Истории Чи-Чи Родригеса». А на кровати Зигги, Отис и их отец кучей дремлют перед экраном.
Ну, они его любят. Что ей с этим делать? Ей хочется прилечь рядышком, вот что, и досмотреть кино, но они заняли все наличное место. Она уходит в гостиную, и обустраивается там, и засыпает на диване, но только после того, как Чи-Чи выигрывает Западный открытый 1964 года одним ударом, у Джина Хэкмена в эпизодической роли Арнольда Палмера.
Если б ты действительно злилась так, как все – ну, Хайди – думают, следовало бы с этим разобраться, говорит она себе перед тем, как совсем задремать, добилась бы запретительного судебного приказа и отправила их в лагерь в Кэтскиллах…
На следующий день Хорст берет Отиса и Зигги к себе в новую контору во Всемирном торговом центре, и они обедают в «Окнах на весь свет», где положен дресс-код, поэтому мальчики надевают пиджаки и галстуки.
– Как в Коллиджиэт идти, – бормочет Зигги. По случаю, в тот день дует более чем умеренный ветер, отчего башня покачивается взад-вперед пяти-, хотя ощущается десяти-, футовыми колебаниями от оси. В ненастные дни, по словам Хорстова соарендатора Джейка Пименто, ощущение, будто сидишь в вороньем гнезде очень высокого парусника, откуда можно поглядывать вниз на вертолеты и частные самолетики, на соседние высотные здания. – Как-то тут хлипко, – кажется Зигги.
– Не-а, – грит Джейк, – строили, как линкор.
10
Субботним вечером в Кугельблице, хоть бригада осветителей обдолбалась и путала или забывала реплики, а детки, игравшие Скай и Сару, в реале – устойчивая пара, громко и публично рассорились на генеральной репетиции, «Парни и куколки» – ошеломительный успех, который еще лучше будет смотреться на дивиди, куда м-р Камнечат, режиссер, их снимает, с учетом множества проблем с оптическими осями в Аудитории Скотта и Нутеллы Вонц, чей архитектор ввиду некоего умственного расстройства постоянно менял свое мнение насчет таких нюансов дизайна, как, например, стоит ли рядам сидений действительно смотреть на сцену, тип-того.