Воспитание подростка - Владимир Круковер

Учителя с каменными топорами

Есть вещи, которые вы знаете, и вещи,

которых вы не знаете, известное и

неизвестное, а между ними есть двери

это МЫ.

Джим Моррисон187. Представляется, что социальная структура наших предков из каменного века ненамного отличалась от того, что мы сейчас наблюдаем у примитивных народностей планеты.

Изучение австралийских, африканских и иных первобытнообщинных культур г наводит на мысль, что у них существуете своя педагогическая школа, а институт преподавания для них важный и безукоризненно отработанный элемент существования.

И не надо думать, что научить ребенка охотиться с бумерангом, кидать на оленя аркан, выделывать вручную из шкуры отличную замшу, знать повадки животных и особенности флоры легче, чем научить того же ребенка основам математики. В примитивных племенах дети до определенного возраста живут довольно беззаботно. Конечно, у них есть некоторые обязанности, но и свободного времени сколько угодно. Они совершенствуют себя в умении владеть телом, изучают реальные и ирреальные опасности бытия. Так как физкультура для них элемент жизни, то у них не возникает теорий и споров о необходимости или бесполезности контрастного душа, бега, хождения босиком, спортивных упражнений.

188. В какой-то мере подобного стиля придерживается в воспитании детей и цивилизованная Япония.

Маленьких японцев очень легко одевают в любую погоду даже по снегу дети там ходят в летней обуви, совершенно не обращают внимания на легкую простуду, дают им есть немытые фрукты и овощи, могут поднять уроненную в автобусе конфетку и сунуть ее малышу обратно в рот, даже не смахнув грязь. И дети там на удивление редко болеют.

Совсем маленькие дети находятся под постоянным, но незаметным надзором более старших. Принцип опеки, тандема соблюдается в этих общинах неукоснительно и служит одним из важнейших методов начального воспитания. Но это ненавязчивое наблюдение отнюдь не лишает малыша свободы. Он волен сунуть руку в костер или подойти к краю неглубокой ямы и даже свалиться в нее, если это не связано с риском увечья. Но от серьезных неприятностей его страхуют подростки и взрослые, страхуют надежно.

189. Закалка тела связана с закалкой души. Плач, жалобы на боль, хныканье из-за каких-то неприятностей не только не поощряются, но и безжалостно высмеиваются.

И малыши, маленькие «обезьянки», привыкают относиться к неудачам с иронией, мужественно. В дальнейшем, на испытаниях по переходу из детства в отрочество, они стоически перенесут боль, холод, голод, одиночество, сориентируются в экстремальных ситуациях и найдут достойное решение разных проблем.

Нам такие испытания могут показаться жестокими, но в той же Японии дети всегда сдержанно переносят боль, обиду, болезнь, лишения. Даже удивительно видеть пятилетнего карапуза, смело входящего к зубному врачу и выходящего от него с налитыми слезами глазами, но с обворожительной, хоть и вымученной, улыбкой на мордашке. Воспитание целой нации это ли не убедительный пример, доказывающий результативность метода?

190. Но наша книга и о воспитании, и об обучении наукам, хотя трудно четко разграничить эти два процесса.

В любом случае вам не помешает освоить разные способы преподавания, обучения конкретным дисциплинам. Настоящий учитель доложен учить так, чтобы ребенок не просто учил ту же физику, а изучал ее активно и весело.

В свою очередь, родители должны четко представлять, для какой дальнейшей жизни они растят своего ребенка и надо ли делать основной упор на непременное получение среднего-образования.

191. Задумайтесь, например, над отношением к этому вопросу коренных жителей Крайнего Севера, Заполярья.

Ребятишек у них «забирают» в интернаты с 8– 10 лет, чтобы дать четырехклассное начальное образование. Потом их оставляют в покое. Я взял слово «забирают» в кавычки, потому что раньше северяне всячески уклонялись от этой насильственной грамоты, прятали детей на дальних пастбищах, веровали их прямо из школ и увозили в тундру. Теперь смирились, а может, сочли эти четыре года учебы полезными для детей.

К тому же подавляющее большинство детей предпочитают возвращаться в стойбище к своим древним занятиям: охоте, рыбалке, оленеводству.

192. И вот здесь представляют интерес прежде всего педагогические приемы этих «детей природы», властителей «белого безмолвия».

Ну, во-первых, детей там не бьют. Вообще не наказывают никогда!

