Особые поручения - Даниэль Дакар

Владелец ресторана, почти сравнявшийся цветом лица с тротуаром, повернулся к подчеркнуто индифферентным охранникам и сдавленно — воротник его по-прежнему пребывал в крепко сжатой ладони Одинцова — проблеял:

— Покажите господам все, что они захотят увидеть!

Просмотр ничего не дал. Предполагаемый промежуток времени был заполнен рябью помех. Как женщина появилась в дверях, было ясно видно, но дальше — пустота.

Вернулись полицейские. Лысый сержант, которому не мешало бы сбросить килограмм двадцать, а по-хорошему — и все двадцать пять, подталкивал перед собой охламона из тех, по кому армия не плачет, ибо на кой черт армии такое сокровище? Тощее прыщавое нечто, с длинными сальными патлами и сплошным ковром татуировок на всех видимых частях тела, вяло пыталось отмахиваться, но сержант был неумолим.

— Кончай выпендриваться, дуся, — внушительно пробасил он, отвешивая мальчишке вполне отеческий подзатыльник. — Господам десантникам некогда, у них пропажа случилась. Да не трясись ты, дитятко, нужен ты мне, как рыбе зонтик.

— Ну, это… — начал, запинаясь, сопляк. — Была тут одна… или был, я еще подумал — это мужик или баба, на кой телке такие плечи… и сисек нету почти…

— О сиськах — потом, — перебил его Терехов. — Что б ты еще в сиськах понимая, недоделок. Дальше.

— А что — дальше? Вываливают из переулка двое, эту седую мужик… чернявый такой… только что не на руках тащит, пьянющая, аж копытами шевелить не может. Так он ее в машину запихнул с прибаутками и рванул, будто у него на хвосте квартальный…

— Какая машина? — вступил в разговор Одинцов, отпустивший наконец владельца «Каблучка» и теперь брезгливо вытирающий руку о штаны.

— Черный «Беркут» вроде… Да что я, приглядывался, что ли?!

— Пьянющая? — вопросительно приподнял брови полицейский, обращаясь к Терехову.

— Как стекло была, сержант, когда выходила, — поморщился тот. — Кружка пива за хорошим обедом, да еще на ее рост-вес… Ерунда, я графиню Сазонову знаю, хоть не близко, а все-таки. Пилот, майор… Не получается.

— Графи-и-иню? — протянул сержант. Его физиономия медленно, но верно каменела. Похоже, бывалый служака только сейчас понял, чем лично ему, так некстати оказавшемуся в патруле, грозит происшедшее.

— Графиню. Ладно, дядя. Пока ясно, что ничего не ясно. Дальше мы сами. Попробуй этого долбодятла потрясти, может, вспомнит еще чего… хотя…

— Что он там вспомнит, укурок… — скривился старший патруля. — Разве что ментограмму попробовать снять да посмотреть на того, кто женщину тащил. Только вы ж сами видите, господин лейтенант, что за клиент… Конечно, поработаем, только… Вы это… ну… нельзя быть сразу везде, мужики, вы ж понимаете…

— Да ладно, расслабься. Ты-то тут при чем, — махнул рукой Терехов. — Я сейчас по команде доложусь, и завертится… только на выходные тебе рассчитывать не приходится, сержант. Совсем.

Темнота. Причем явно искусственного происхождения. Мешок на голове, что ли? Во рту горько и сухо. Хочется пить. Тряпичный жгут, затянутый на затылке, раздирает уголки губ. Неудобно. Очень. Широко расставленные ноги зафиксированы, руки вздернуты над головой и зафиксированы тоже. Впрочем… приподняться на носках можно, конечно. Насколько позволят зажимы на щиколотках, а позволят они совсем чуть-чуть. Плечевые суставы вопиют о снисхождении, вот только, похоже, снисхождения им ждать не приходится. Запахи… да какие там запахи? Так, по мелочи. Кондиционер не справляется. Машинное масло… старое курево… еще более старая кровь… пот… как любопытно. Хотя и не так любопытно, как хотелось бы. Почти не больно. Пока. То-то, что пока. Во что же это ты вляпалась, дорогуша? Звуки…

— Леха, ты дурак! Дурак и не лечишься. Ты зачем ее сюда приволок? Сказали же — замочить!

— Да брось ты! Какая разница, сразу замочить или чуть погодя? Начальства нет, все на выходные свалили. Да и захоти кто вернуться — прогноз грозу обещает, дураков нет прорываться через грозовой фронт. Ты глянь зато, какой экземпляр! Сразу видно — выносливая. Долго продержится. Это тебе не уличная девка, тут и кормили хорошо, и спорт присутствовал, — мужская рука по-хозяйски ощупывает грудь.

— Не, Леха, ты все-таки псих. Ее ж искать будут!

— Да и пусть ищут! Ветра в поле! — глумливый смех, рука смещается к низу живота. — Не боись, когда найдут — только по ДНК-грамме и опознают. А какая лапочка, сказка просто! Ты на кожу посмотри! — Посмотреть, похоже, есть на что. Странно, брюки на месте и ботинки тоже, а вот от пояса и вверх… Да этот Леха, похоже, полагает себя эстетом?.. Что-то острое чертит линию от ямки между ключицами до пупка. Боль. Не двигаться.

