Сын палача. Том 2 - Андрей Сергеевич Ткачев

отчего просто не хватало мест нашим лошадям. Да и куда поставить карету тоже пока не определились. То ли выставлять телеги на улицу, то ли карету оставить под возможным дождем. Для обитателей дома телеги явно были ценнее какой-то там кареты, но тут уж не им решать.

В доме найти кого-то тоже получилось не сразу, мне попалась женщина, выходившая наружу и разговаривающая с дворовым слугами. Обычная уставшая женщина, похоже, тянущая весь местный цирк, показала комнату и извинилась, что есть сложности с чистым постельным бельем.

— Похоже, у вас тут везде сложности есть, — я попытался выразить сочувствие. Лучше проявить такое участие, чем аристократическое высокомерие. Порой помощь слуг стоит нескольких часов собственных поисков. Да и был я в проявлении своих чувств вполне искренним. — Тяжелая неделя?

— Если б только неделя, — тяжело вздохнула женщина, устало поведя плечами. — Располагайтесь, господин.

Создавалось такое впечатление, что этот дом приобрели только по случаю и мало кто верил, что им вообще в ближайшие месяцы кто-то воспользуется. Кажется, никто и не питал надежды на появление господ, как и сами господа не проявили интереса состоянием дома и вовремя не распорядились выделить деньги на приведение его в должное состояние. Возможно, с нашим появлением тут зашевелятся, и дом станет более уютным. Хотелось бы верить.

Ну хоть в этот раз досталась нормальная комната.

Я быстро раскидал вещи и выглянул через окно во двор. Для кареты место все же нашли, скоро закончат бардак и начнут нормальное расселение новоприбывших. Рады и Оррисы на улице уже не было. Поискать? Чтобы получить от любой из них отворот-поворот? Перестаю понимать, зачем вообще меня с собой брали. Было очень большое желание отправиться на самостоятельный осмотр города, восстановить какие-нибудь контакты. Но я все же сдержался. Посмотрим. Может быть, Орриса окажется права, и все процедуры при ее личном участии пройдут легко?

* * *

— Господин генерал-губернатор очень занят, — чопорно ответил холеный придворный. — Записей на аудиенцию не ведется до особого распоряжения.

Первый «штурм» бывшего королевского дворца, ныне резиденции генерал-губернатора, прошел на следующий же день после нашего прибытия. Окончился он ничем, в самом прямом смысле. Оррису, а соответственно меня и Раду, не пропустили даже за ворота. Причина — отсутствие верительных грамот или особых распоряжений на наш счет со стороны генерал-губернатора. Орриса апеллировала к каким-то там законам империи и правам, дарованным роду Эвверан, но результата не достигла — слуги стояли на своем и их не пугали никакие кары, которые завуалировано посылала на их голову жена патриарха рода.

После такого настойчивого нежелания нас не пускать внутрь, мы были вынуждены совершить поездку в администрацию, почему-то отделенную от резиденции генерал-губернатора, вот из-за такого деления я перестал понимать устройство имперской административной системы. Почему чиновников нельзя было разместить в резиденции, если генерал-губернатор постоянно находится там? Имперцы с их собственным представлением на такие вещи…

Какие именно документы и разрешения получали Орриса и Рада я не видел, оставшись на улице. Тут мое присутствие не требовалось, да и я не особо стремился просиживать часы в ожидании в душном помещении. Только это заняло больше половины дня.

Затем были поездки к каким-то знакомым или друзьям, но там я вновь сторожил карету на улице. И ведь никто не потрудился мне прояснить суть переговоров и встреч. Даже на мой прямой вопрос. Орисса просто отмахнулась, погруженная в свои мысли, а Рада проигнорировала меня.

И вот на следующий день мы снова приехали в резиденцию, в которую нам было позволено войти после тщательной проверки всех бумаг, на сбор которых ушел вчерашний день. Однако чиновник, с не совсем понятной мне должностью «распорядитель», встретивший нас и выслушавший желание Оррисы увидеться с генерал-губернатором Анталом, нас вновь завернул.

— Это не аудиенция, — Орриса каким-то чудом сохраняла достоинство и спокойствие. — Всего лишь неформальная встреча старых знакомых. Сообщите Анталу или его адъютанту, Феликсу, что к нему в гости зашла Орриса Эвверан.

Распорядитель, сохраняя вежливое выражение лица, глазами презрительно насмехался.

