Дитя любви - Виктория Холт

- Когда я приехал сюда в первый раз несколько дней назад, - сказал Джоселин, - я был очарован! Я еще подумал, что здесь хорошо прятаться, поэтому облазил все. Например, очень хорошо можно устроиться здесь. Правда, если поднимется сильный ветер, в этих незастекленных окнах будет страшно свистеть, но так было задумано еще столетия назад: монахи жили жизнью спартанцев и холода не боялись. - Он повернулся и обнял меня. - Ну вот, - сказал он, здесь ты чувствуешь себя в безопасности? Мы одни на этом острове, ты и я! Эта мысль волнует меня. Казалось, прошла целая вечность, Присцилла, и временами я сомневался, что снова увижу тебя!

Внезапно я вспомнила о кольце, и меня пробрала холодная дрожь. Я должна была немедленно признаться, и я рассказала ему, как все получилось.

- Ты уверена, что оно за этим шкафом?

- Больше ему негде быть, а шкаф отодвигают раз в год: он очень тяжелый.

- А когда ты найдешь его, ты будешь его носить?

- Да! Раньше я боялась, потому оно и потерялось! Ли сказал, что оно может дать почву всяким подозрениям, и, кроме того, на перстне выгравировано имя вашей семьи!

- Да, оно переходит из рук в руки уже несколько поколений, вот почему мне захотелось подарить его тебе!

Я была так рада, что он не обратил особого; внимания на пропажу кольца, что дала себе слово, что отброшу все свои страхи и буду наслаждаться этим днем в открытую.

- О, Джоселин! - воскликнула я. - Разве не прекрасно быть здесь только вдвоем! Он нежно поцеловал меня.

- И знать, что у нас впереди еще добрых паря часов! - добавил он.

- Сейчас чуть больше полудня, - сказал я. - А чем мы займемся?

- Обследуем остров и будем говорить и говорить! Затем перекусим и снова поговорим, а я буду все время смотреть на тебя! Мне хочется еще раз увидеть, как ты улыбаешься: когда ты это делаешь, у краешка рта появляется крошечная морщинка! Я обожаю твои волосы, как они падают тебе на плечи! Они совсем не похожи на эти мерзкие кудряшки "сердцеедки", что вошли сейчас в моду при дворе. Мне нравятся твои карие глаза, и я постоянно думаю о том, насколько же их цвет красивей, чем голубой!

- Ты относишься ко мне с предубеждением, - сказала я. - Мне кажется, тебе все это нравится только потому, что принадлежит мне!

- А я этого и не отрицаю, - ответил он.

Я думаю, тогда мы оба были немного напуганы теми чувствами, которые разбудили друг в друге. Я была рада просто находиться рядом с ним, но никак не могла забыть, что его разыскивают и что наше бегство лишь временно. Меня страшно взволновала мысль о свадьбе. Все это казалось таким невероятным, хотя почему бы и нет? Ведь обстоятельства исключительны. Я прислушалась к печально скрипучим крикам чаек. Казалось, будто они предупреждают меня, что времени осталось не так много.

Если он поедет во Францию, сказала я себе, я могла бы уехать вместе с ним, особенно если мы поженимся. Но могу ли я вот так бросить мою семью?

Ах, если бы Ли был здесь, чтобы я могла посоветоваться с ним! Эта мысль очень странно подействовала на меня, ведь, когда я была еще совсем маленькой девочкой, в глубине души я поклялась что, когда вырасту, выйду замуж за Ли.

Мы обошли руины аббатства, нашли исповедальню и залу для чтения.

- А это, должно быть, часовня, - заметил Джоселин, но, думаю, на самом деле его не очень интересовали эти развалины. Нас обоих охватила буря чувств наконец-то мы остались наедине! Мне хотелось лишь одного - прижаться к нему и защитить.

Если б сейчас корабль мог подойти прямо к Эйоту и отвезти нас обоих во Францию!

На этом одиноком островке царила таинственная и странная атмосфера. День выдался на диво спокойным. Клочки тумана, висевшие в воздухе, даже не двигались. Их серые и призрачные силуэты странной формы виднелись повсюду.

- А вон церковная колокольня, - показала я. - Я бы ничуть не удивилась, если бы сейчас колокола зазвонили и мы увидели мрачные фигуры монахов, бредущих на молитву.

- Сейчас не то время суток, - резко сказал Джоселин, и я вспомнила, что он католик, - это было еще одной причиной, почему моя семья была бы против: отец был убежденным протестантом. Не то чтобы он был очень религиозен: религия служила ему одной из форм политики. Я уверена, он был бы не доволен, выйди я замуж за одного из членов известной католической семьи, а то, что мой избранник еще и в опасности, еще больше взбесило бы его.

Странно, но я думала о нем ничуть не меньше, чем о матери. Я представляла, как говорю ему: "Тебе никогда до меня не было никакого дела. Какая разница, за кого я выхожу замуж?" И в словах этих крылась горечь. Меня всегда волновало то, как он ко мне относится, было небезразлично это мне и сейчас.

- Где мы расположимся на пикник? - спросил Джоселин.

Я весело рассмеялась.

- Кажется, этой зимой я развлекаюсь на пикниках гораздо чаще, чем в летнюю пору!

- Я никогда не забуду тот пикник у пещеры: ты и я! - сказал он.

- А я никогда так не пугалась, как тогда, когда этот пес вошел в пещеру!

- Но вместе с тем ты была счастлива, - ответил он. - Я понял, что тогда ты любила меня!

- Я это тоже поняла: опасность раскрыла мне глаза.

- Присцилла, ты еще так молода! Он повернулся и поцеловал меня, на устах его горели нежность и страсть.

- Пойдем в ту комнату? Скорее всего, она служила им помещением для переписки рукописей. Я принесу из лодки одеяла, и мы расстелим их на плитах, а потом мы что-нибудь перекусим.

- Звучит заманчиво, давай так и поступим! Мы рассмеялись, после чего я расстелила скатерть и достала пирожки с говядиной и сидр, чтобы утолить жажду.

- Вот это да! - сказала я. - Да здесь еды на троих! Наверное, здесь доля и Кристабель?

- Как это мило с ее стороны - оставить нас вдвоем! - сказал Джоселин.

- Ты думаешь, она специально так подстроила?

- Да, - ответил он.

Я задумалась: в этом я была не уверена. Мы прислонились к стене комнаты, и сквозь остатки крыши я стала наблюдать за туманом.

- Какое странное место! - произнесла я. - Слуги говорят, что по ночам здесь можно заметить огоньки.

- Слуги всегда говорят что-нибудь подобное. Тебе страшно?

- С тобой - нет!

- Очень рад слышать это. Тебе никогда больше не придется бояться, Присцилла, пока рядом с тобой я. Я - твоя защита!

- Ты меня успокаиваешь! Попробуй этого пирога, очень вкусно.

- У Харриет хороший повар.

- У нее все самое лучшее!

- Мы должны быть очень благодарны ей: она столько для нас сделала!

Я согласилась с ним. Затем мы поговорили о нашем первом знакомстве и о заманчивой возможности свадьбы. Мне уже приходилось слышать о бегстве девушек со своими возлюбленными. Однажды случился большой скандал, когда девушка убежала с мужчиной, который был двадцатью годами старше. Он оказался авантюристом, но было слишком поздно, и семье не удалось помешать их браку. Девушке было всего лишь четырнадцать.

Четырнадцать было и мне, и я собиралась выйти замуж хоть и не за искателя приключений, но за изгнанника. Но я ничего не могла поделать: я была влюблена и собиралась начать новую жизнь. И одновременно мне было горько, так как своим поступком я глубоко обижала мать. Что касается отца, то пусть себе бушует, сколько его душе угодно... Правда, ничего такого не случится, скорее всего, он пожмет плечами и скажет: "Ну, это же Присцилла!"

Мы были так счастливы - мы говорили, строили планы на будущее, хотя про себя я пыталась понять, чувствует ли он сейчас то же, что и я? Чувствует ли, что во всем этом есть что-то неземное и что вряд ли наши замыслы когда-нибудь сбудутся?

Мы вернемся домой, скажем Харриет, что хотим пожениться. Она найдет нам священника, и мы присягнем перед ним, а потом подплывет корабль и переправит нас во Францию. Против нас поднимутся голоса, но через какое-то время все увидят, какой негодяй этот мерзкий Титус Оутс, и мои родители поймут, что бесполезно горевать над уже свершившимся.

- Когда моя мать была еще маленькой девочкой, ей пришлось уехать во Францию, - рассказывала я Джоселину. - Вот странно! Будто история повторяется!

Мы продолжали беседовать о том, что будем делать, когда поженимся. Мы вместе объедем прекрасные земли Франции, а затем вернемся и будем жить в его доме, в Девоншире, в самом прелестном графстве Англии. Нигде больше трава не была столь зелена, и нигде больше не было столь рыжей почвы, что означало плодородие, сливки там были жирнее, а говядина - вкуснее!

- Ты станешь госпожой всего Девона, моя милая Присцилла, когда выйдешь за меня замуж! - сказал он.

Так мы сидели, рука его обнимала меня, я же крепко прижималась к нему, и мы промечтали целый час или даже больше. Вдруг я заметила, что вокруг нас сгустились сумерки. Однако больше трех часов дня быть не могло, а значит, до захода оставалось еще больше часа. Грегори предупреждал нас, чтобы мы вернулись до наступления сумерек, поэтому уехать с острова нам надо было не позднее половины четвертого.

- Как вдруг стемнело! - сказала я. - Наверное, уже позднее, чем нам кажется?