Суперсыщик Калле Блумквист рискует жизнью - Линдгрен Астрид

- Если почувствуете, что вам необходима трепка, приходите в Господскую усадьбу! - крикнул Сикстен, проходя мимо сада пекаря.

Ева Лотта вздрогнула. В Господскую усадьбу ей идти не хотелось, ни за что не хотелось!

- Ой, до чего же я наелся, - сказал Калле, когда Алые исчезли из виду, а он уничтожил свою шестую булочку.

- До меня тебе далеко! - похвастался Андерс, похлопывая себя по животу. - Но это хорошо, поскольку на обед у нас отварная треска.

- От рыбы становятся такими интеллигентными, - напомнила Ева Лотта. - Тебе, пожалуй, надо есть побольше отварной трески, Андерс!

- Ну вот еще! - возразил Андерс. - Сперва я хочу узнать, насколько интеллигентнее я стану и сколько рыбы мне надо съесть для этого.

- Ведь все зависит от того, насколько ты был интеллигентен до начала этой кампании, - вставил слово Калле. - Пожалуй, одного в меру упитанного кита один раз в неделю тебе, Андерс, предостаточно.

Когда Андерс три раза прогнал Калле вокруг беседки и мир был восстановлен, Ева Лотта сказала:

- Интересно, есть сегодня в почтовом ящике какие-нибудь новые подарки? Не понимаю, что люди думают? За последние дни я получила всего лишь три килограмма шоколада. Ни грамма больше! Придется позвонить на почту и пожаловаться!

- Не говори мне о шоколаде, - с отвращением произнес Андерс.

И Калле полностью с ним согласился. Они храбро сражались с лавиной сладостей, обрушившейся на Еву Лотту. Но силы их уже истощились.

Однако Ева Лотта вернулась от почтового ящика на калитке с толстым конвертом в руках. Она разорвала его, и там, в самом деле, лежала плитка шоколада - большая плитка великолепного молочного шоколада.

Калле и Андерс посмотрели на плитку шоколада так, словно это была касторка.

- Черт! - ругнулись они.

- Эх, вы, - с досадой сказала Ева Лотта. - Могут наступить дни, когда вам придется подмешивать в шоколад древесную кору.

Разломив плитку надвое, она заставила каждого взять половину. Они приняли шоколад без малейшего следа энтузиазма, только чтобы доставить ей удовольствие. И равнодушно сунули куски шоколада в свои и без того туго набитые карманы брюк.

- Правильно, - сказала Ева Лотта. - Поберегите на черный день.

Смяв в маленький комок конверт, она перебросила его через забор на улицу.

- Послушайте, давайте покатаемся на велосипедах и выкупаемся, - сказал Калле. - Сегодня нам, пожалуй, заняться больше нечем.

- Ты абсолютно прав, - поддержал его Андерс - Сегодня вечером мы можем с таким же успехом объявить перемирие, но тогда…

Две минуты спустя явился Бенка, посланный Сикстеном, чтобы с помощью подобающих случаю оскорблений подстрекнуть Белых Роз к битве, но беседка была уже пуста. И только маленькая белая трясогузка, сидевшая на качелях, клевала оставшиеся от булочек крошки.

* * *

Когда в полночь взошла на небо полная луна, Калле и Ева Лотта спокойно спали в своих кроватях. Но Андерс бодрствовал. Он тоже лег в постель, как обычно. И самым замысловатым образом храпел, чтобы родители думали, будто он спит. Это привело лишь к тому, что мама вошла и беспокойно спросила:

- Что с тобой, мальчик, тебе худо?

- Да нет, - ответил Андерс.

И в дальнейшем храпел уж не так свирепо.

Заметив по тихому посапыванию маленьких братьев и сестер и по глубокому дыханию родителей, что все заснули, он осторожно прокрался в кухню. Его одежда лежала на стуле. Он быстро сорвал с себя ночную рубашку и остался, освещенный лунным светом, без единой нитки на тонком, костлявом мальчишеском теле. Он тревожно вслушивался в тишину каморки, но все было спокойно, и он быстро облачился в брюки и фуфайку. Потом тихо и молча прокрался вниз по лестнице. Пробраться на чердак пекаря и взять Великого Мумрика - это отняло у него совсем немного времени.

- О Великий Мумрик, - шептал он, выдвигая ящик комода, - охрани своей могучей дланью эту акцию, потому что мне, видишь ли, кажется, что это нам понадобится.

