Клуб «Ритц» - Алексей Миллер

сказал, что вы мешаете ему работать и постоянно оскорбляете, – я понимал, что Женя подонок, но что он еще и настолько жалок, я и предположить не мог.

– Я действительно его отвлек, потому что мне срочно нужны все документы из СЭС, которые Евгений еще в четверг должен был привезти мне. Более того, я оскорбил его в первый раз, – по лицу Нины я понимаю, что она все прекрасно осознает. Но ее раздирают противоречивые желания: встать на мою сторону и защищать правду или встать на сторону Жени и заступиться за сына хороших знакомых. – И я ни капли не раскаиваюсь.

– Ладно, ребята, что вы как дети? Хватит ссориться, давайте работать. У нас сейчас не лучшие времена: это расследование, Вероника болеет, только ваших ссор еще не хватало, – заключила начальница и ушла. Она поступила мудро, осталась нейтральна. Я еще раз убедился, как мне повезло с начальством. Но история пока осталась незавершенной: кое-кто еще получит по лицу, да так, что потом на люди будет стыдно показываться!

39

Вероника вышла на работу только в следующий четверг, 28 октября. Когда мы встретились первый раз, она, как ни в чем не бывало, улыбнулась и поздоровалась. Со стороны могло показаться, что ничего между нами не произошло, но я видел ее глаза – они изменились. Они наполнились ненавистью и грустью. По кругам под глазами я понял, что в последнее время девушка много плакала.

Сидя за столом, я стыдился даже смотреть в ее сторону. Я знаю, что должен что-то сделать, поговорить. Нельзя делать дальше вид, что ничего не произошло. Но что сказать ей? «Извини. Я вел себя как последний дурак!» или «Ты можешь меня ненавидеть, но это ничто по сравнению с тем, как я себя ненавижу»? Все это глупые штампы из кино. Я должен сказать то, что у меня на душе. А там у меня полный беспорядок, в котором я сам не могу разобраться, не говоря о том, чтобы высказаться перед кем-то. Я хочу прежней спокойной жизни, но в то же время ощущаю жгучее желание обладать блондинкой и участвовать в диких оргиях.

Обед.

– Вероника, пойдем перекусим, – предложил я, наконец набравшись смелости.

– Спасибо, я не голодна, – холодно бросает она мне в ответ.

– Я думаю, тебе все-таки стоит отвлечься от работы и немного прогуляться. После болезни нельзя перетруждать себя, – пытаюсь я хоть как-то разрядить обстановку.

– К твоему сведению, моя болезнь совершенно прошла. И я теперь совершенно здорова, чего не скажешь о тебе, – щемящие чувства понемногу начали меня отпускать. Как я хочу, чтобы она наорала на меня, оскорбила, дала пощечину – мне станет от этого намного легче!

– Я подожду тебя и схожу перекусить позже.

– Меня ждать не надо. Ты собрался, вот и иди.

На нашу перепалку начали обращать внимание. Особенно этот гад Евгений. Ну что же, не получилось поговорить сейчас – поговорим после работы.

Окончание рабочего дня. За этот день я не сделал ничего толкового. Очистные сооружения должны быть сданы на «Пенофоруме» не позже, чем через два месяца, но директор не хочет оплачивать столь быстрое строительство, которое влетает ему в кругленькую сумму. Моя задача – найти истинного виновника и перевести весь гнев на него, но я не могу понять, кто сбросил столь редкий яд в реку. Более того, я вообще не хочу думать о работе, весь день я обдумывал, что сказать Веронике. Я пришел к выводу, что не хочу снова располагать ее к себе, не хочу причинять ей боль. Мне нужно, чтобы она сказала все, что думает, мне в лицо. Хочу, чтобы она быстрее забыла этот эпизод, нашла достойного молодого человека и была счастлива.

Я прямо как беременная женщина, настроение у меня меняется каждую минуту. То я хочу, чтобы она простила меня, и я добился бы своего и переспал с ней. То я желаю ей счастья и понимаю, что со мной ей этого не видать.

Она собрала свои вещи, молча встала и лишь на пороге сказала: «До завтра!». Медлить нельзя. Быстро закрываю документы, выключаю компьютер, просто отключив питание, хватаю свои вещи в охапку и бегу к выходу. Неужели упустил? Не могла же она так быстро уйти, если только специально не спешила, чтобы я не смог ее догнать. Нет, я ошибаюсь, она только выходит из здания.

– Вероника, позволь мне объясниться. Я поступил как последняя свинья, и ты не должна из-за этого расстраиваться.

– Я и не расстраиваюсь из-за тебя. Я тебя не знаю. У меня умер друг, так что оставь меня в покое.

Из ее уст подобные высказывания звучат ужасающе. «Умер друг!» – как это театрально, и как не похоже на ту Веронику, которую я знал, которая любила простоту и откровенность. Понятно, что она не станет разговаривать на улице. Надо затащить ее в какое-нибудь кафе и там уже объясниться.

– Ты сегодня совсем не ела. Не стоит из-за других портить свое здоровье. Давай зайдем в ресторанчик, я угощу тебя ужином.

– Хватит. Чего ты ждешь? – закричала она, начиная плакать. – Что ты пригласишь меня в ресторан, и я сразу побегу туда? Ты в своем уме? Кто ты? Я предположить не могла, что ты способен на такие гадости. Ты бросил меня тогда одну ночью, а потом за две недели даже не позвонил ни разу. Тебе плевать на меня. Если тебе нужен секс, так сними шлюху и будь счастлив.

Случилось то, чего я ждал, но мне не стало легче. Напротив, ко мне вернулось ужасное щемящее чувство, как будто бы я застрял где-то и не могу выбраться. Мне очень нужно с ней поговорить. Может, рассказать ей все? Рассказать про клуб, про блондинку, может, она сможет помочь мне? Но я опять думаю только о себе. Сейчас надо подумать о ней и спасти ее от себя:

– Прости. Мы и вправду не подходили друг другу.

Я отпустил ее.

– Голубки поссорились? – слышу я из-за спины голос Жени. Я знаю, что он злорадствует сейчас. После той перепалки наши отношения стали особо напряженными, мы не разговаривали даже по работе. Он каждую минуту старался напакостить мне: специально мусорил возле моего стола, когда я не видел, пускал дурацкие слухи. Я даже уверен, что это он специально насыпал соль в сахарницу, потому что знал, что кроме меня ею никто не пользуется. – Что, не дала тебе девочка?

Но это перебор. Сегодня он получит свое. Главное – не срываться сейчас, чтобы не связали