Голубая картина - ds

крутил внутри. А вот люди в толпе наоборот, веселились. Они тихо перешептывались между собой, и указывали пальцами на новичков, иногда посмеиваясь.

Наконец, Хлоя закончила и отставила ведро в сторону. Все, кроме Эдмунда прошли испытание. Поэт, воображая его разочарование, уже накидывал в голове рифмы для будущего стиха.

– Теперь, попрошу Рубитель для собравшихся.

Человек в мантии поднес ей нож.

– Да возьми же Рубитель и избавь от мозолей свое тело.

Она сделала надрез на синей части рукава первого стоящего и дала ему нож. Он отрезал их полностью.

– Молодец, брат наш. А теперь передай Рубитель ближнему своему, дабы он смог повторить твой подвиг.

Так нож перемещался из рук в руки, пока вся синева на рукавах не оказалась на полу.

– Рубитель сделал свое дело, – она забрала нож и отдала человеку в мантии, который все время неподвижно стоял в той же позе. Затем мадмуазель приблизилась к первому новичку. – Теперь, Хамнет Симон, отныне ты один из нас, – Она поцеловала его в губы, и повторила то же самое со всеми остальными.

Потом Хлоя отошла и несколькими хлопками объявила об окончании церемонии. После этого все разошлись, а она подошла к новичкам и поздравила со вступлением.

– И что нам теперь делать? – поинтересовался Хамнет.

– Все, что пожелаете. Пройдитесь, осмотритесь. А я уже пойду.

– Подождите, можете мне помочь? – спросил Луи.

– За помощью в третий домик.

Поэт направился в хижину с цифрой три. Человек в серой мантии у входа даже не стал его ничего спрашивать, как в прошлый раз. Внутри сидели двое, в одном из которых Луи узнал Эдмунда.

– О, заходи, садись. Это я про него рассказывал, – сказал великан второму.

– Мне очень жаль, что ты не прошел, – пытался Луи пожалеть его, на что Эдмунд рассмеялся.

– Ты же не знаешь, это все игра для новичков. Я уже много лет как принял конституцию.

– Правда?

– Да. Пусть считают себя счастливчиками. Только это, новичкам не рассказывай.

Луи кивнул.

– Вот и договорились. А теперь выкладывай, зачем пришел?

– Честно, у меня есть одна большая проблема. Долго объяснять, в общем, мне нужны деньги.

– Так расскажи полностью, мне интересно. Да и мы никуда не спешим.

– Ну ладно. Дело, значит, так… – Луи пересказал ему свою историю. – Вот. Мне немного всего не хватает, я отдам.

– Хм… Интересно. Что думаешь, Рамон?

– Думаю, ему нужно дать кредит и куда-нибудь пристроить, что б фигней не маялся. Парень, как тебя вообще взяли?

– Отличная идея, Рамон. Так и сделаем, – Эдмунд повернулся к поэту. – А ты можешь идти, только завтра нам своих стихов занеси, хотя бы несколько, мы все устроим. Пока побегай тут, по любому сразу сюда прибежал. Только с чердаком осторожнее, не всем там поначалу нравится. К такому надо привыкать. Как в принципе и ко всему остальному.

Луи поблагодарил их за уделенное внимание и пошел сразу на второй этаж, уж сильно его заинтересовало это место еще в прошлый раз. Открыв дверь, он сразу почуял странный аромат, отдаленно напоминающий курево. Ему даже показалось, что в комнате стоял небольшой туман. Пройдя внутрь, Луи увидел людей в серых мантиях, сидящих за столами. Кто-то выпивал, кто-то курил странные трубки, а некоторые и вовсе валялись на полу. В этой большой комнате также была барная стойка. Но источников тех странных звуков он здесь не нашел. Зато сами звуки стали громче. Они доносились сверху, очевидно, с чердака, лестница на который была в конце комнаты.

Любопытный поэт поднялся наверх, никого не встретив на своем пути. Тогда он прислонил ухо к стене, чтобы получше расслышать эти странные звуки. Со всем своим писательским опытом Луи смог сравнить их разве что, с воплями его сестер, когда мать не успела вовремя приготовить ужин. Наплевав на предостережение, он открыл дверь, и, похлопав глазами закрыл ее. Через секунду его чуть не стошнило от осознания увиденного. Да как можно таким заниматься?! Это немыслимо, омерзительно. Богохульство! А главное, никто даже не посмотрел на него, когда скрипучая дверь зашевелила шарнирами. Такое для них норма. Луи вышел из здания и пошел домой, желая забыть это. Но уродливые мысли не уходили, а наоборот, выдумывали подробности. Тут он вспомнил, как его поцеловала Хлоя и его вырвало в ближайший куст от одной только мысли, что она могла быть на этом чертовом чердаке.

Оплот неведения

Томас Муньос возвращался домой с соборной школы. Сегодня он снова учили новые молитвы, как и последние полгода. Мальчику они уже изрядно наскучили, а по другим дисциплинам ничего нового давно не рассказывали. Все из-за того, что несколько месяцев назад старуху Карлу Родригес, которая вела большую их часть, обвинили в колдовстве. Уже на следующий день она не появилась в школе, а через неделю про ведьму никто ничего не слышал. Все делали вид, что ничего не произошло, так и должно быть. Томасу даже показалось, что больше никто не посчитал это странным.

Сегодня он шел в школу, надеясь услышать что-нибудь про новую ведьму, которую прошлой ночью схватили в собственном доме на одной с ним улице. Тогда всех подняли на уши. Том, правда вышел слишком поздно и застал лишь, как ее связанную волокли солдаты. За весь день в школе про этот случай никто даже не заикнулся.

Придя домой, мальчик застал только маму, что-то готовящую на кухне. Отец каждый день нес службу в храме Святого Креста. Томас взял на специальной полке случайную книгу и поднялся в спальню. Дверей в доме не было, да и не нужны они были, ведь от семьи нельзя ничего прятать. Лишь когда он лег на кровать, посмотрел на взятую книгу. «Евангелие от Иоанна». Его Том читал до этого уже восемь раз, а все потому, что заниматься больше нечем. Гулять с уличной шпаной ему не разрешали, а других дел он не знал, разве что матери помогать. Однако в последний раз, когда отец застал его за этим занятием, сильно рассердился и отлупил сына, приговаривая, что мужчина не должен лезть в бабье дело. И маме тоже досталось, за то что сама не прогнала его.

Первые десять страниц Томас пролистал, лишь мимолетно проглядев их. Он, итак, уже знал их чуть ли не наизусть. Следующие двадцать так же пролетели незаметно, но в какой-то момент читать стало невыносимо скучно. Мальчика просто тошнило от одних и тех же текстов в школе и дома каждый день. Даже разглядывать трещины в потолке казалось чем-то более увлекательным.

Через