Требуется соблазнитель - Мишель Селмер

— Высох? — спросила Эмили, расставляя для обеда бумажные тарелки и кладя пластмассовые вилки и ложки. Ее мучили угрызения совести из-за того, что она совершила, хотя Мэтт уже тысячу раз сказал ей, что все в порядке. Если кто и виноват, так это он сам. Не столкни он ее в воду, Эмили не предприняла бы ответные меры. Но, с другой стороны, если бы не падение Эмили в озеро, Мэтт никогда не увидел бы отпечаток того кольца. И не мучился бы от долгих часов сексуальной пытки, представляя себе, как зубами берет это крошечное колечко и легонько тянет его…

Но пытка невозможностью дозвониться до офиса своей компании оказалась еще более жестокой.

— Может, попробуешь включить его? — предложила Эмили.

— Он сохнет только два часа. — Мэтт положил телефон обратно на стол, сопротивляясь желанию набрать номер голосовой почты. — Если я включу его, пока он, мокрый, он может совсем сгореть.

— Мне правда жаль, Мэтт. Если бы я знала, что ты носишь телефон…

— Я же сказал: твоей вины тут нет. — Могу я хоть что-то сделать для тебя?

О, как часто парень получает предложение, подобное этому? С чего он должен начать? Мэтт подумал сразу о нескольких вещах, но тут же понял, что она предлагает совсем иную помощь. А все потому, что его мысли были в основном о том, как и куда он будет целовать Эмили. От таких картин у него в животе что-то сладостно сжалось. Мэтт поглядел на ее рот, и его губы стало покалывать от ожидания, не говоря уже о других частях тела. Надо бы восстановить приток крови к мозгу, чтобы иметь возможность мыслить здраво.

— Если он испортился, я куплю тебе другой. Только скажи, сколько денег понадобится.

— Деньги не имеют значения, — ответил Мэтт.

— Ты волнуешься о работе. О том, что в твоем офисе без тебя не обойдутся.

Не столько о работе, сколько о том, что оставил сообщение для родителей Эмили с просьбой позвонить ему. Чем скорее Мэтт поговорит с ними, тем скорее сможет возобновить строительство. Во всяком случае, он очень надеялся на это.

— Ты можешь возвратиться, — предложила Эмили. — Если уедешь сейчас, будешь в Чэпеле к часу ночи.

А что, если не только никуда не ехать, но и вообще отказаться от бизнеса на некоторое время? От этой впервые посетившей его мысли пот крупными каплями выступил на лбу и начал катиться по щекам. Дела Мэтта оказались гораздо хуже, чем он думал до этого, если мысль о невыходе на работу в течение нескольких дней привела к панике. Неужели он полностью приковал себя к своей компании и бизнес стал его навязчивой идеей? Неужели он разрушил свое душевное здоровье?

Вот и конец, черт возьми. Возможно, настало время переоценки приоритетов. Возможно, настало время начать настоящую жизнь. Мэтт обещал себе отпуск, и если это означает быть отрезанным от мира, то он расслабится и хорошо проведет время, а бизнес пусть летит к дьяволу!

— Нет, — ответил он Эмили. — Я никуда не поеду.

— Ты необходим твоим сотрудникам, Мэтт. Я понимаю, что у тебя есть обязанности. Мне и одной здесь будет хорошо.

— Я попробую включить телефон завтра утром. Если он не заработает, я поеду в город и позвоню моему секретарю. — Заметив ее сомневающийся взгляд, он добавил: — Заканчивай на кухне и присоединяйся ко мне на берегу. Я соберу хворост, пока совсем не стемнело. Потом мы разожжем костер.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

К тому времени, когда Эмили отправилась по темной дорожке к берегу, у Мэтта уже горел костер. Увидев одеяло, которое он принес из дома, она остановилась как вкопанная. Но не из-за одеяла, а из-за того, где оно было расстелено. Он положил его на песке в том точно месте, где они сидели той ночью. Это никак не могло быть простым совпадением.

Сегодня границы их отношений четко очерчены. Дружба и, как приправа к ней, чуть-чуть горячего секса. Были, конечно, доводы «за» и доводы «против». И если говорить честно, Эмили начинала полагать, что «за» значительно перевешивали «против». Она уже почти решила, что, если Мэтт еще раз попытается добиться близости, то она не сможет бороться с этим. Пусть все идет своим чередом, а там — будь что будет.

Помедлив, Эмили подошла к одеялу и села. Цикады звенели в лесу, и было слышно, как плещутся волны, накатываясь на песчаный берег. Огонь потрескивал и шипел. Клубы дыма поднимались и исчезали в листве деревьев. Все вокруг дышало покоем и безмятежностью, пока Мэтт не подбросил полено в огонь. В оранжевом свете отчетливо проступили мускулы у него на руках и бедрах. Эмили почувствовала, что ее затопляют женские гормоны. Поцелует ли он ее в этот раз? Дотронется ли до нее? Хватит ли ей храбрости сделать первый ход, если Мэтт будет слишком медлителен?

Мэтт уселся на одеяло подле нее.

— Думаю, дров достаточно, чтобы огонь горел некоторое время.

— Я захватила зефирчики, крекеры и шоколадки.

Она открыла пакет, надела зефирчик на прутик и вручила Мэтту.

— Я не делал этого много лет, — признался он, поднося зефирчик ближе к пламени.

Эмили держала свой рядом с зефирчиком Мэтта. На самом деле ей не хотелось сладкого — если только не надо будет слизывать его с тела Мэтта. А вот чего ей действительно хотелось — это почувствовать вкус его губ, ощутить запах его кожи. Вот сейчас, вот в эту секунду можешь начинать соблазнять меня, думала Эмили. Но Мэтт сидел, глядя на огонь, и медленно вращал прутик.

— Должен сказать, что ты так и не ответила на один мой вопрос.

— На какой же?

— Я спросил, любишь ли ты Алекса.

— Да, — легко ответила она. — Но не так, как ты думаешь. Правда в том, что мы не встречаемся друг с другом. — Эмили могла бы поклясться, что увидела облегчение в глазах Мэтта. — Но не вздумай проговориться моим родителям, — добавила она, будто спохватившись, — или моему братцу.

— Почему нет?

— Чтобы сохранить мое душевное здоровье. — Увидев, с каким изумлением Мэтт смотрит на нее, она продолжала: — Мои родители поставили себе целью выдать меня замуж. Я не выдержу снова и снова сидеть на обеде с какими-нибудь сослуживцами отца или сыновьями друзей семьи. Наличие друга — единственный способ сделать так, чтобы от меня отстали.

— А почему бы тебе просто не попросить их оставить тебя в покое?

— Мэтт, уж тебе-то должно быть известно, что это бесполезно. Они просто не услышат меня.

— Но ведь попытка не пытка?

— Попытка? Я потратила всю жизнь на эти попытки. Мне приходилось постоянно бороться за свою независимость. Сколько себя помню, всегда они принимали решения, основанные на том, что по их представлениям было хорошо для меня. Когда я хотела играть в бейсбол, мама записала меня в балетную студию. Вместо того, чтобы разрешить мне играть в футбол, родители отправили меня заниматься гимнастикой. Когда я еще ходила в детский сад, мама решила, что ходить в джинсах, как Тайлер, девочке не подобает, и вынудила меня носить платья.