Стихотворения (ПСС-2) - Михаил Лермонтов

"Гостеприимства и защиты!

Пришлец бесстрашно отвечал,

Свой путь в горах я потерял,

Черкесы вслед за мной спешили

И казаков моих убили,

И верный конь под мною пал!

Спасти, убить врага ночного

Равно ты можешь! не боюсь

Я смерти: грудь моя готова.

Твоей я чести предаюсь!"

"Ты прав; на честь мою надейся!

Вот мой огонь: садись и грейся",

275

21

Тиха, прозрачна ночь была,

Светила на небе блистали,

Луна за облаком спала,

Но люди ей не подражали.

Перед огнем враги сидят,

Хранят молчанье и не спят.

Черты пришельца возбуждали

У князя новые мечты,

Они ему напоминали

Давно знакомые черты;

То не игра воображенья. Он должен разрешить сомненья.. И так пришельцу говорил Нетерпеливый Измаил:

"Ты молод, вижу я! за славой Привыкнув гнаться, ты забыл, Что славы нет в войне кровавой С необразованной толпой! За что завистливой рукой Вы возмутили нашу долю? За то, что бедны мы и волю И степь свою не отдадим За злато роскоши нарядной;

За то, что мы боготворим, Что презираете вы хладно! Не бойся, говори смелей:

Зачем ты нас возненавидел, Какою грубостью своей Простой народ тебя обидел?"

22

"Ты ошибаешься, черкес! - С улыбкой русский отвечает. - Поверь: меня, как вас, пленяет И водопад и темный лес;

С восторгом ваши льды я вижу, Встречая пышную зарю, И ваше племя я люблю:

276

Но одного я ненавижу! Черкес он родом, не душой, Ни в чем, ни в чем не схож с тобой! Себе иль князю Измаилу Клялся я здесь найти могилу... К чему опять ты мрачный взор Мохнатой шапкой закрываешь? Твое молчанье мне укор;

Но выслушай, ты все узнаешь... И сам досадой запылаешь...

28

Ты знаешь, верно, что служил

В российском войске Измаил;

Но, образованный, меж нами

Родными бредил он полями,

И все черкес в нем виден был.

В пирах и битвах отличался

Он перед всеми! томный взгляд

Восточной дегой отзывался:

Для наших женщин он был яд!

Воспламенив их вображенье,

Повелевал он без труда,

И за проступок наслажденье

Не почитал он никогда;

Не знаю - было то презренье

К законам стороны чужой

Или испорченные чувства!..

Любовью женщин, их тоской

Он веселился как игрой;

Но избежать его искусства

Не удалося ни одной.

21

Черкес! видал я здесь прекрасных

Свободы нежных дочерей, Но не сравню их взоров страстных С приветом северных очей. Ты не любил! - ни слов опасных,

277

Ни уст волшебных не знавал:

Кудрями девы золотыми Ты в упоенье не играл, Ты клятвам страсти не внимал, И не был ты обманут ими! 1-1о я любил! Судьба меня Блестящей радугой манила, Невольно к бездне подводила... И ждал я счастливого дня! Своей невестой дорогою Я смел уж ангела назвать, Невинным ласкам отвечать И с райской девой забывать, Что рая нет уж под луною. И вдруг ударил страшный час, Причина долголетней муки;

Призыв войны, отчизны глас, Раздался вестником разлуки. Как дым рассеялись мечты! Тот день я буду помнить вечно... Черкес! черкес! ни с кем, конечно, Ни с кем не расставался ты!

25

В то время Измаил случайно

Невесту увидал мою

И страстью запылал он тайно!

Меж тем как в дальнем я краю

Искал в боях конца иль славы,

Сластолюбивый и лукавый,

Он сердце девы молодой

Опутал сетью роковой.

Как он умел слезой притворной

К себе доверенность вселять!

Насмешкой - скромность побеждать

И, побеждая, вид покорный

Хранить; иль весь огонь страстей

Мгновенно открывать пред ней!

Он очертил волшебным кругом

Ее желанья; ведал он,

278

Что быть не мог ее супругом,

Что разделял их наш закон,

И обольщенная упала

На грудь убийцы своего!

Кроме любви, она не знала,

Она не знала ничего...

26

Но скоро скуку пресыщенья

Постиг виновный Измаил!

Таиться не было терпенья,

Когда погас минутный пыл.

Оставил жертву обольститель

И удалился в край родной,

Забыв, что есть на небе мститель,

А на земле еще другой!

Моя рука его отыщет

В толпе, в лесах, в степи пустой,

И казни грозной меч просвищет

Над непреклонной головой;

Пусть лик одежда изменяет:

Не взор - душа врага узнает!

