Ученица Хозяина Топи (СИ) - Каплунова Александра Laverel

— Это еще зачем, надобно что? — недоуменно вопросил у нее, искренне так непонимающе воззрившись. Мрак, же, который с хозяином вместе в кухню возвратился, снова посмеиваться принялся.

— Девка с одной торбой к тебе явилась, а ты спрашиваешь.

Веша взгляд потупила. Неловко объяснять, что у ней даже белья одна только смена, не говоря уж о прочих девичьих штучках.

— Коли надобно чего — говори. Гребни какие, платья, ленты, в кладовой всего полно, конклав много чего присылает, не жалко, — предложил Лесьяр, а голос такой добрый, заискивающий, — даже золотишко есть, за так отдам, — а сам ей в лицо заглядывает, да снова ворожить пытается. Веша то почуяв головой замотала.

— Мне чужого, да за «так» не надобно, у меня свои деньги имеются, — строго так, магию его от себя отметая, — ты меня просто с собой возьми, а я уже там выторгую, чего мне нужно.

— Смотрите, гордячка какая, — хохотнул, но послышалось в том Весенье одобрение, — хорошо, коли хочешь — можешь со мной отправиться. К рассвету тогда будь готова.

На том и порешили.

— Кормить то будешь сегодня, хозяюшка? — прокряхтел пернатый, когда Лесьяр из кухни ушел.

— Как ты только летаешь потом, обжора? — фыркнула Вешка. Мрак всегда первый к трапезе являлся, а есть заканчивал последним. За все эти дни они уже привыкли даже вечерами вчетвером собираться. Вешка, Славка с Зарькой, да Мрак. Ворон лепешки, да блины целиком заглатывал, один за другим, только подкладывать успевай, а потом довольно кряхтел, устраиваясь в старой меховой шапке на лавке у очага. Как-то Весенья спросила у ворона, чем же Лесьяр все же питается. Мрак ехидно предложил ей самой у того спросить, но Вешка не решилась. Порывалась пару раз позвать магика с ними потрапезничать, да не знала, в какой из комнат он живет. Теперь же… Теперь то она знала, где магова спальня, но лишний раз беспокоить его все равно было боязно. Хотя, признаться, магик оказался вовсе не таким уж злым кошмаром, коим его жители окрестных деревень описывали. А может Веша его еще с других сторон не видела… Вот завтра и посмотрит, как он с простым людом себя ведет.

Глава 8

Денек выдался погожий — грех не порадоваться. Вешка и радовалась, улыбалась восходящему солнышку. Лучики его, уже остывшие к осени, не шибко грели, да все равно касались ласково, игриво вплетаясь бликами в медвяные волосы девицы. Поклонилась солнышку, да самой себе и миру кругом доброго утра пожелала.

— И тебе доброго, — раздалось позади внезапно. Веська подскочила, того не ждавши, и к магику обернулась. Неловкость алыми пятнами на скулах девичьих проступила, все ж не привыкла, чтоб кто за ежеутренним ее ритуалом наблюдал.

— И давно ты здесь? — поинтересовалась осторожно.

— Да уж насмотрелся, как ты с лесом милуешься, — протянул магик, но беззлобно так, что Весенья вместо обиды и его улыбкой одарила, неуверенной такой, все еще смущенной, но что же теперь, если бабуся ее приучила миру утра доброго желать?

«Коли ты к миру с добром, он тебе его вдесятеро вернет,» — говаривала бабуся, поутру Вешку во двор выпроваживая. У них и другие ритуалы, да привычки имелись… В лес по грибы, да по ягоды идешь — обязательно дар какой возьми, а больше нужного из лесу не уноси. На рыбалку без нужды не хаживай, а рыбку выудив, речке «спасибо» скажи, да часть улова животине лесной оставь на пути. Зверье лесное Вешка не раз выхаживала — оленят, да лосят без мамки оставшихся козьим молоком выкармливала, зайцев раненых залечивала, один раз даже лисица со сломанной лапой на пути попалась… Деревенские говаривали, что причуды это ненужные, что зверье лесное на то и дикое, чтоб самому по себе выживать, да разве могла Весенья мимо пройти?

— Готова лететь? — спросил Лесьяр, Вешку от мыслей отрывая. Сам сегодня снова иначе выглядел — балахон то привычный при нем, да только другой — темно-синий и серебром расшит в причудливых узорах, да рунах. Пальцы все перстнями увешаны с каменьями разноцветными. На шее — цепочка с колдовским амулетом. А волосы длинные в низкий хвост на затылке убраны, отчего черты лица его еще более изысканными кажутся.

