Гвардия Бога Войны - Дэвид Вебер

И это все окончательно испортило. Базел говорил, как должен говорить настоящий мужчина, но Вейжон слышал лишь голос взрослого, выговаривающего непослушному ребенку.

– Нет, смотрел! – выплюнул он, не в силах сдержать ураган бушующих в нем страстей. – Я не нуждаюсь в твоем сочувствии, градани! Мне ничего не нужно от тебя и от твоего вонючего клана, я…

– Вейжон!

Властный голос хлыстом стегнул его на середине тирады, и он похолодел. На какой-то миг ему показалось, что вся вселенная затаила дыхание, замерла в ожидании, застыла между двумя мгновениями. Но потом наваждение прошло… и реальность оказалась хуже его. Гораздо хуже.

– Мне кажется, ты забыл о вежливости, сэр Вейжон, – продолжал голос у него за спиной. Он был холоднее зимы в Вондерланде и острее дворвенхеймского клинка. – Ты забыл себя, ты забыл, как следует обращаться к избраннику нашего Бога, а это значит, что ты оскорбил Его, Того, кому мы служим клинком, кровью и душой.

– Я думаю, что не стоит… – начал Базел.

– Прошу тебя, милорд. – Чарроу говорил вежливо, но в его голосе звенела сталь. Мастер дома Белхадана был в своем праве, и Базел закрыл рот, глубоко вздохнул и понуро склонил голову.

– Так как, сэр Вейжон? – Сэр Чарроу снова смотрел на рыцаря-послушника. – Что ты можешь сказать в свое оправдание?

– Я… – Вейжон глотнул и заставил себя поднять глаза на старика. На наставника, как он вдруг осознал, которого уважал больше всех на свете… и которого он только что опозорил. Но даже это понимание не помогло справиться с клокочущей в сердце злобой, он глядел на сэра Чарроу, захваченный в тиски повиновения, стыда и не отпускающей его ярости.

– Я задал вопрос, сэр рыцарь, – произнес Чарроу очень, очень спокойно, и Вейжона залила новая волна негодования.

– И что? – горестно спросил он. – Что бы я ни сказал, все будет неверно, разве не так? Он ведь защитник Ордена. Все, что он делает, правильно, все, что делаю я, неправильно!

Чарроу слегка растерялся, заметив снедающий Вейжона гнев, который тот больше не мог скрывать, и какая-то часть его существа исполнилась сочувствия. Но только часть. То, что он услышал в голосе Вейжона, была обида и злость ребенка, а рыцари-послушники не должны вести себя как дети. Какой-то миг он смотрел на Вейжона с жалостью, потом его лицо приняло суровое выражение.

– Ты… – начал он, но Вейжон отвернулся от него и уставился на Базела.

– Ты! – выкрикнул он. – Это ты оскорбляешь Бога! Само твое присутствие наносит Ему оскорбление! – Он смотрел на градани, вскинув руки и задыхаясь. – Разве ты знаешь, чего Он требует от своих воинов? Ни один из вашего проклятого племени никогда не служил Свету, это вы привели Тьму в Контовар! Может быть, это Фробус отправил тебя играть роль избранника? Может, ты хочешь привести Тьму во всю Норфрессу?

Сэр Чарроу замер, мертвая тишина заполнила Дом Ордена, Вейжон побелел, осознав, что именно он только что сказал. Он стоял, чувствуя, как вся его жизнь рушится, и даже не двинулся, когда Чарроу протянул руку и молча расстегнул пояс, на котором висели меч и кинжал Вейжона.

– Ты опозорил себя и Орден, – произнес Чарроу голосом, похожим на хруст гранитных крошек под ногами, – мы лишаем тебя оружия, которое ты носил во славу Бога.

Руки Вейжона слабо шевельнулись, словно он хотел вернуть то, что забрал сэр Чарроу. Но в его движении не было силы, ужас застыл в его глазах.

– Твою судьбу решит командование, – продолжал Чарроу. – Тебя будет судить братство, которое ты оскорбил, и…

– Погоди, сэр Чарроу!

Капитан быстро повернулся, когда голос, ледяной как сталь кинжала, прервал его речь. Вейжон развернулся медленнее, словно марионетка в неумелых руках. Базел белозубо улыбнулся.

– Да, милорд? – по-прежнему официально переспросил Чарроу. Он наморщил лоб, пытаясь понять, чего хочет Базел. Он тоже не замечал отсвета ража в глазах градани. Злость он видел ясно, но кроме нее было что-то еще. Что-то ужасное и дикое, ледяная жестокость и раскаленная страсть рвались наружу, несмотря на усилия Базела.

– Мне кажется, что оскорбление было нанесено не братству, а лично мне, – прорычал градани.

– Тебе, а через тебя самому Богу, – подтвердил сэр Чарроу, – но тебя оскорбил брат Ордена, опозорив таким образом всех нас.

– Даже если так, пусть Томанак сам разбирается с нанесенными ему оскорблениями, позор Ордена меня тоже не заботит, – холодно заявил градани. Сэр Чарроу был закаленным, опытным воином, но и он содрогнулся, заметив плотоядную улыбку, с которой Базел смотрел на Вейжона. – Ты совершенно прав, мой мальчик, – заявил Конокрад окаменевшему молодому рыцарю, – я всего лишь тот, кто я есть. Старина Томанак смеялся бы до колик, если бы я вздумал величать себя «сэр такой-то» или «поборник того-то», и мое генеалогическое древо выглядит не особенно ветвистым. Однако своими словами ты оскорбил меня, не сэра Чарроу, не Орден, а меня, Базела Бахнаксона. Поэтому мне сдается, что и отвечать ты будешь передо мной, а не перед братьями.

– Милорд, ты не можешь… – взволнованно начал Чарроу, но градани жестом прервал его. От мертвящего взгляда Базела сэр Чарроу лишился дара речи.

– Все эти дни вы называли меня избранником Томанака, – продолжал он бесстрастно. – Разве это не так? – Чарроу покорно кивнул, и Базел снова оскалился. – Полагаю, избранник имеет право на свое собственное понимание правосудия Держателя Весов? – Чарроу снова кивнул. – И ваше командование признает справедливым решение избранника? – Чарроу не оставалось ничего, кроме как кивнуть в третий раз. Базел кивнул в ответ, потом указал подбородком на Вейжона:

– В таком случае, тебе лучше вернуть юноше его оружие, сэр Чарроу, потому что утром оно ему понадобится.

Его леденящая кровь улыбка сверкнула прямо перед глазами Вейжона, а голос прозвучал мягко и вкрадчиво, словно шуршание змеи по камням.

– Ты достаточно наговорил о варварах, градани и слугах Тьмы, Вейжон из рода Алмерасов. Отлично. Утром один варвар покажет тебе, что такое настоящий градани.

Глава 5

Сэр Вейжон провел неспокойную ночь.

Но надо признать, что причиной его бессонницы был не страх. Он ни разу не терпел поражений за восемь лет напряженных, иногда жестоких, тренировок, он не мог даже представить, что проиграет, и объяснялось это не только его самоуверенностью. Он совершил непростительный поступок – виной тому его слепая ярость – ведь он был рыцарем Томанака, он поклялся повиноваться Ордену и тем, кто поставлен над ним. И он нарушил клятву, пал в своих собственных глазах и в глазах своих товарищей. Каковы бы ни были намерения Базела Бахнаксона, когда он назначил поединок, но теперь, осознает он это или нет, он предоставил сэру Вейжону возможность вернуть все на свои места. Потому что, какими бы чувствами ни руководствовались они оба, состязанием, Судом Меча, будет управлять сам Томанак.