27

Черкес, ты понял, вижу я,

Как справедлива месть моя!

Уж на устах твоих проклятья!

Ты, внемля, вздрагивал не раз...

О, если б мог пересказать я,

Изобразить ужасный час,

Когда прелестное созданье

Я в униженье увидал

И безотчетное страданье

В глазах увядших прочитал!

Она рассудок потеряла;

Рядилась, пела ^и> плясала

Иль, сидя молча у окна,

По целым дням, как бы не зная,

Что изменил он ей, вздыхая,

279

Ждала изменника она.

Вся жизнь погибшей девы милей

Остановилась на былом;

Ее безумье даже было

Любовь к нему и мысль об нем...

Какой душе не знал он цену!.."

И долго русский говорил

Про месть, про счастье, про измену:

Его не слушал Измаил.

Лишь знает он да бог единый,

Что под спокойною личиной

Тогда происходило в нем.

Стеснив дыханье, вверх лицом

(Хоть сердце гордое и взгляды

Не ждали от небес отрады)

Лежал он на земле сырой,

Как та земля, и мрачный и немой?

2S

Видали ль вы, как хищные и злые

К оставленному трупу в тихий дол

Слетаются наследники земные

Могильный ворон, коршун и орел?

Так есть мгновенья, краткие мгновенья.

Когда, столпись, все адские мученья

Слетаются на сердце - и грызут!

Века печали стоят тех минут.

Лишь дунет вихрь - и сломится лился,

Таков с душой кто слабою рожден,

Не вынесет минут подобных он:

Но мощный ум, крепясь и каменея,

Их превращает в пытку Прометея!

Не сгладит время их глубокий след:

Все в мире есть - забвенья только нет!

?9

Светает. Горы снеговые

На небосклоне голубом

Зубцы подъемлют золотые;

280

Слилися с утренним лучом

Края волнистого тумана,

И на верху горы Шайтана

Огонь, стыдясь перед зарей,

Бледнеет - тихо приподнялся,

Как перед смертию больной,

Угрюмый князь с земли сырой.

Казалось, вспомнить он старался

Рассказ ужасный и желал

Себя уверить он, что спал;

Желал бы счесть он все мечтою...

И по челу провел рукою;

Но грусть - жестокий властелин!

С чела не сгладил он морщин.

39

Он встал, он хочет непременно

Пришельцу быть проводником.

Не зная думать что о нем,

Согласен юноша смущенный.

Идут они глухим путем,

Но их тревожит все: то птица

Из-под ноги у них вспорхнет,

То краснобокая лисица

В кусты цветущие нырнет.

Они все ниже, ниже сходят

И рук от сабель не отводят.

Через опасный переход

Спешат, нагнувшись, без оглядки;

И вновь на холм крутой взошли,

И цепью русские палатки,

Как на ночлеге журавли,

Белеют смутно уж вдали!

Тогда черкес остановился,

За руку путника схватил

И - кто бы, кто не удивился?

По-русски с ним заговорил.

28!

"Прощай! ты можешь безопасно

Теперь идти в шатры свои;

Но, если веришь мне, напрасно

Ты хочешь потопить в крови

Свою печаль! страшись, быть может,

Раскаянье прибавишь к ней,

Болезни этой не поможет

Ни кровь врага, ни речь друзей!

Напрасно здесь, в краю далеком,

Ты губишь прелесть юных дней;

Нет, ,не достать вражде твоей

Главы, постигнутой уж роком!

Он палачам судей земных

Не уступает жертв своих!

Твоя б рука не устрашила

Того, кто борется с судьбой:

Ты худо знаешь Измаила;

Смотри ж, он здесь перед тобой!"

И с видом гордого презренья

Ответа князь не ожидал;

Он скрылся меж уступов скал

И долго русский без движенья

Один как вкопанный стоял,

Меж тем, перед горой Шайтаном

Расположась военным станом,

Толпа черкесов удалых

Сидела вкруг огней своих;

Они любили Измаила,

С ним вместе слава иль могила,

Им все равно! лишь только б с ним!

Но не могла б судьба одним

И нежным чувством меж собою

Сковать людей с умом простым

И с беспокойною душою:

Их всех обидел Росламбек!

(Таков повсюду человек.)

282

83

Сидят наездники беспечно,

Курят турецкий свой табак

И князя ждут они. "Конечно,

Когда исчезнет ночи мрак,

Он к нам сойдет; и взор орлиный

Смирит враждебные дружины,

И вздрогнут перед ним они,