— Феликс Хьюз более не является адъютантом господина генерал-губернатора.

Орриса чуть досадливо дернула скулой, но все же сумела сохранить прежнее спокойствие и доброжелательность.

— И кто же занимает эту уважаемую должность сейчас?

Хлыщ выразил одними глазами нечто похожее на: «как же я устал отвечать на глупые вопросы какой-то деревенщины».

— Эту должность на данный момент занимает Алеф Квик.

Орриса кивнула и с достоинством пошла к выходу.

— Нам нужно совершить несколько визитов, — сказала она Раде. — И мне необходим вечерний наряд.

Я мысленно застонал. Очень захотелось как-то ускорить процесс, а не вновь проводить часы в ожидании того, как женщина получит все необходимые ей документы, поэтому я встрял.

— Лучшую одежду, которую когда-либо можно было купить в этом городе, шил исключительно Камил Черос. Полагаю, он и теперь занят любимым делом. Камил всегда был безразличен к политике.

— Я не буду покупать одежду где попало, — вздернула подбородком Орисса, демонстрируя свой гордый вид. А вот перед чиновниками она вела куда более сдержанно. — Меня просто не примут в обществе, если на мне не будет платья согласно последней моде. Имперской моде. Платья, выполненного имперскими ткачами.

— Какая удача, — поморщился я, стараясь, чтобы в моем голосе слышалось как можно меньше язвительности, — что раз в пару лет именно новые платья Камила задавали моду всего высшего света, в том числе и имперского. Я полагаю, он известен вам, по своему более распространенному прозвищу — Мастер Гурме.

Обе волшебницы споткнулись на ходу, обернувшись на меня. Причем они имели лица такие, будто смотрели на еретика, который сейчас пытался обратить их в свою веру, когда они являются яркими приверженцами своей.

— Этого не может быть, — громким шепотом прошипела Орриса, сделав шаг ко мне.

— Однако это именно так, госпожа, — я чуть улыбнулся, немного наслаждаясь ее реакцией. — Так вы считаете его достойным для себя?

Последнее все же, несмотря на мои попытки сдержаться, прозвучало язвительно, но извиняться я не стал. И стыда не испытываю. Орриса взглядом облила меня негодованием, но развивать конфликт не стала. К тому же простое знание, что один из законодателей мод скрывается не узнанный прямо здесь ее, похоже, грело. Я знаю, что на балах и приемах наряд для дамы очень важен, даже играет какую-то свою роль, особенно в империи, и имеет множество нюансов, на которые так сразу и не обратишь внимания. Сам не успел вникнуть во все эти тонкости. Хватало родовой программы обучения, сжиравшей львиную долю моего времени. У мужчин, как правило, таких нюансов в разы меньше, чем у женщин, поэтому я со спокойной душой эту часть обязательно обучения пропустил мимо себя. А затем была война, да…

Признаться, я очень боялся увидеть дом Чероса даже в плачевном состоянии, не то что в руинах. С ним у меня связано нечто личное. Не именно с ним, а с его семьей. Камил не маг, но женат на волшебнице из рода Тайси. Сам он никогда не был заинтересован в обогащении через свой труд, и вообще человеком был несколько… чудаковатым. Он был более заинтересован процессом создания одежды, чем следованиям каким-то требованиям и нормам. Ему всегда хотелось создавать, творить, и порой его в этом направлении изрядно заносило.

Амбиций у Чероса как таковых не было, и свои наряды он вообще был готов отдавать чуть ли не по себестоимости, обогащением охотно занималась его теща через жену. Именно она придумала псевдоним, под которым платья Камила расходились по другим государствам.

Благодаря этому, сформировался таинственный образ человека, который может сделать уникальный наряд под любое мероприятие. Он задавал тренды, и некоторые портные старались подражать его стилю, изучая чуть ли не каждую петлю на платье и методы соединения ткани. Очередь к Мастеру Гурме была довольно большой, и за изменение своего положения в ней порой разгорались чуть ли не локальные войны среди дам.

Вот только теща Чероса, благодаря которой весь мир узнал о его мастерства, умерла. А ее преемник, сын, продолжавший вести дела Камила, который был только рад сбросить на кого-нибудь совершенно неинтересные ему финансы, умер на войне. Не удивлюсь, если сейчас у Камила дела идут не так же успешно. Сам он не хочет заниматься ничем, кроме творчества, и уж тем более говорить о своей личности и псевдониме. Мне кажется, что он погруженный