Охота на инспектора - Валерий Гусев

Шурик сидел на кровати, закутавшись в одеяло. Алешка поставил подсвечник на тумбочку и спросил:

— Ты чего не спишь

— Тут такое, Леш!  — начал горячо шептать Шурик.  — Тут такие жулики!

— Где жулики   — Алешка осмотрелся.

— Да не здесь. В подвале! Я проснулся, пошел в туалет. И вдруг увидел, что за дверью в подвале что —то немножко светится. Я подумал, что это жулик. И так испугался, что чуть не заорал. А потом взял и запер дверь. Пусть, думаю, он там сидит, а утром папа милицию вызовет.

— Ты молодец,  — похвалил его Алешка.  — Ты становишься человеком.

А что он при этом подумал, я не знаю. Потому что ему много о чем подумать надо было…

И Алешка начал думать прямо за завтраком. Рассеянно роняя то вилку, то чайную ложку, то бутерброд в чайную чашку.

— Алекс,  — мягко сделала ему замечание мама Корзинкина,  — ты сегодня рассеян. И плохо кушаешь. Что, не вкусно

— Очень вкусно, теть Лиль,  — оправдался Алешка.  — Так все это вкусно, что даже есть жалко.

Тетя Лиля удовлетворенно улыбнулась, хотя Алешкин комплимент не имел к ней никакого отношения — она даже яичницу не умела пожарить.

— Теть Лиль,  — спросил вдруг Алешка,  — а в вашей библиотеке какая —нибудь энциклопедия есть

— Сколько угодно. А тебе зачем

Алешка деловито нахмурился.

— Хочу пополнить багаж своих знаний.

— И Шурика с собой возьми. Пусть тоже пополнит багаж своих знаний.

— Давно пора,  — чуть слышно хмыкнул Шурик в чашку.

Тетя Лиля вышла, а Мариша вошла и стала убирать со стола. Лицо у нее было недовольное и обиженное — видно, хозяйка опять ей сделала замечание. Тетя Лиля вообще со своей прислугой была строга — так графине положено. Матрешу она ругала не часто — не за что ее было ругать, готовила она вкусно и вовремя, а вот Марише попадало частенько. Не так ступила, не так молвила. Взглянула не так. Давно бы Мариша от Корзинкиных ушла — да некуда было.

Мариша составила посуду на сервировочный столик, покатила его к двери. Дверь широко распахнулась — в ней возникла разгневанная тетя Лиля. Одной рукой она «давила» свою мигрень, а другой указывала на Маришу:

— Воровка! Кому ты продала подсвечник

Мариша заплакала. Алешка ничего не успел сказать, а Шурик уже выскочил из —за стола и завопил:

— Никакая не воровка! Это я подсвечник взял! Мы с Лешкой сумерничали при свечах.

Графиня немного смутилась и вторую руку прижала ко второму виску.

— Как вам не стыдно,  — пролепетала Мариша и покатила столик на кухню, все еще всхлипывая.

В комнате создалась неловкая тишина. Ее нарушила тетя Лилия:

— Ну я ошиблась. Ну и что тут такого Должна же она знать свое место. А ты,  — она обратилась к Шурику,  — если что —то взял, изволь сначала спросить разрешения.

Шурик надулся и пошел за подсвечником.

Поднявшись в мансарду, Алешка из самой большой энциклопедии выбрал том на букву «Д». Шурик сел рядом, с хитрым любопытством спросил:

— А ты какое слово ищешь «Дура», да

— «Дурак»,  — сказал Алешка.  — Надо же знать, что это такое.

В общем, Алешка очень внимательно прочитал всю статью про дерево дуб, особенно тот раздел, где говорили о мореном дубе. Оказывается, мореный дуб — это ценнейший материал для производства дорогой, красивой и вечной мебели. Заготавливают мореный дуб долгие годы. Дубовую древесину вымачивают в воде десять, двадцать и сто лет. Она от этого приобретает красивый цвет и остается прочной сотни лет, из года в год становясь все красивее.

В наше время дуб не морят — долго ждать, проще слепить мебель из сосны или древесно —стружечной плиты…

Алешка захлопнул книгу и поставил ее на место.

— Поумнел   — ехидно спросил Шурик.

— Почти,  — задумчиво ответил Алешка.  — Немножко осталось.  — И он быстро спустился в «детскую комнату милиции», достал из рюкзачка свою заветную тетрадку.

Он завел ее давно, еще, наверное, год назад. В эту тетрадь, я уже говорил, он вклеивал вырезки из газет, где так или иначе упоминался наш папа со своим Интерполом.

— Я потом,  — хвалился Алешка,  — когда на пенсию выйду, напишу книгу про папу, как про Шерлока Холмса.

До пенсии ему еще далековато, но материал для будущей книги «Шерлок Оболенский» собрался уже солидный.

Алешка сел на тахту, пролистал страницы, нашел нужную вырезку. В этой статье папа рассказывал корреспонденту (что можно, конечно, рассказать) о задачах Интерпола. Алешка потом дал мне прочитать эту статью. Папа говорил в ней в одном месте, что в задачи Интерпола входит не только международный розыск преступников, но и большая работа по предотвращению преступлений.

