Бывшие - Лера Богушева

Если они в ближайшее время не найдут врача, который согласиться оперировать, то ребёнок умрёт, хотя и сейчас уже вероятность смерти на столе слишком велика. Анализы плохие и у врача просто нет времени их нормализировать, — для меня Саша был просто абстрактным ребёнком, которого я никогда не видела, но от новостей, который сообщил Андрей мне стало почему-то очень грустно.

— Ты можешь сказать какая у него опухоль?

— Точно нет, у меня нет полной информации о состоянии ребёнка. Я даже не видел результатов биопсии, а о раке узнал из приписки в анализах, поэтому могу только предполагать.

— И?

— Что, и? Ты сама не любишь делать поспешных выводов, но из того что я видел могу только заключить что опухоль у мальчика агрессивная и быстрорастущая, поэтому счёт давно уже пошёл на секунды. Ты говорила, что у его дедушки была такая же опухоль, ты не знаешь какой диагноз был у него?

— У него была глиома, — я так надеялась, что мальчик не повторит судьбу своего дедушки, тем более что такая опухоль очень редко наблюдается у детей, но видимо этому мальчику суждено было родиться под несчастливой звездой.

— Ну, это очень хреново, можно конечно потешить себя надеждой, что это не она, тем более что у детей она бывает редко, да и клиническая картина только частично похожа, а мы ничего не знаем наверняка, но это никак не поможет решить проблему.

— А что поможет решить?

— Только срочное хирургическое вмешательство, но и тут ничего нельзя сказать наверняка. В любом случае решение должен будет принимать лечащий врач ребёнка, а мы с тобой можем наблюдать за этим со стороны, — было неприятно с этим соглашаться, но Андрей был абсолютно прав, я не могу ничем помочь этому ребёнку, поэтому стоит выкинуть его из головы и заняться своими пациентами, которых у меня и так достаточно.

— Ладно, что там с нашей маленькой пациенткой?

— Её ещё нужно осмотреть, но анализы все в норме, поэтому не должно возникнуть никаких проблем.

— Их при любом раскладе быть не должно, потому что девочку к нам положили только на две недели и ни днём больше.

— То есть наблюдаться она будет в другом месте? Тогда зачем её госпитализируют к вам? — Андрей был искренне удивлён, и я полностью разделяла это состояние, но выбора не остаётся, поэтому приходиться работать с тем что есть.

— Нет, её потом обратно вернут в детдом и там уже, наверное, будут решать, что с ней делать дальше.

— Ладно, постараемся сделать всё что в наших силах, а теперь пойдём и осмотрим нашу пациентку, потому что у меня осталось не так много времени, — он встал, ожидая того же от меня, но мне очень не хотелось куда-то идти из своего кабинета, тем более что где-то там в отделении лежит мальчик, о судьбе которого я почему-то думаю всё последнее время.

— Можешь осмотреть её без меня?

— Нет, ведь это ты будешь следить за её состоянием до операции, поэтому будет лучше, если первый осмотр мы проведём вместе, — мне пришлось согласиться с его доводами и встать со своего места. — Что ты так переживаешь? Это всего лишь ребёнок и он не кусается, — тут он сделал театральную паузу, а затем сказал. — Ну, если только чуть-чуть, — Андрей лучезарно мне улыбнулся, и я просто улыбнулась ему в ответ.

— Всё-таки я тебе завидую, — сказал Андрей, когда мы вышли из моего кабинета.

— Чему именно ты завидуешь?

— Твоей работе в частной клинике. Тут и пациентов меньше, срочных больных практически не бывает, но зато оборудование и материалы на самом высоком уровне.

— И что тебе мешает перейти в такую же клинику? Ты высококвалифицированный врач с большим опытом, поэтому тебе будут рады в любой клинике.

— Может быть, но только всё-таки не моё это. Я хочу помогать всем пациентам, а не только тем, которые могут себе это позволить. Да и никто на меня не давит и не заставляет делать то, что я не хочу, — это был не просто камень в мой огород, а какой-то булыжник, но я не собиралась сейчас спорить о достоинствах и недостатках платной или бесплатной медицины и поэтому молча проигнорировала выпад Андрея.

— Всё познаётся в сравнении. У меня был не самый удачный опыт работы в государственной больнице, поэтому, когда появился шанс работать здесь я сразу им воспользовалась, — тут к нам на встречу вышла моя медсестра, чему я очень обрадовалась. — Рита, в какую палату положили маленькую девочку, которая сегодня поступила?

— В третью, но я бы не советовала вам туда сейчас идти.

— А что такое?

— Случилась накладка и теперь в палате с девочкой лежит внук Василия Петровича, — этого только мне не хватало. Даже если мне и удалось увильнуть от операции Саши, то от общения с этой семьёй меня видимо ничего уже не спасёт.

— Как такое могло случиться? — я начинала злиться, но старалась держать свои эмоции под контролем, тем более что Рита ни в чём не виновата.

— ВИП-палаты заняты, а размещать детей в палатах со взрослыми никто не будет, — да, теперь я вспомнила о нашей главной проблеме и поняла, что случилось то, о чём я так давно предупреждала руководства нашей клиники. Наша клиника небольшая, как и нейрохирургическое отделение. У нас всего три нейрохирурга и пятнадцать палат, десять из которых ВИП-палаты, а остальные рассчитаны только на двух пациентов. Каждый из нейрохирургов является специалистом в своём узком профиле и чаще всего нашим больным приходиться ещё долгое время лежать в больнице, что приводит к тому, что нам не хватает палат, но руководство клиники это не очень интересует. Они всё равно продолжают принимать записи к нам на приём не понимая, что нам уже просто нет места для новых больных.

— Когда освободиться какая-нибудь из ВИП-палат? — вопрос, наверное, глупый, потому что мне хорошо известен на него ответ. Только моих два пациента должны лечь в больницу до конца этой недели, а значит свободных палат просто быть не может.

— Не в ближайшее время. Вы же знаете, что у вас так же, как и у Сергея Владимировича и Константина Юрьевича запись на месяцы вперёд,