Во-вторых, там не бывает невыученных уроков. Если ребенок недостаточно виртуозно владеет арканом для ловли оленей, над ним будут подтрунивать до тех пор, пока он настойчивой тренировкой не сравняется по мастерству с остальными. Если не умеет грамотно ставит капканы, ловушки на песца, его будут брать на охоту только на вторых ролях поднести, помочь, а подобное отстранение, для мужчины страшнее, чем наказание.

193. Попробуем на нашем современном языке перечислить, что знают 14-летние северяне, в чем они мастера. И сравним со знаниями в любой другой области современного подростка города или деревни.

Ботаника?

Их познаниям позавидовали бы и ученые. Нет ни одной травинки в тундре, про которую они бы не знали все и вся. Правда, латынью не владеют, называют растения по-своему. Им известно и время созревания этой травинки, и время сбора пик полезности, и связь этой травинки с другими растениями и живыми существами тундры. А уж в составлении лечебных, стимулирующих и иных отваров, настоев с ними не сравнится ни один европеец. Следовательно, кроме ботаники, наши северяне знакомы и с фармакологией.

Зоология?

Смешной вопрос, маленький охотник или охотница знают все возможное обо всех живых существах в тундре.

Анатомия?

С основами физиологии они знакомы отлично. Ни один грамм из разделанной туши зверя у них не выбрасывается. Шкура, жилы, внутренние органы все идет в дело. Что-то на одежду, что-то на предметы домашнего и охотничьего обихода, еще что-то на лекарства.

Можно добавить к этому, что они неплохие метеорологи, отличные топографы, умелые историки, передающие знания изустно, как в древности, часто в аллегорической форме легенд и притч, своеобразные музыканты, строящие свою музыку в ритме природы…

194. Вроде и приемов особых нет педагогических. Не бить. Не наказывать. Делай, как я. Слушай и понимай. Смотри и учись.

Впрочем, нас же никто специально не учит «джентльменскому» набору ругательных слов. Но покажите мне первоклассника который не умел бы материться! Нас почти не учат пользоваться ножом, ложкой, спичками, однако мы умеем с ними обращаться. У северян процесс обучения слит с реальной жизнью, а жизнь состоит из фрагментов обучения, познавания.

Но главное, у них иная шкала ценностей. У нас говорят: «Какой же ты мужчина, если не куришь, не пьешь?» У них говорят (даже не говорят подразумевают): «Какой же ты мужчина, если не умеешь запрягать нарты, заарканить оленя, переночевать в пургу в самодельном снежном „шалаше“?»

195. Как же сделать так, чтобы и в школах на уроке химии или русского языка наши ученики учились столь же легко, но основательно, естественно и самозабвенно? Попробуем вместе разобраться в этом вопросе.

Учителя без каменных топоров

Тот, кто имеет зачем жить, может вынести любое как

Ницше.196. Наших детей, побывавших в Англии, в тамошних школах больше всего поразили взаимоотношения учителя и класса.

В особенности то, что если учитель беседует с конкретным учеником, то он беседует именно с ним, именно ему объясняет, именно у него спрашивает. Остальные, если им неинтересно, вправе заниматься своими делами.

Вот это воистину индивидуальное общение и кажется нашей ортодоксальной педагогике абсурдным. «Как так учитель тратит энергию, объясняет, а его не слушают?! Нет уж, будьте любезны, все слушайте! Знаешь? Ничего, повторение мать учения. Иванов, ты что вертишься? О чем я сейчас говорила? Не знаешь? Давай дневник!»

Потому, что сейчас допрашивают с пристрастием Иванова, а следующий на очереди он сам и висит над ними дамоклов меч в образе грозной двойки.

Те же, кто знает, хорошо разобрался в обсуждаемом постулате, занимаются загадочной гласной, пытаясь выяснить: кто же ее все-таки ударил? А кто-то открыл хрестоматию или подпольный детектив. Ничего страшного. Потеряв минуты, вы выиграете большее доверие и непринужденность. А то раздайте ребятам кроссворд по соответствующей тематике, пусть они в это время его тихонечко порешают.

197. Попробуем построить некую модель. Допустим, у нас сейчас русский язык, тема урока: «Кто ударил гласную? И за что?»

Пока ученики размышляют над этим коварным вопросом, вы спрашиваете у Иванова что-то по прошлому уроку, просите его объяснить, как он понял такой-то постулат. Кто не знает, сам в затруднении внимательно вслушивается в ваш диалог. Вслушивается, потому что это действительно диалог, беседа двух интеллигентных людей, один из которых в русском языке разбирается лучше. А не потому, что сейчас допрашивают с пристрастием Иванова.