— Кожа — это да, — со знанием дела подтверждает невидимый собеседник невидимого Лехи. — Вообще-то, ты прав. Не каждый день нам такие попадаются. Эх, жаль, мне на дежурство пора. Ты тут особенно не усердствуй, оставь и корешам кусочек, лады?

— А вот это уж кому как повезет, — похохатывает Леха. — Моя добыча, Борюсик, что хочу, то и делаю. А хочу я мнооооого…

— Ты только не торопись, пока она в отключке — никакого интереса!

— Поучи меня еще!

Так. Ясно. Похоже, приходить в себя особого смысла не имеет. Ничего, авось выкарабкаемся. Где наша не пропадала… и там пропадала, и сям пропадала. Ничего.

Алан Хазбиевич Тедеев пребывал в ярости, но определить это можно было только по встопорщившимся усам. Новое назначение не нравилось ему с самого начала — он, в конце концов, солдат, а вовсе даже не планетная нянька. Разумеется, долг есть долг и категории «нравится — не нравится» неприменимы в тот момент, когда его величество говорит: «Вы нужны Империи!» Однако во всей своей красе упомянутое назначение проявилось в ту минуту, когда ему доложили об исчезновении — средь бела дня! практически в центре Пригорска! — графини Марии Сазоновой. Причем само по себе исчезновение молодой, но уже вполне самостоятельной женщины не значит ничего. Мало ли, куда могло занести дочку его бывшего подчиненного. А вот коммуникатор… ее коммуникатор, лежащий сейчас на столе перед контрадмиралом Корсаковым… так твою дивизию! И как будто мало было самого факта, хотя и он восторга генералу отнюдь не добавлял. Но что касается получасовой давности разговора с князем Цинцадзе…

Тедеев узнал о происшествии сразу из нескольких источников. Сначала с ним связался глава полиции Пригорского округа, до глубины души возмущенный самоуправством «обнаглевшей десантуры». В своем праведном гневе полковник Титов забыл, должно быть, что разговаривает с пусть и отставным, но генералом десантных войск. А ведь, как известно, можно забрать бойца из десанта, но десант из бойца никуда не денется. Так что полковник огреб за себя и за того парня и получил категорический приказ искать, как хлеб ищут, но тихо… тихо… Если это похищение… если из-за недостаточно продуманных действий полиции с графиней Сазоновой что-то случится… лучше закопайтесь сами, полковник, мой вам совет. Потому что если закапывать вас возьмусь я… выполнять!

Следующим на связь вышел командующий «Александровской» эскадрой. Никита Борисович Корсаков был напряжен, но собран. С ходу заявив, что не собирается играть в испорченный коммуникатор, он представил Тедееву лейтенанта Терехова. Краткая беседа с лейтенантом вызвала у Алана Хазбиевича смешанные чувства. С одной стороны, приятно видеть, что и после твоего выхода в отставку в десант набирают толковых парней. С другой же — обидно: ты в отставке, и без тебя ничего не рухнуло! Штатским олухам генерал доверял не слишком, поэтому Терехову было предложено явиться в офис наместника вместе со всеми десантниками, принимавшими участие в злополучном обеде. На предмет обмозговать ситуацию, да-с. Господин контр-адмирал считает необходимым держать весь десант на эскадре для пущей мобильности? Хорошо, как будет угодно. Предлагаю провести совместное совещание через полчаса. Договорились.

Однако все, что успел сделать Тедеев — это отправить циркулярный вызов высшим чинам полиции и СБ и вывести на большой экран подробную карту той части города, где произошло ЧП. И тут его коммуникатор выдал сигнал высшего приоритета.

— Здравствуйте, Алан Хазбиевич, — медленно проговорил глава Службы безопасности.

— Ваша светлость!

— Что случилось, я знаю. Теперь скажите мне, что предпринято? — Тедеев был человеком не робкого десятка, но под ледяным взглядом темных глаз Ираклия Давидовича почувствовал, как по спине побежали мурашки.

— Полиция и Служба безопасности принимают все необходимые меры, чтобы…

— Алан Хазбиевич, — перебил его Цинцадзе, — послушайте меня. Через две недели на Кремль прибудет посольство Бельтайна. До тех пор официальным представителем наших будущих союзников является графиня Сазонова. Вы не любите дипломатов и их протокольные хитрости, я знаю. Я тоже не люблю. Но в тот момент, когда чрезвычайный и полномочный посол Бельтайна будет вручать его величеству верительные грамоты, кандидат в члены Малого его императорского высочества Совета майор Мэри Александра Гамильтон ап Бельтайн обязана по протоколу стоять рядом с ним. Помешать этому может только ее тяжелое ранение или гибель, но в таком случае виновные должны быть уже найдены, пойманы и готовы предстать перед судом. Или предлечь. Сохранять им способность стоять необязательно, в отличие от способности говорить. Однако поимка виновных — задача второстепенная. В отличие от возвращения Марии Александровны. Вы меня понимаете?