Кратчайшая история Советского Союза - Шейла Фицпатрик

одной: роль союзников в боевых действиях в Европе была, по их мнению, второстепенной, а войну на Тихом океане вообще принято было считать не более чем проходным эпизодом. Эта версия событий, конечно, отличалась от версии западных стран, но и они признавали, что вклад Советского Союза в Победу был решающим, а потери – огромными.

Бравый маршал Жуков на белом коне на Параде Победы в Москве, 24 июня 1945 г.[25]

До войны Советский Союз считался на международной арене изгоем, но к моменту ее окончания он был уже набирающей силой сверхдержавой. Большая тройка – Сталин, Черчилль и Рузвельт – в общих чертах определила устройство послевоенного мира на встрече, состоявшейся в феврале 1945 г. в Ялте. (Даже выбор места говорил о новом статусе страны: Сталин не любил летать и не хотел выезжать за рубеж, поэтому отправиться в дорогу пришлось Черчиллю и тяжелобольному Рузвельту.) В Ялте западные союзники согласились с приоритетом интересов СССР в Восточной Европе, подготовив почву для создания гигантской буферной зоны, защищавшей Советский Союз от любой возможной агрессии со стороны Германии в будущем. Однако с учетом стремительного заката Британской империи очень быстро стало ясно, что Большая тройка превращается в Большую двойку. Прямо посреди Потсдамской конференции в июле 1945 г. Черчилль проиграл парламентские выборы и лишился должности премьер-министра. Ведущими державами послевоенного мира станут Соединенные Штаты Америки и Советский Союз – теперь уже не союзники, но идеологические и геополитические противники.

Баланс сил склонялся в сторону Америки, особенно в первые годы холодной войны. США вышли из Второй мировой войны богатой и сильной державой, уверенной, что ее демократические принципы и образ жизни обеспечивают ей моральное превосходство над коммунизмом; к тому же атомная бомба в то время имелась только у американцев. Советский Союз война оставила бедным, с разрушенной экономикой, без ядерного оружия (хотя Берия и его ученые уже вовсю над этим работали) и так же твердо уверенным в собственном моральном превосходстве. Теперь Советский Союз был защищен от западной агрессии буфером в виде группы зависимых от него стран в Восточной Европе. Поначалу в Москве надеялись (а в Вашингтоне – опасались), что Западная Европа, в частности Франция и Италия, где были очень популярны местные коммунистические партии, а также, возможно, будущая объединенная Германия, последует советскому примеру и выберет коммунистический путь. «Мы предполагали, что там свершится социальная революция, будет ликвидировано капиталистическое господство, возникнет пролетарское государство, которое будет руководствоваться марксистско-ленинским учением, установится диктатура пролетариата. Это было нашей мечтой», – вспоминал позже Хрущев. Увы, в дело вмешались США со своим планом Маршалла, подразумевавшим гигантские экономические субсидии разоренной Европе: «Капитализм продемонстрировал свою живучесть и остановил шедший процесс. Мы были разочарованы». Где революция действительно победила, так это в странах Азии: в 1948 г. Ким Чен Ир при поддержке СССР установил коммунистический режим в Северной Корее, а в 1949 г. коммунисты Мао Цзэдуна пришли к власти в Китае (причем своими силами, помощь Москвы была минимальной). Такой поворот можно было только приветствовать – при условии, что Китай не забудет, что он в мировом коммунистическом движении лишь младший брат; но радость, с которой эти события встретили в СССР, не идет ни в какое сравнение с почти истерической паникой, какую они вызвали в США.

Сталин на Потсдамской конференции, июль – август 1945 г.[26]

Присоединиться к плану Маршалла Советскому Союзу всерьез не предлагали, а восточноевропейские страны отказались от него под давлением Москвы. При этом советские военные потери были чудовищными, а задача восстановления страны – чрезвычайно сложной. Число погибших сегодня оценивают в 27–28 млн человек (хотя во времена Сталина официально говорилось лишь о 7 млн, чтобы не создавать впечатления слабости страны). 12 млн человек, эвакуированных в годы войны на восток, должны были вернуться домой, а бо́льшая часть восьмимиллионной армии военного времени подлежала демобилизации. Еще 5 млн советских граждан, взятых в плен или угнанных на принудительные работы, встретили конец войны в Германии. С некоторыми трудностями СССР удалось репатриировать четыре с лишним миллиона из них, но около полумиллиона человек остались в капиталистическом мире, присоединившись к антисоветским эмигрантам «первой волны», уехавшим в начале 1920-х гг. Сам масштаб пришедших в движение масс людей позволяет осознать размах неразберихи. Продлившаяся три с лишним года немецкая блокада Ленинграда, второго по величине города Советского Союза, привела к гибели значительной части его населения. Если опираться на советские данные, то по стране в целом была уничтожена почти треть довоенных промышленных мощностей, а на оккупированных территориях, где отступавшие немцы использовали тактику выжженной земли, эта доля доходила до двух третей.

После того как в странах Восточной Европы под малоизящным нажимом установились контролируемые Москвой режимы, в разной степени коммунистические и в разной степени непопулярные среди населения, этот регион стал постоянным камнем преткновения между СССР и западными союзниками. Ялтинские соглашения с самого начала подразумевали формирование в Восточной Европе «советского блока», но восприятие этого факта на Западе – и особенно в США с их мощными национальными лобби – к тому времени стало совсем иным. В 1947 г. в своей знаменитой речи в Фултоне, штат Миссури, Черчилль, который тогда не был премьер-министром, но явно действовал при закулисном одобрении американского и британского руководства, заговорил о «железном занавесе», разделившем континент, который из-за советских «экспансионистских устремлений и настойчивых стараний обратить весь мир в свою веру» был уже «не той демократической Европой, ради построения которой мы сражались в войне». Скандал с перебежчиком Игорем Гузенко, советским шифровальщиком, передавшим секретные документы властям Канады, до предела накалил шпионские страсти, а охота, объявленная сенатором Джозефом Маккарти на коммунистических агентов влияния в Госдепартаменте США и американской армии, породила еще больше тревоги и хаоса. Блокада Западного Берлина советскими войсками в 1948 г. чуть было не переросла в войну; обеспокоенность Запада резко возросла, когда Советский Союз, догнав Америку, успешно испытал собственную атомную бомбу. В 1952 г. американцы казнили двух нью-йоркских евреев, Юлиуса и Этель Розенберг, за передачу СССР американских атомных секретов. В 1953 г. курируемая Берией группа советских ученых во главе с Игорем Курчатовым создала водородную бомбу. Третья мировая война и сопутствующая ей невообразимая ядерная катастрофа казались многим не только возможными, но и вполне вероятными.

В годы войны советские люди питали надежду, что победа, если она случится, принесет с собой послабления и общее улучшение жизни. Даже Микоян, близкий к Сталину член политбюро, надеялся, что «товарищеский демократизм», сложившийся в годы войны, продолжит работать и в мирные годы. На самом же деле, учитывая напряженную международную обстановку и стоящую перед страной сложнейшую задачу восстановления экономики без внешней помощи, рассчитывать на легкую жизнь не приходилось. Образованных людей, которые верили, что после войны смягчится цензура, ждало разочарование. Крестьян, которые ждали, что им разрешат оставить себе личные земельные наделы, розданные было в годы войны, загнали обратно в колхозы, и их уровень жизни снова упал. Насильно рекрутированные работники («Трудармия») – колхозники, городские подростки и бывшие остарбайтеры, вернувшиеся с принудительных работ в Европе, – а также заключенные постоянно растущего ГУЛАГа составляли еще бо́льшую долю трудовых ресурсов, чем в довоенные годы. В 1946–1947 гг. экономические беды СССР усугубились голодом, обрушившимся на западные регионы страны; государственные меры по его преодолению были не такими безжалостными, как в прошлый раз, в 1933 г., но он стал тяжелым ударом на фоне послевоенной разрухи.

СССР и Восточная Европа, 1938–1948 гг.[27]

Состав коммунистической партии изменился, число ее членов значительно выросло: в последние предвоенные годы в нее влилось почти 2 млн человек; еще примерно столько же добавилось во время войны, и в 1945 г. число членов партии составило 5,8 млн. В «призыве 1938 года», который влился в партию после Большого террора, было много молодых управленцев и специалистов, превосходивших своих предшественников по уровню образования, а новоиспеченные коммунисты, вступившие в партию во время войны, привнесли в нее дух фронтового товарищества, который занял центральное