«К сожалению, это не всегда удается,  — честно ответил папа на вопрос корреспондента.  — Вы, наверное, слышали о «подвигах» господина Бычкова в России Так вот, этот господин, хоть и был под нашим наблюдением, сумел натворить нехороших дел, наворовать кучу денег и удрать с ними за границу. Сейчас он живет в Англии и, по нашим сведениям, приобрел там мебельную фабрику».

Вот это очень интересно! Папа нам рассказывал, что очень многие наши дельцы обосновались в Англии, приобрели там дорогущие дома и даже старинные замки. И теперь обустраивают их по своим вкусам. И всем им нужна дорогая мебель под старину. А вот своей древесины в Англии нет, англичане свои леса берегут. Не то что мы — продаем направо и налево.

Тут —то Лешка и сообразил, что огромное количество мореного дуба под песчаным руслом Тайнинки и есть главная цель этого Ломакина с его бандитами. Только вот при чем здесь Хилтон С какого бока

Всего этого я пока еще не знал. Я пока еще ехал с папой в его служебной машине, смотрел на бегущую под колеса дорогу и прислушивался к папиным разговорам по мобильнику. И жалел, что нет рядом со мной Алешки, потому что никакого смысла в папиных словах я не улавливал. А вот Алешка враз бы разобрался в этих разговорах.

— Павлик,  — говорил папа,  — не теряй контроль над ситуацией. Ты мне за него головой отвечаешь.

Чем там отвечал ему Павлик, головой или словами, мне слышно не было. Я только видел, как папа хмурится, кивает или качает головой. А потом, положив мобильник на полочку, говорит сам себе:

— Не нравится мне эта затея. Самодеятельность…

Папа высадил меня возле поворота на «Приволье», а сам поехал дальше. И сказал, что заедет за мной ближе к вечеру. Заберет меня и пойманную Кабуту. Я ни о чем его не спросил и пошел к усадьбе по ковру из желтых и красных листьев. Они недовольно шуршали под моими ногами, будто я мешал им спокойно улечься и уснуть на всю будущую зиму.

Первым меня встретил, болтая ушами и заливаясь приветливым лаем, вполне жизнерадостный Шарик (бывший Князек). Несколько дней вольной загородной жизни пошли ему на пользу. Запором он не маялся, лаять стал громче, бегать быстрее и гонять ворон азартнее.

— Он и мышей стал ловить!  — похвалился выбежавший за Шариком Шурик.  — Но ни одной еще не поймал. Как только поймает, мы ее тебе подарим. В коробочке с бантиком.

— Спасибо, не надо,  — поспешил я отказаться.

— Фонарик привез   — спросил меня Алешка. Он тоже немного изменился, во взрослую сторону.  — Давай сюда.

— А зачем нам фонарик   — спросил Шурик.

— Домовых будем ловить,  — небрежно объяснил Алешка.  — Они хорошо на свет клюют.

— А потом   — У Шурика испуганно засветились глаза.  — Куда мы их денем

— В коробочку сложим, с бантиком. И Димке подарим. Пусть они у него под подушкой шебуршат по ночам. Как майские жуки.

— Мальчики!  — послышался призыв с балкона.  — Мыть руки! Переодеваться! К столу!

Шарик на этот зов помчался первым, без мытья лап и без переодевания. У него на свежем воздухе появился аппетит.

— Дим,  — позвал меня Шурик,  — пойдем к столу. Мы тебя покормим.

— А заодно и сами поедим,  — добавил Алешка.  — Дим, а куда папа поехал Опять на рыбалку Или Хилтона искать

— Не знаю, он не сказал. А зачем Хилтона искать Он что, заблудился

— Пропал, Дим. Рыбку ловил и потерялся. А папа даже не заплакал.  — Тут Алешка не только призадумался, а даже остановился.  — Но я все равно эту золотую рыбку поймаю. Раньше всех.

— На волшебный крючок   — усмехнулся я.

Алешка вскинул голову, сверкнул своими голубыми глазами с маминым оттенком и упрямо ответил:

— Сачком, Дим.

После обеда мы пошли на лужайку запускать вертолет. Батарейки каким —то чудом нашлись. Только почему —то Алешка сказал:

— Спасибо, Дим, что привез батарейки. Ты хороший брат. Я тебя уважаю.

Уважает. Наверное, за то, что я иногда догадываюсь промолчать или сказать что —нибудь правильное.

— Я стараюсь, Лех.

Вертолет сначала слушался нас плохо. А потом мы к нему приспособились и забыли все на свете. Он послушно взлетал, делал всякие виражи и развороты, резко пикировал, плавно садился в нужном месте, а полный отпад начался, когда мы попробовали стрелять ракетами. Они висели у него под брюхом и по команде красной кнопки срывались с кронштейнов, стремительно летели, оставляя за собой узенький дымный след и «взрывались», попадая в цель. А целью была поставленная на землю его собственная коробка. И очень скоро она превратилась в дырявое решето. Впрочем, недырявые решета мне что —то не встречались.