Проклятый ангел — свободный ангел - Александр Абердин

Алика рванулась ко мне, встала на колени и, схватив меня за руки, сбивчиво, постоянно всхлипывая, затараторила:

— Авик, прости меня! Это я во всём виновата. Если бы я не стала следить за тобой с фотоаппаратом и доставать Машку, показывая ей твои фотографии, то ничего бы этого не случилось. Я думала, что мы этому гаду больше не нужны, а он, оказывается даже послал за нами своего топтуна и тот ему обо всём докладывал и даже установил прослушку в наших номерах. Этот гад прилетел вчера вечером. Не поскупился даже зафрахтовать грузовой борт, прибыл на Кавказ со своими киллерами на двух бронированных джипах. Видно его топтун что-то о тебе пронюхал. Не начни я за тобой подсматривать, ничего бы не было.

Обняв девушку и крепко прижав к груди, я негромко сказал:

— Это судьба, Алика. Всё так и должно было произойти, чтобы ваша с Машей судьба переменилась к лучшему. Не плачь, всё будет хорошо, а сейчас мне нужно где-нибудь пристроить этих болванов, чтобы их никто не увидел.

Поднимаясь с корточек, я не отпустил Лику и та встала вместе со мной. Не отпустил я её и после этого, а поскольку на этот раз кожа девушки пахла страхом, то принялся сначала нежно целовать её лицо, а потом поцеловал так, что настроение Алики моментально переменилось. Маша, пристально посмотрев на меня, сначала нахмурилась, потом слабо махнула рукой, улыбнулась и вышла из коридора, а мы остались и продолжили целоваться. Руки Лики пришли в движение и стали ласкать сначала мою спину, а потом одна пошла вверх и добралась сначала до шеи, потом до макушки, а вторая вниз. Ну, мои руки тоже не висели плетьми вдоль тела, тем более, что когда я прижал к себе горячее, гибкое тело Лики, между прочим с несколько более выдающимися формами, чем у Маши, в бёдрах она была пошире, а её круглая, вздёрнутая кверху попка была и вовсе прелесть, не говоря уже про круглые, упругие, восхитительные груди. В общем в этой голубоглазой блондинке было намного больше демонической стати и прелести, чем в Маше, а мне демонические девушки нравились всегда, ещё со студенческих времён. Тут из зала в просторный коридор снова вышла Маша, закрыла за собой дверь и тихим, настороженным голосом сказала:

— Эй, любовнички, ещё успеете нацеловаться. Нужно сначала найти жучки, через которые топтун прослушивал номер. Лика, он, наверное, сидел в том синем микроавтобусе с московскими номерами, затенёнными стёклами объявлением продаётся, но за совершенно бешеные бабки. Мы с тобой ещё посмеялись.

Выпустив девушку из своих объятий, я треснул себя по лбу кулаком, и простонал скривившись:

— Вот ведь лох, так лох, действительно конченый. Маша, где находится стоянка машин в этом санатории. Я здесь впервые.

Маша и Лика одновременно указали рукой в сторону ванной комнаты и моя вторая, ещё только намечающаяся, любовница тут же чётко и ясно принялась докладывать мне шепотом:

— Авик, в коридоре прослушки скорее всего нет, поэтому если не говорить громко, то он нас не услышит. Стоянка находится метрах в пятидесяти отсюда. Немного наискосок от торца корпуса. Её видно из окна ванной комнаты. Виталий и его киллеры приехали на двух чёрных «Хаммерах», причём настоящих, американских, армейских, а не этих новых китайских подделках. У обоих кузова «вагон». А топтун, я его наконец сегодня увидела, такой невысокий, коренастый, в светлых слаксах, синей полосатой тенниске, такой же жилетке, как у меня, только светлой, с фотоаппаратом «Сони» на шее, в карачаевской войлочной панаме и чёрных очках. Серый такой, неприметный. У меня, когда я его увидела, сразу создалось такое впечатление, что он профессионал. Он даже не стал к этому гаду подходить. Представляешь, они стояли друг от друга в тридцати метрах, оба под фонарями и так разговаривали в половине третьего ночи. Вы как раз перестали заниматься любовью, я отошла от окна подальше. Через пару минут подъехали оба джипа и этот фотограф вышел из своего микроавтобуса прямо под фонарь и позвонил Виталию. Если он и сейчас прослушивает номер, то должен находиться не дальше километра от корпуса. Ты его скорее всего спугнул и он отъехал от санатория, но недалеко. Авик, у них целая организация в Москве, так что он обязательно должен во всём убедиться. Людей Мамонта он не знает и не станет к ним подходить, а своей группы у него точно нет. Мы же с Машкой не самые важные птицы. Его к нам просто так, на всякий случай приставили и он здесь больше отдыхал, чем работал, но и этого вполне хватило.

Ещё раз поцеловав Лику, я улыбнулся и сказал:

— Ух, от сердца отлегло. Если так, то я его сейчас найду и обезврежу, этого вонючего, мелкого клопа. Он ведь мне раза три на глаза попадался и один раз в наглую сфотографировал. Так, девочки, я сейчас занесу этих истуканов в ванную и они у нас послужат вместо мебели. Она в этом номере большая, так что мы в ней все поместимся. Если жучки не ставят в коридорах, то в ванной и в туалете им и вовсе нечего делать. Так ведь?

Маша кивнула и подтвердила:

— Да, Авик, ведь мы с Ликой чаще всего разговаривали или в спальной комнате, или в гостиной, а о том, что собираюсь пригласить тебя в гости, я ей как раз в спальной сказала. Когда горничная по моей просьбе принесла сразу пять чистых комплектов белья, чтобы перестилать кровать.

Н-да, как раз на эти чудесные белые простыни я больше всего и позарился, а когда представил себе, что смогу принять ванну и потом выспаться на них, то чуть с ума не сошел. Вот только с выспаться вышло не очень хорошо. Взяв сразу обоих киллеров за брючные ремни, они, словно превратились в брёвна, я осторожно, чтобы не шуметь, занёс их в ванную. Как только я положил возле окна, вдоль стены, прямо на кафельный пол лицом вниз, так как не испытывал к этому верзиле никаких добрых чувств, Мамонта, Лика и Маша бросились к нему, быстро перевернули его на спину и расстегнули пиджак. У этого типа под мышками торчали из кожаных футляров сразу две рукоятки пистолетов «Глок-17» с увеличенными обоймами и ещё по три обоймы были вставлены в гнёзда ниже. Он, наверное, собирался устроить здесь целую войну. Опустив на пол лицом вниз Кота, я поднял Мамонта и девушки не только обезоружили его полностью, найдя ещё один пистолет под брючиной на одной ноге и большой нож на другой, но и вытащили из карманов его пиджака бумажник с толстой пачкой денег внутри, документы, сотовый телефон и, как они мне сказали, рацию.

После этого я опустил Мамонта на пол и поднял Кота. У того под пиджаком был вообще спрятан итальянский пистолет-пулемет "Спектр Н4" с магазином на пятьдесят патронов и ещё четырьмя запасными магазинами, которые были прицеплены бронежилету под чёрной майкой, но в ней были сделаны разрезы с клапанами, чтобы их доставать, итого двести пятьдесят патронов. Чуть ли не всех отдыхающих перестрелять можно. Более того, на ствол был навёрнут глушитель, под стволом был прикреплён мощный фонарик размером с глушитель, а над стволом размещался лазерный прицел и ещё ночной стрелковый прибор. Если всё это оружие они собирались применить против меня, то Очкастый явно заподозрил во мне необычного человека. Оружие я определял быстро, хотя листал атлас не более двадцати минут. Это потому, что у меня фотографическая память и вообще я очень быстро читаю, но одного я точно не мог определить, кто же они, киллеры Очкастого и потому, вертя в руках это грозное и опасное оружие, я шепотом спросил у девушек: