Разбитые маски - Анна Малышева

– Значит, ей ты позвонил?

– Я не мог не позвонить Маше, – мрачно ответил он. – У нее больное сердце, сама знаешь.

– И когда ты это сделал?

Выяснилось, что отъезд Маши и его звонок совпадали по времени. Все предположения подтвердились, та просто перестала беспокоиться о брате, получив от него весточку.

– Но почему ты сперва не известил меня? – чуть не плача выкрикнула Ольга. Она видела его непроницаемый взгляд и не могла поверить, что он говорит правду. И так спокойно! – Конечно, я моложе и здоровее твоей сестры, но разве ты не подумал, что у меня тоже есть сердце!

Он покачал головой:

– Я думал об этом.

– Врешь!

– Оля, успокойся… Знаю, я поступил как последняя сволочь, но я не мог тебе позвонить…

– А Маша известила твою остальную родню, верно? – уже закипая от ярости, продолжала она. – И когда я обзванивала их, спрашивала о тебе, они надо мной смеялись?

Он поразил ее вторично. Выяснилось, что он взял с сестры обещание, что та никому ничего не расскажет. Его звонок должен был остаться тайной. Для всех, кроме горячо любимой, единственной сестры.

Ольга только развела руками. Она была так потрясена, что у нее не нашлось слов.

– Ты сумасшедший, – сказала она наконец. – Где же ты был?

– Маша знает. – Он встал из-за стола. Глаза усталые, он сразу сник, точно сделался ниже ростом, уже в плечах. – Если хочешь узнать, позвони ей.

– Но почему ты сам…

– Я просто не могу этого выговорить, – неожиданно резко ответил он. – Ей будет намного проще это сделать. Если ты действительно хочешь что-то узнать.

С этими словами он прошел в ванную и запер двери.

Ольга стояла в замешательстве, слушая шум льющейся воды. Ванну он принимать не мог – вода шла только холодная. Тогда зачем открыл кран? Скорее всего, сидел на бортике ванны, смотрел на бегущую струю и ждал, когда жена позвонит Маше, как он посоветовал. А потом? Потом, вероятно, он все-таки выйдет. Что ей предстоит узнать?

Женщина медленно прошла в комнату, набрала знакомый номер, по памяти, не прибегая к записной книжке. Взглянула на часы. Поздно, конечно, но на этот раз ей абсолютно все равно, разбудит она золовку с семьей или нет.

Она их разбудила, у Маши в доме всегда ложились рано. Голос, раздавшийся в трубке, был заспанный и раздраженный:

– Слушаю!

– Маша, у меня к тебе только один вопрос, – сказала Ольга, отмечая про себя, что в ванной выключили воду. Виталий, наверное, прислушивается. – Где он был все это время?

После паузы Маша попросила объяснений. О чем речь? И тут Ольга не выдержала. Она давала себе слово, что будет говорить очень спокойно. Не позволит сорваться на крик, не унизится перед женщиной, которая предпочла видеть, как она мучается от страха и тревоги, чем выдать своего любимого брата.

– Ты знала все с самого начала и даже не намекнула, что он жив! – крикнула она в трубку. – Спасибо! Я считала тебя человеком!

– Он вернулся? – забеспокоилась та. Сонливость исчезла из ее голоса, появилась явная тревога. – Витя у тебя? Дай ему трубку!

– Он в ванной и велел позвонить тебе, чтобы ты сама мне все рассказала. Он, видите ли, почему-то стесняется.

Снова пауза. Ольга почти видела, как ее собеседница лихорадочно кусает губы, пытаясь выкрутиться. Была у Маши такая привычка. На нижней губе у нее постоянно красовались две темные отметины – след зубов.

Ольга решила, что больше ни за что не сорвется на крик. Если такое произойдет, она просто повесит трубку. Криком ничего не добьешься. «Вся его семья такова! – в отчаянии подумала она. – Улитки. Как они похожи на улиток – и брат и сестра! Стоит показаться опасности, сразу втягивают рожки и прячутся в раковинку. И никаким способом не выманишь их оттуда. Он заперся в ванной, она молчит».

– Скажи, – голос Ольги звучал хрипло, тихо, – скажи, где он пропадал?

– Ты не могла бы дать ему трубку?

– Нет. Боюсь, что он вообще не выйдет из ванной, если ты не объяснишь мне…

– Ну хорошо. – Мария очень волновалась, в трубке было слышно ее частое, будто загнанное дыхание. – Не знаю, правда, зачем он взвалил это на меня… Как всегда, ушел в сторону! Разве я обязана сообщать такие вещи?

– Какие, Маша?

– Он был у женщины, – с трудом выговорила та. – У другой… Не у Ирины. Это все, что он мне тогда сказал.

Теперь обе молчали. Ольге послышался какой-то шорох в ванной комнате. Наверное, Виталий обо всем догадался по наступившей тишине.

– У женщины, но не у Ирины, – автоматически повторила Ольга. – Я правильно поняла?

– Да. Он так сказал.

– Кто она?

– Не знаю. Я сказала все. – В голосе послышалась мольба. – Ты же понимаешь, что я не могла тебе передать такое. Он мог даже не просить об этом! Я попыталась уговорить, чтобы он не вел себя так безобразно, тогда он просто повесил трубку. И не звонил целый месяц, почти до апреля.

– Он звонил несколько раз?

– Три раза, – моментально ответила Маша. – В конце февраля, в конце марта и потом еще в мае. И каждый раз говорил одно и то же, что скоро вернется, что запутался в своих чувствах.

Последние слова она произнесла так, будто просила прощения за брата. Ольга поймала себя на том, что тоже кусает губу, повторяя дурную привычку Маши. Она невольно улыбнулась, и это ее поразило. Она, значит, еще может улыбаться? Услышанное не напугало ее, даже не слишком удивило. Она уже ждала чего-то в этом роде. Неужели ждала?

– Попробуй его простить, – попросила тихо Маша. – Попробуй… Мужчины, они иногда…

Ольга положила трубку и задумчиво посмотрела на телефон. Хотела она знать то, что узнала теперь? Ее предупреждали. Она знала, что рискует, добиваясь правды. Виталий так и сказал.

В коридоре зазвучали шаги, Виталий вошел в комнату. Ольга пожала плечами, едва встретив его взгляд:

– Какой же ты гад!

Она по-прежнему говорила спокойно. Не волновалась, не плакала, не жаловалась. Илье бы это понравилось. Или нет? Он ведь не любит железных леди.

– Ну, знаешь ли, мы квиты, – ответил он, не глядя ей в глаза. – Давай ложиться, я смертельно устал.

– Ты хочешь развестись? – спросила она. – Я готова.

– Я об этом не говорил.

– Но ты прожил с какой-то женщиной четыре месяца и за это время даже ни разу не позвонил. Я не сержусь, что ты был с ней. – Она с удивлением поняла, что не лжет. – Я сержусь только, что ты так отнесся ко мне. Ты же понимал, что я могла вообразить… Как переживала… А что в итоге? Гора родила мышь. Так мучиться, так ждать… И обнаружить, что у тебя просто не хватило мужества признаться в маленьком грешке.

– Повторяю, мы квиты. – Виталий уже начинал перестилать постель. Он снял и бросил в угол совсем еще чистые простыни. Ольга отметила это – он никогда не проявлял такую заботу о чистоте белья. Не потому ли, что на них спал Илья? Как будто дело в простынях!