Седьмой (СИ) - Горъ Василий

– Ты божественна даже в обычной флотской футболке!

Правда, потом запоздало вспомнил мою лекцию и покраснел:

– Прости, ничего не могу с собой поделать – ты настолько красива, что я начинаю говорить раньше, чем думать.

На этот раз эрратский комплимент не вызвал никакого неприятия. Наоборот, еще раз убедившись в том, что нравлюсь мужчине из Элиты, я полыхнула гордостью и постаралась сделать еще один шаг навстречу:

– Ты стараешься понять наш менталитет и меня, а я очень хочу разобраться в вас и в тебе. Пока меня обрадовала только сильная эмоция, но я надеюсь, что когда-нибудь научусь смотреть на мир твоими глазами и смогу чувствовать намного больше. А насчет божественности скажу следующее: восхищаться богиней может каждый верующий, зато накормить – только понимающий все ее чаяния верховный жрец!

Ромм облегченно перевел дух и улыбнулся:

– Некоторый опыт кормления богинь с ложечки у меня есть, поэтому можешь располагаться напротив…

– С ложечки покормишь десертом. После того как поешь сам! – устроившись напротив него, твердо заявила я. – А то умрешь от голода, и я потеряю и верховного жреца, и единственного истинно верующего!

– Не скажи, расстроишься?! – пододвигая ко мне один из контейнеров, с легким напряжением и в голосе, и во взгляде спросил Ромм.

– Невероятно! – кивнула я, тычком указательного пальца отправляя к нему оба оставшихся контейнера.

– Что ж, тогда слушаюсь и повинуюсь…

…Дэн насыщался быстро, но аккуратно и очень красиво, хотя принятая поза к этому, вроде как, и не располагала. И ближе к середине трапезы мне вдруг стало жутко интересно, какое реальное место в иерархии клана контрабандистов он занимает, для чего в него вбивали навыки, вроде бы не требующиеся в этой среде, и есть ли у него жена или фаворитка. Однако отрывать его от контейнеров не спешила – во-первых, понимала, что он действительно голоден, а во-вторых, куда сильнее вышеперечисленного меня интересовала та самая игра, в которой «играли его». В общем, все время очень раннего завтрака я либо шутила, либо отшучивалась. А когда эрратец насытился и отодвинул в сторону пустые емкости, вдруг поняла, что потерплю с вопросами еще немного. Ибо жажду кормления десертом с ложечки куда больше, чем очередного путешествия в чужое прошлое!

С таким настроем и с помощью «верховного жреца» я умяла ТРИ пирожных: одно свое и оба его. И страшно расстроилась, когда поняла, что четвертого нет, и не будет. А чтобы унять расшалившуюся фантазию, поблагодарила «истинно верующего» за акт жертвоприношения, подтянула колени к животу, подложила под щеку обе ладони и решила, что никаких вопросов задавать не буду, так как они обязательно испортят настроение и Дэну, и мне.

– Млеешь? – удивительно точно определив, в каком состоянии я пребываю, спросил громила.

– Ага! – подтвердила я. Потом без всякой эмпатии почувствовала, что он вот-вот сорвется за одеялом, и успела его остановить: – Не надо меня накрывать, тут тепло. А ноги подтянула, чтобы было уютнее.

– Понял… – кивнул он, подставил под голову ладонь и уткнулся взглядом в мои стопы.

– Там что-то не так? – ехидно поинтересовалась я.

– Меня сводит с ума цвет твоих ногтей! Я обратил на него внимание еще тогда, когда укладывал тебя в «Лекаря». Сначала решил, что это лак. И очень удивился, когда «лак» не растворился…

Очередное внимание к внешности пробилось сквозь легкую эйфорию и неприятно укололо в самое сердце. Поэтому я вздохнула и попыталась объяснить этому мужчине, как я и мои соотечественницы воспринимаем себя и окружающих:

– Открою страшную тайну: мы, тэххерки, тратим все свое свободное время не на подстройку внешности к сиюминутным потребностям, а на усвоение знаний и наработку навыков. Лови картинку!

Поймал. Изучил. И непонимающе уставился на меня:

– И на что тут надо обращать внимание?

