Полуночный ковбой - Джеймс Херлихи

— Слышь, Кэсс, — начал вслух репетировать он, — я хотел бы тебе сказать, что сегодня у меня самый лучший вечер в жизни! Провалиться мне, если это не так. Так что ни о каких делах не может быть и речи, ха-ха.

Прикинув, что такое начало может произвести довольно убогое впечатление, он пошел по другому пути.

— Эй! Ну, ты и классная штучка! — Опершись обеими руками на туалетный столик, он внимательно рассматривал свое отражение в зеркале. — Ты можешь подкинуть мне двадцатку? «О, КОНЕЧНО, беби! — сказал голосок у него в голове. — Бери пятьдесят. Хотя, видит Бог, ты достоин и сотни».

Облизав губы, он послал воздушный поцелуй самому себе в зеркале и снова улыбнулся.

Кэсс на цыпочках вышла из ванной — в полном макияже, но все еще голая. Почему-то застеснявшись, она закуталась в полотенце.

— Не смотри, — сказала она.

— Слышь, Кэсс, — сказал ковбой. — Я, м-м-м… ей богу, мне жутко понравилось вечером.

— Мне тоже, любовничек, — раздался голос из-за двери гардероба.

— Честное слово, никогда в жизни так не было!

К нему приблизилась башня цвета слоновой кости, украшенная россыпью черного стекляруса. — Застегни-ка эту «молнию», техасец.

Джой затянул «молнию».

— Понимаешь, Кесс, — затем сказал он, — я, м-м-м, ну, говоря по правде, я занят делом.

— Бедняжка, — сказала она, усаживаясь за туалетный столик и опрыскивая волосы лаком. — Мори просто уж-жасно страдает от язвы.

— М-м-м, — задумался Джой. — Ну, я не знаю, чем там занимается твой Мори, — сказал он, помедлив, — но у меня совсем другие дела.

Кэсс была всецело занята собой.

— Да, на Мори ты совсем не похож, — сказала она, — как там ни крути. Уж можешь мне поверить. — Она внимательно изучала себя в зеркале. Обнаружив неровно наложенную помаду, она взялась за тюбик.

— В сущности, — сказал Джой, выдавливая из себя слово за словом, — я игрок. И сутенер.

ВОТ ТАК!

— Хм-м-м, — сказала она, закусывая нижнюю губу и покрывая ее густым слоем оранжевой помады. Она пробормотала нескольких непонятных слов.

— Прости?…

Она вернула губы на место и закрыла тюбик помады крышечкой.

— Говорю, что каждый зарабатывает на жизнь, как умеет.

Джой хмыкнул.

— Ты уверена, что слышала мои слова?

Кесс не ответила на это. Но Джой приободрился, увидев, как она встала и подошла к столику, на котором лежала ее сумочка.

— Прости меня, милый, — сказала она. — Боюсь, что крепко поиздержалась. Может, ты мне подкинешь.

Она открыла сумочку. Джой поежился. Краем глаза он видел, как она подошла к нему и опустила сумочку на уровень его глаз.

Она была распахнута, и в ней было совершенно пусто.

— Техасец, — сказала она, — не подкинешь ли мне немного мелочи на такси-макси. А то я не успела сегодня забежать в банк. — Сев, она положила подбородок на руки и умиротворенно посмотрела на него. — Ты ТАКАЯ куколка! — сказала она. — Я просто ненавижу деньги, верно? Господи, да это просто смешно!

Джой был потрясен до мозга костей, но быстро оправился. Он выдавил из себя смешок и сказал:

— В самом деле, смешно, что ты говоришь о деньгах. Я сам собирался одолжить у тебя немного. — Он попытался сопроводить свою просьбу легкой усмешкой, но она застыла у него на губах, поскольку и воздух в комнате и все окружающее превратилось в сплошную глыбу льда. Прикрыв глаза, он сжался, чтобы переждать эту невыносимо долгую опасную минуту.

Наконец, по-прежнему подпирая подбородок скрещенными руками, женщина сказала тихим бесстрастным голосом: «Значит, ты хотел бы получить денег от МЕНЯ? Так? Ты просишь меня о деньгах, да? Вот что тебе надо — получить от меня денег? — Джой был не в состоянии вымолвить ни слова, но Кэсс прочитала ответ в его взгляде. — Ты кусок дерьма! — с силой сказала она. — Ты подонок! Ты сукин сын! Ты, наверное, решил, что имеешь дело с какой-то старой шлюхой! Ты только посмотри на меня: мне тридцать один год! Ты решил, что провел со мной время и можешь набить мошну, так? Ну, ты явно рехнулся. Да тебе такой женщины, как я, вовек не видать, мне только тридцать один, чтобы ты понял! Да я, не моргнув глазом, убью тебя!»

Глаза ее внезапно заволокло слезами. Зарыдав, она бросилась ничком на кровать, выдавливая из себя слова типа «Да у меня никогда в жизни…» и тому подобные, которые разобрать было очень трудно, так как она засунула пальцы себе в рот.

