Обрести себя - Джоанна Лэнгтон

— Познакомьтесь, это Кэсси, — представил он собравшимся молодую женщину.

На обеде присутствовали восемь человек, и все они были ровесниками Федерико. Вскоре завязалась легкая светская беседа, искусством которой Кэсси прекрасно владела, но сейчас она ощущала себя лишь безучастной зрительницей, как бы наблюдала за происходящим со стороны.

— Какая красавица, — обратился к Федерико один из его друзей, взглядом указывая на Кэсси. — Твоя новая пассия? У вас роман?

Услышавшая это Кэсси замерла, искоса глядя на хозяина дома. Но тот отрицательно покачал головой.

— Не уверен. Пока присматриваюсь, стоит ли начинать. Сам понимаешь, в этом деле торопиться нельзя, а то не успеешь оглянуться, как уже женат.

Мужчины негромко рассмеялись.

Сердце Кэсси чуть не разорвалось от боли и негодования. Какое-то время она молча вглядывалась в гордый профиль Федерико, затем встала.

— Когда я встречу настоящего мужчину, ты первый узнаешь об этом.

Наступило неловкое молчание. Затем раздался гул удивленных голосов, который перекрыл восторженный возглас журналистки:

— Браво, Кэсси! Замечательно! Я еще никогда так не развлекалась.

— Рада, что хоть кому-то сегодня весело, — бросила она.

Теперь ей следовало уйти. Что бы Федерико ни сказал в ответ, ей этого не вынести. Кэсси заставила себя сделать шаг, но ноги ее подкосились, и она больно ударилась бедром об угол стола при попытке обогнуть его. Это дополнительное унижение стало последней каплей. Слезы, которые она так мужественно сдерживала, хлынули из глаз, и Кэсси содрогнулась от рыданий.

Выскакивая из столовой, она услышала, как Федерико окликнул ее, но не обернулась. Она быстро поднялась по лестнице и, вбежав в свою комнату, рухнула в кресло, зажав руки между коленями. Кэсси ощущала странную тяжесть, словно все ее тело налилось свинцом, не давая ей ни двигаться, ни дышать. Приступы тошноты сменялись приступами головокружения.

Куда же подевалась элементарная человеческая порядочность Федерико? Неужели это сказал человек, которого она любит? Он предал ее, смешал с грязью, унизил на глазах у своих друзей. Зачем же тогда он пригласил ее сюда, если для себя уже все решил? Она судорожно перевела дыхание. Наверное, ей всю жизнь суждено нести клеймо отвергнутой возлюбленной.

Когда Федерико зашел в комнату, Кэсси даже не обернулась.

— Что тебе надо? — в запальчивости крикнула она, пытаясь дрожащими пальцами запихнуть вещи в саквояж. — Ты уже достаточно высказался сегодня! Никогда…

— Мне не нравится, когда меня прилюдно выставляют на посмешище, — резко прервал он ее. — В данный момент я не желаю знать, что ты думаешь. Или ты считаешь, что последнее слово должно остаться за тобой?

Кэсси онемела от возмущения. Она несколько раз открывала рот, пытаясь произнести хотя бы слово, но потом плотно сжала губы и повернулась к нему, кипя от бессильной ярости.

— Пойми, Хэтти — известная журналистка. Я был просто вынужден так ответить, чтобы защитить наши репутации. И прежде всего — твою. Надеюсь, ты не забыла о скандальной истории, связанной со смертью Чарлза?

— Нет, — покачала головой Кэсси, — я никогда не поверю, что ты, с твоей-то репутацией, опасаешься подобных вещей. Вызови такси — я еду домой! Между нами все кончено и я не желаю больше видеть тебя!

— Давай не будем сейчас говорить об этом, — сказал Федерико, явно пытаясь взять ситуацию под контроль. — Останься хотя бы на ночь. Сейчас уже очень поздно.

— Мне претит сама мысль провести ночь под одной крышей с тобой. И я буду очень рада, если эта Хэтти Логан напишет всю правду о тебе, какой бы отвратительной та ни была! — выкрикнула Кэсси, пряча свою боль под показной яростью. Она любила Федерико и так же пылко ненавидела.

— Если бы ты рассказала мне, что на самом деле произошло между тобой и Чарлзом, возможно, этого бы не случилось.

— Что? Что такое? — недоуменно нахмурилась Кэсси. — Не понимаю, при чем тут Чарлз и почему я должна тебе о чем-то рассказывать?

— А при том, — жестко ответил Федерико, глядя на нее в упор, — что Глория Уайд — сестра моего отца, а Чарлз — мой двоюродный брат.

Кэсси не поверила своим ушам.

— Ты никогда не говорил мне об этом. У меня создалось впечатление, что ты едва знаком с ним.

— Мы воспитывались вместе и были очень близки. Но почему ты мне солгала, и не единожды? Ты превзошла всех известных мне женщин в бессердечии и коварстве! Сначала назвалась чужим именем, затем, вроде бы в порыве искренности, поведала о своей великой любви к Чарлзу. Неужели, Кэсси, ты могла предположить, что я поверю в душещипательную историю о связи моего брата с какой-то замужней женщиной, если ты отказалась назвать ее? Я не столь легковерен, как тебе, возможно, кажется. И считаю, что своей ложью ты совершаешь очередное предательство, только теперь уже по отношению к памяти Чарлза.

— Значит, ты полагаешь, что я тебя обманула, а сам, тем не менее, даже не упомянул о своем родстве с Чарлзом. Да, я солгала, назвавшись чужим именем, но я поступила так потому, что не хотела, чтобы ты сразу стал плохо думать обо мне на основании одних только слухов. А ты сознательно врал мне, а теперь требуешь каких-то объяснений!

Ее слова возымели совершенно неожиданный эффект. Федерико напрягся, точно хищник перед прыжком, глаза его сузились, делая взгляд совершенно непроницаемым, к лицу прилила краска.

При виде такой ярости Кэсси попятилась, пытаясь увернуться от руки, внезапно метнувшейся к ней. Но было поздно — Федерико схватил ее за запястье и с силой сжал.

— Кто-то же должен был преподать тебе урок. Вместо того чтобы раскаяться, ты придумываешь всякие небылицы. И я решил, что ты ответишь за смерть Чарлза.

Голос его дрожал и срывался от гнева. Он выплескивал на Кэсси свое негодование, а она стояла молча, потрясенная его словами. Вдруг Федерико замолчал. Какое-то время он смотрел на нее, словно раздумывая, а не продолжить ли, но, видимо, передумал.

Чувствуя, как от такого несправедливого отношения к ней забурлила кровь в жилах, Кэсси сжала руки в кулаки, чтобы не надавать ему пощечин. Только самолюбие и гордость удерживали ее от опровержения столь чудовищного обвинения. Но те же самолюбие и гордость требовали расставить все точки над «i».

— Хочешь сказать, — тихо произнесла она, — что стал ухаживать за мной, рассчитывая отомстить?

Федерико ничего не ответил. И это молчание было красноречивее любых слов.

Итак, негодяй бессовестно и хладнокровно использовал ее. Боже, с какой же легкостью я попалась на крючок! — мысленно сокрушалась Кэсси. Влюбилась в него до беспамятства. А он заполнил собой всю мою жизнь, увлек в пучину страсти, безо всяких усилий приобрел власть над моими чувствами, чтобы потом бросить ради безумного плана мести!