– На квалификационные полоски над левой грудью. Каждая вертикальная линия – пройденный курс. Цвет – область знаний или навыков. Толщина – уровень освоения. Цифра в правом углу – индекс социальной значимости личности с поправкой на возраст и еще десяток параметров…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– А отсутствие этой полоски и высокого индекса нельзя заменить, скажем, одеждой из последних коллекций сверхмодных кутюрье, количеством нулей на счету любовника или дорогим косметическим морфингом? – состроив «очень задумчивое лицо», спросил Ромм.

– Вторая справа – принцесса Тайреша Миллика Ти’Шарли, старшая дочь королевы Альери… – усмехнулась я. – На полевой практике перед завершением первого курса она неправильно поняла условия поставленной задачи, два месяца решала не ту проблему и получила незачет. Поэтому весь второй курс ходила, не поднимая глаз, спала по четыре-пять часов в сутки и успокоилась только после того, как сдала следующую практику на высший балл.

– Уважаю! – восхитился парень. И это слово, но сказанное не в мой адрес, заставило оборваться сердце. – Кстати, серьезные у тебя подружки!

Представив наследную принцессу в ближайших подругах, я невольно фыркнула. И так же невольно расстроилась – я была птицей не ее полета, и шансов взлететь на ее уровень у меня просто не было:

– Это не подруги, а соперницы – лучшие курсанты потока. А подруг у меня пока нет.

Эрратец недоуменно нахмурился:

– Как это так? Если дружба – краеугольный камень вашей цивилизации, а ты окончила общеобразовательную школу и доучилась до третьего курса своей Академии, то они не могли не появиться!

Настроение испортилось еще сильнее, и я горько усмехнулась:

– Дружба – это не только слово, но и время, уделяемое тому, кто близок по духу и устремлениям. Все эти годы я трачу на учебу все время, кроме сна. Вообще все. Иначе тот прыжок выше головы, к которому я стремлюсь, просто не получится. В общем, ты первый и единственный друг.

– Ты у меня тоже первая и единственная подруга! – почувствовав, что я расстроилась, успокаивающе улыбнулся он. – Кстати, самая лучшая из всех возможных: вон, полоска самая длинная, индекс самый высокий и внешность самая сногсшибательная…

…Лежать на теплом полу, не думать ни о каких проблемах и перешучиваться с остроумным, тактичным и обаятельным мужчиной было так приятно, что поворот беседы в серьезное русло я восприняла, как удар под дых:

– Помнится, я обещал рассказать о том, как мне достался этот кораблик?

Я утвердительно мотнула головой. А Дэн перевернулся на спину, заложил руки за голову и невидящим взглядом уставился в потолок:

– Первые пятнадцать лет своей жизни я был уверен в том, что мой отец – командир абордажной секции тяжелого крейсера «Неудержимый». Что он случайно столкнулся с мамой в супермаркете, потерял голову от ее красоты и долгие годы не знал о моем существовании лишь только потому, что она по каким-то причинам не захотела ему сообщать о моем существовании. Определенные основания для такой уверенности были. Ведь познакомились они на одиннадцатый день с момента прибытия «Неудержимого» в систему Эррат. Супермаркет, в котором они столкнулись, находился перед домом самой близкой подруги моей мамы и рядом с баром, облюбованном теми членами экипажа крейсера, которых отправляли в увольнение. Встречались чуть более шести месяцев, то есть, все то врем, пока крейсер, потрепанный в каком-то пограничном конфликте Империи Росс и Арабского Халифата, чинили на одной из орбитальных верфей, и так далее. Не сомневался я и в том, что моим отцом является именно капитан Кирилл Романов, чьи голографии я нашел в Сети еще в восемь лет, ибо уже тогда казался его клоном. Просто мелким…

Чтобы не быть голословным, Дэн отправил мне несколько голограмм, на которых был изображен отец, дал мне время оценить свое действительно невероятное сходство с этим мужчиной, и продолжил рассказ:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– В общем, в детстве и юности я им страшно гордился. И хотел стать таким же опасным и бесконечно уверенным в себе хищником, каким отец казался со стороны. Поэтому незадолго до своего четырнадцатилетия, узнав о том, что «Неудержимый» несколько раз приходил в систему, а мама виделась с отцом без меня, страшно расстроился. И обиделся. Да так, что не разговаривал с ней больше года – до самой ее смерти. За что никогда себя не прощу…