Зависть - Сандра Браун

— Да. Я узнала, где живет автор, и… Хотя это было непросто! — с гордостью добавила она.

— Непросто? Он что, не оставил контактного телефона? — удивился Ной.

— Это долгая история, а у нас через десять минут важная встреча, — напомнила Марис. — Я потом расскажу тебе подробно, пока же я сама мало что знаю. Одно бесспорно — случай очень необычный. Этот человек совсем не похож на тех молодых авторов, которые во что бы то ни стало мечтают опубликовать свои произведения.

— Разве он не хочет опубликовать свой роман? Зачем же он тогда прислал тебе рукопись?

— Дело в нем самом. Это упрямый, ершистый, даже грубый человек. К тому же он, похоже, и сам не понимает, насколько хорошо то, что он пишет. Придется его уговаривать, улещивать, в общем — гладить по шерстке, а по телефону сделать это довольно трудно. Вот почему я решила встретиться с ним лично.

— Понятно, — кивнул Ной, но Марис видела, что он почти не слушает ее. Сначала он перебирал телефонные сообщения, которые положил перед ним секретарь, потом бросил взгляд на наручные часы и, встав из-за стола, начал складывать в папку деловые бумаги. — Прости, дорогая, — проговорил он, — но нам пора на совещание. Когда ты планируешь уехать?

— Я собиралась отправиться в Джорджию завтра.

— Так скоро?

— Мне не терпится узнать, выйдет что-то из моей затеи или нет, а узнать это можно, только поговорив с автором. Обогнув стол, Ной чмокнул Марис в щеку.

— Тогда давай сходим вечером в ресторан; только ты и я, идет? — предложил он. — Если ты согласна, я скажу Синди, чтобы заказала для нас столик. Куда бы ты хотела пойти?

— Ты и вправду хочешь, чтобы я выбрала?

— Да, разумеется.

— Тогда давай останемся дома — просто закажем в ресторане какие-нибудь экзотические блюда. Я что-то соскучилась по тайской кухне…

— Отлично. А я выберу вино.

Они как раз выходили из кабинета, когда Ной неожиданно остановился:

— Фу ты черт! Я только что вспомнил — у меня встреча сегодня вечером.

— С кем?.. — протянула Марис разочарованно, и Ной назвал имя агента, представлявшего нескольких известных писателей.

— Если хочешь, — предложил он, — присоединяйся к нам. Я думаю, он будет рад тебя видеть. А потом поедем куда-нибудь вдвоем…

— Но мне нужно собрать вещи, — возразила Марис. — И сделать еще кое-какие дела. Я не могу весь вечер сидеть в ресторанах.

— Жаль, — огорчился Ной. — Но я уже дважды переносил нашу встречу. Если я сделаю это в третий раз, агент может решить, что я его избегаю.

— Конечно, — согласилась Марис. — Переносить нельзя. Во сколько ты планируешь вернуться?

Ной поморщился:

— Ты же знаешь этого парня — он обожает потрепаться о всяких пустяках, поэтому я боюсь, что могу вернуться намного позже, чем хотелось бы. — Почувствовав ее разочарование, он шагнул к ней. — Прости, Марис… — добавил Ной чуть тише. — Может быть, мне все-таки рискнуть и перенести встречу в третий раз?

— Нет-нет, этот человек нам нужен, — быстро сказала Марис. — Поезжай.

— Если бы ты заранее сказала, что хочешь развлечься, я бы…

— Простите, мистер Рид, — сказала секретарша Ноя, заглядывая в кабинет, — но вас и миссис Марис ждут в конференц-зале.

— Уже идем, — откликнулся Ной и повернулся к Марис:

— Труба зовет!..

— Да, разумеется.

— Ты не сердишься?

— Нет.

Ной крепко обнял ее.

— Ты — самая чуткая, самая отзывчивая жена в мире! Стоит ли удивляться, что я без ума от тебя? — шепнул он, целуя Марис и подталкивая к выходу. — А теперь поспешим, иначе нас начнут искать.

«ЗАВИСТЬ»

Глава 1

Штат Теннеси, Университет штата

1985 год

Члены студенческого сообщества всегда гордились тем, что здание их общежития было выстроено в форме незаконченного ромба. Оно напоминало своими очертаниями герб сообщества, и кое-кому это давало основания утверждать, будто такая форма была выбрана основателями студенческого братства специально, однако в действительности дело обстояло гораздо прозаичнее. В одна тысяча девятьсот десятом году студенты решили построить собственное общежитие, однако, будучи ограничены в средствах, вынуждены были экономить буквально на всем. Тут-то им и подвернулся этот угловой участок, от которого владелец не чаял избавиться. Он просил за него смехотворно малую сумму, и это решило дело.

Таким образом, именно форма участка определила архитектурное своеобразие нового здания. Только годы спустя кто-то из студентов подметил, что оно напоминает ромб — ромбическим был и герб сообщества студентов, однако, как уже говорилось, сходство было случайным.

В одна тысяча девятьсот двадцать восьмом году комитет по развитию университета принял решение превратить дорогу, рассекавшую студенческий городок на две равные части, в пешеходную зону с элементами ландшафтной архитектуры. Автомобильное движение решено было направить по боковой аллее, которая проходила прямо перед фасадом общежития.

Именно в результате этой, как бы сказал поэт, «слепой игры стихийных сил природы», а отнюдь не благодаря дальновидности основателей студенческого сообщества, общежитие оказалось на главном перекрестке университетского кампуса. Благодаря лому обстоятельству обитатели общежития чувствовали себя в привилегированном положении и отчаянно задирали нос, хотя особенно гордиться тут было нечем.

Общежитие было трехэтажным. Два крыла отходили от выходившего прямо на перекресток фасада под углом в сорок пять градусов, образуя тесный и мрачный внутренний дворик, в котором с трудом помещались автостоянка на полтора десятка машин, асфальтированная баскетбольная площадка с разбитыми щитами и проржавевшими кольцами без сеток, несколько мусорных контейнеров, из которых высыпался мусор, два угольных мангала и собачья будка с натянутым параллельно недостающей четвертой стене тросом, вдоль которого, громыхая цепью, бегал Самогон — желто-рыжий Лабрадор, охранявший подступы к автостоянке и служивший по совместительству живым талисманом студенческого братства.

Фасад здания выглядел куда как приличнее. Вымощенная кирпичом дорожка перед парадным входом была обсажена с обеих сторон бредфордскими грушами, которые каждую весну покрывались белоснежными цветами, образуя естественную декорацию для ежегодного весеннего слета выпускников. Фотографии груш в цвету регулярно появлялись на обложках университетских рекламных буклетов и брошюр, что вызывало законное негодование членов других студенческих сообществ. Чуть не каждый год кто-нибудь из них грозился спилить «чертовы груши» под корень, и тогда для охраны деревьев устанавливалось круглосуточное дежурство.