Ночной воздух был прохладен, и он чуть дрожал в своей тонкой одежонке. Напряжение, пожалуй, тоже вызывало дрожь. Странным казалось находиться вне дома посреди ночи, когда все люди спят. - Крепко зажав в руке Великого Мумрика, он переправился через мостки, проложенные Евой Лоттой. Ольха на прибрежной полосе казалась в темноте совсем черной, однако речная вода блестела, озаренная лунным светом.

- Скоро мы будем у цели, о Великий Мумрик, - прошептал Андерс, чтобы Великий Мумрик не тревожился.

Да, вскоре они были у цели. Вилла почтмейстера стояла тихая, темная и молчаливая, словно спала. Стрекотали сверчки, а в остальном все было тихо.

Андерс рассчитывал, что, по крайней мере, хоть одно окно виллы будет открыто, и его надежды не подвели его. Окно кухни было распахнуто настежь. Для хорошо тренированного гимнаста, каким был Андерс, не составляло труда перемахнуть через подоконник прямо в кухню. Чтобы освободить обе руки, Андерс сунул Великого Мумрика в карман. Разумеется, место было недостойно Великого Мумрика, но такова была суровая необходимость.

- Прости, о Великий Мумрик! - произнес Андерс.

Пальцы его лихорадочно ощупали содержимое кармана, и он испытал глубокое удовлетворение, наткнувшись на что-то липкое, бывшее прежде плиткой шоколада. Теперь Андерс был не так привередлив, как утром, и ему показалось, что эта липкая жижа пришлась бы ему по вкусу. Но он съест ее в награду за хорошо выполненную работу. Сначала надо сделать то, ради чего он пришел сюда. Переместив Великого Мумрика в другой карман брюк, он дочиста вылизал пальцы и решительно махнул на подоконник.

Глухое рычание испугало его чуть не до потери сознания. Беппо! Ни секунды не подумал он о Беппо! И все-таки ему следовало знать, что это окно специально было открыто для того, чтобы Беппо мог выскочить ночью в сад, если ему захочется.

- Беппо! - умоляюще прошептал Андерс. - Беппо, это всего-навсего я.

Когда Беппо увидел, что это всего лишь один из весельчаков-мальчишек, которых притаскивал с собой хозяин, его рычание сменилось восторженным гавканьем.

- О милый, маленький славный Беппо, ты можешь чуть-чуть помолчать? - молил песика Андерс.

Но Беппо считал, что когда радуешься, то это необходимо показывать, лая и виляя хвостом, и он усердно проделывал и то и другое.

Не зная, как спастись от беды, Андерс вытащил шоколад и сунул его Беппо под нос.

- Это тебе, только замолчи! - прошептал он.

Беппо обнюхал шоколад и, поскольку счел, что церемония приветствия продолжалась ровно столько, сколько требовали приличия, честь и достоинство этого дома, он прекратил лаять и удовлетворенно улегся на пол. Ему хотелось насладиться этой дивной липкой жижей, которую дал ему гость скорее всего в благодарность за столь дружественный и громогласный прием.

Андерс издал вздох облегчения и как можно тише открыл дверь в прихожую, откуда лестница вела на второй этаж. Теперь ему оставалось только…

Но тут кто-то появился наверху. Кто-то тяжелыми шагами спускался вниз по лестнице. Это был почтмейстер собственной персоной - в широкой ночной рубахе до пят. Его разбудил лай Беппо, и он собирался выяснить, чего хотел песик.

На мгновение Андерс словно остолбенел. Но тут же, собрав все свои душевные силы, быстро спрятался за двумя большого размера плащами, висевшими каждый на своем крючке в углу прихожей.

- Если после этого я не стану психом, значит, я просто железный, - сказал он самому себе.

Только сейчас пришло ему в голову: а вдруг семейству почтмейстера не понравится, что в их окна лазают по ночам? То, что Сикстен примет это за обычное и вполне житейское дело, было ясно как день. Но он-то уже привык к войне Алой и Белой Роз! Да, он-то привык! Чего нельзя было сказать о почтмейстере! Андерс затрясся от одной мысли о том, что сделает с ним почтмейстер, если вдруг его обнаружит. И он, зажмурясь, тихонько молился, когда почтмейстер, злобно ворча, проходил мимо совсем рядом с плащами, за которыми он прятался.