Джой поднялся. Он не имел представления, что ему делать и что говорить. Он закурил, кинул спичку в пепельницу и глубоко затянулся. Подойдя к женщине, он нерешительно остановился, глядя на ее тело, словно ожидая подсказки, как ему себя вести. Ее голые плечи тряслись от рыданий, и вся она напоминала кита, выброшенного на берег. Его поразила глубина горя, которое сотрясало такую тушу.

— Эй, — сказал Джой, садясь с ней рядом. — Эй, КЭСС! — Положив руку ей на спину, он принялся нежно водить по ней взад и вперед. — Неужели ты в самом деле подумала, что я это думал? Ну, насчет денег? Господи, да я хотел только разыграть тебя. — Вот черт! А я думал, что у тебя прекрасное чувство юмора и ты тут же поймешь, что я дурачусь.

Он склонился к ней, стараясь утешить ее.

— А! Да ты просто притворяешься. Ты вообще не плачешь. Слушай, так сколько тебе нужно на такси? — Он вытащил деньги, всю пачку. — Сколько тебе нужно, радость моя? Пять? Десять? Давай же выкладывай, черт бы тебя побрал.

Выпрямившись, он помахал деньгами у нее перед носом.

— Открой глазки. Глянь-ка! Стал бы я просить у тебя денег, когда у меня их такая куча на заднице? Пошевели мозгами! Господи, да я же из техасского Хьюстона, и мой папа нефтяник! Я никогда в жизни ни у кого и цента не одалживал. Ну, ты кончишь хныкать?

Она стала рыдать еще горше и отчаяннее. Он сунул ей пачку носовых платков, взятых с ночного столика. Она прижала их к лицу, продолжая всхлипывать.

Он тихонько прошептал ей на ухо:

— Эй, — и легонько коснулся ее щеки. — Ты СОВЕРШЕННО потрясающая баба, Кэсс. Мужик только взглянет на тебя, и тут же сходит с ума.

Она открыла глаза. Джой кивнул.

— Точно, — сказал он.

Затем он взял двадцатидолларовую бумажку и засунул ее в ложбинку между грудями.

— Вот туда ее.

Кэсс Трехьюн села и прочистила нос.

6

Оставив апартаменты Кэсс, Джой отправился в ближайший салун выпить. Он здорово устал, и в голове у него был сплошной туман. В памяти у него все время всплывала та жуткая баба в техасском борделе, мать Том-беби. Он понять не мог, почему физиономия этой ведьмы все время крутилась у него перед глазами, но она появлялась снова и снова.

Он сделал еще один глоток, надеясь, что жгучая жидкость прочистит мозги и он начнет что-то соображать. Он решил пройтись, разглядывая окрестные вывески, но плохо представлял, куда направляется. К полуночи он обнаружил себя в другом салуне, крепко напоминающем большой бордель под названием «Эверетт», где-то на Бродвее в районе 40-х улиц. Телевизор и музыкальный ящик, как электронные психи, перекрикивали друг друга, и извергаемый ими шум, отражаясь от истертого пола, эхом уходил к потолку из оцинкованного железа, производя жуткий грохот, но никто из двадцати или около того посетителей бара, казалось, не обращал на него внимания.

Джой пропустил две порции ржаного виски, сопроводив их пивом. Затем, закурив, он поискал глазами зеркало, взгляд в которое мог бы придать ему уверенности. Снова перед ним вспыхнула Хуанита Босоногая, давая понять, что расставаться с ним она не собирается. Он видел, как она сидела на корточках, подманивая его, подобно дьяволу, приглашающему в ад. Он видел, как она разевала пасть, слышал даже звук ее голоса, но слова были неразличимы. Обнаружив зеркальце на небольшом автомате для сигарет, он купил совершенно не нужную ему пачку «Кэмела» и увидел свои усталые глаза, по-прежнему видя перед собой Хуаниту. Она перекрывала собой весь Нью-Йорк, и он уже смирился с тем, что она даст ему какой-то совет.

Совет.

Он должен выслушать его, хоть от кого-нибудь, вот в чем было дело. Эта мысль завладела им, он не может в этом городе и шагу ступить без того, если не найдет кого-нибудь, кто знает тут ходы и выходы и сможет дать ему дельный совет.

Обретя новое расположение духа, Джой увидел, что на него уставилась некая личность, которая появилась тут во время его отсутствия: костлявый парень детского телосложения, который расположился по соседству с ним.

Поймав взгляд Джоя, он улыбнулся и слегка махнул ему рукой.

— Ты уж меня извини, что я глазею, — сказал он с явным нью-йоркским акцентом, — но я просто восхищаюсь такой потрясающей рубашкой. — В немом восторге он покачал головой. — Черт, ну и рубашка! Бьюсь об заклад, что она тебе недешево обошлась, верно? — Он говорил шепотом, но настолько серьезно, что Джой увидел в парне намерение установить конспиративные отношения. Он тут же догадался, даже не отдавая себе отчета, что такая манера разговора говорит о тесном знакомстве с уголовным миром.