В ответ магику кивнула сперва, а после только сообразила:

— Как лететь? Мы не пешком идем?

Мужчина же промолчал в ответ, только губы свои красиво очерченные в улыбку хитрую сложил, да рукой махнул, за собой зазывая. Пытаясь сомнения свои преодолеть, Вешка насупилась, но за Хозяином в башню пошла.

По лестнице поднялись на крышу, и здесь Веша замерла изумленно. Прямо посреди каменной площадки стояли деревянная ступа и прислоненная к ней метла.

— Это что же, в этом..? — все еще не веря, у магика спросила. Нет, слыхивала, конечно, что ведьмы, да ведьмаки в ступах летают, да не видала никогда. Да и то больше на сказочки походило. Теперь же сказочка сия перед ней стояла.

— В этом, в этом, — Лесьяр ее еще и подтолкнул, чтоб не стояла столбом. Сам к ступе подошел, защелку отстегнул и боковина деревянная подобно дверце открылась, — прошу на борт, барышня, — еще рукой ее этак галантно пригласил.

Барышня сглотнула, да опасливо шагнула внутрь. Борт ступы ей до груди доходил, ухватилась пальцами за край, чуя, как сердечко ритм свой ускоряет.

— А это безопасно? — спросила с надеждой, к Лесьяру оборачиваясь. Тот метлу за черенок взял и сам внутрь шагнул, створку закрывая. Расстояния между ними вовсе не осталось, чай только лист книжный пролезет. Теплом мужского тела обдало мигом, благо спиной к магику оказалась, иначе бы носом в грудь окаянному уткнулась.

— На ходу если выпрыгивать не станешь — безопасно, — а голос то какой веселый, точно потешается над ней.

Вешка вся сжалась, как можно дальше от тепла мужского сдвигаясь, да разве было здесь куда? Ступа на одного очевидно рассчитана. А магик, совести вовсе не имея, одну руку под ее просунул, да спереди за борт деревянный ухватился, от чего к ней вовсе прижатым оказался, да почти обнимая. Второй же рукой метлой взмахнул, точно подметая, и тут же Весенье уже не до телес его стало к ее прижатым. Земля из под ног, вернее из-под ступы, ушла стремительно, крыша башни осталась далеко внизу.

Закричала, не в силах сдержаться — первый раз на такой верхотуре оказалась, а кругом — пустота. Высоту набрали, что выше самого высокого дерева очутились, только птицы и молнии на такой обитают, да замерли.

— Кричать не перестанешь — прямо здесь высажу, — прошипел Веше в самое ухо вкрадчивый голос. Та бы и рада, да так страхом душеньку девичью заполонило, что сама ни жива, ни мертва. Рот рукой зажала, да вокруг себя обернулась, от высоты той прячась. В ушах и то зазвенело. Сама не слишком то понимая, что делает, магику в мантию лицом уткнулась, пальчиками с силой ткань сжимая, да дрожит, трясется, разве что не плачет, — Весенья, ты что, высоты так боишься? — изумился Лесьяр. Он, конечно, хотел ее напугать чутка, потому и взлетел так порывисто, да только не ждал, что настолько девица испугается.

— Не боюсь, — выдохнула магова ученица, а сама только зажмурилась покрепче.

— Значит со мной помиловаться решила? Как-то не слишком вовремя, да и неудобно здесь, не находишь? — ехидно так, ядовито, а сам лапищу свою с борта ступы на спину ее переместил и вниз медленно повел, — хотя если хочешь, можно и так…

От прикосновения обжигающего по телу мигом мурашки понеслись. Вскинулась, голову задирая и в глаза бесстыжие заглядывая.

— Ничего я не решила! — теперь близость его совсем неприличной казалась, да тесной такой. Хотя что таить, теплый он, ткань балахона приятная на ощупь, что пальчики разжимала едва ли с сожалением. А пах Лесьяр и вовсе необыкновенно — не болотом и тиной, как Хозяину Топи бы положено, а точно морозной свежестью и корой древесной после дождя. Но все то глупости были, которые надобно из головы девичьей повыкинуть. Где он — Маг с черной магией, высшего порядка, наверняка при титуле. И где она — деревенская девчонка ведунья-недоучка? Странно, конечно, что вовсе мысли эти в голову лезут, но Вешка хоть и строгих нравов, да все же девица, а он собой хорош, чего таить, да и сам по себе интересный, знает многое, а дело какое делает — весь люд честной от старой ведьмы бережет… А сколько девиц в его лапах побывало, коли россказням верить, так Лесьяр как никто другой с женским полом обращаться умел, ее вот который раз поддразнивал, нарочно смущая.