Задание "Попадос" (СИ) - Шейл Рианнон

– Здравствуй, милая моя, ты что-то рано сегодня. Разве не собираешься на занятия? Или что-то случилось? – тараторит быстро в своей любимой манере.

– Привет, ма. Хочу задать тебе вопрос. Это касается одного мужчины.

– Мужчины? – выдает удивленно. – Я вся во внимании!

Глава 27

О Трехликая, как же она рада, что разговор не о погонах, а о мужчине. Много ли нужно матери для счастья? Мама знала, зачем я еду на Западную часть империи и какое у меня задание, поэтому я постаралась ей рассказать все в сжатой форме про Рэна, про наши каверзные встречи и его отношение ко мне, не затрагивая того, что он находится под большим подозрением. И, конечно же, умолчала о вчерашнем происшествии. Знаю, она не удержалась бы и сказала отцу. Тот бы обязательно влез. Не потому что меня чуть не убили, а потому что кто-то применяет скверну. А это уже повод оккупировать Запад военно-магическими войсками.

– Мужчина тебя привозит в кампус ночью, после гулянки, потом этот же мужчина ухаживает за тобой, когда ты заболеваешь. Милая, это говорит о том, что ты ему не безразлична.

– Ну конечно! – вскрикнула я. – Я же типо его студентка!

– Так ты очаровала преподавателя? – говорит игриво. – Но, аккуратнее! – её тон сменился. – Любовь любовью, но ты на задании. И раскрыть себя пока не можешь. А в дальнейшем не известно, как он отреагирует, но, если все серьезно, то он должен понять твою сложную работу. Ты никогда не интересовалась взрослыми мужчинами, неужели этот так хорош?

– Мам, да я вообще мужчинами не интересовалась. Не до них мне как-то было. Разговор не туда занесло. Я о другом спрашивала! Этот мужчина меня интересует только в особом случае. Да и это он больше интересуется мной. И непонятно чего ради. Не может же быть такого, что он выказывает такую заботу просто, потому что я его студентка? Это явно что-то значит?

В трубку отправился тяжелый вздох.

– Ему ничто не мешало отвести тебя к целителям, но он сам решил за тобой ухаживать. Конечно же, это говорит, что ты ему дорога! Душа моя, он видит в тебе пару, метлу на отсечение даю! Всего-то неделя прошла. Ты приворожила его, плюнув в кружку?

– Нет, ну мам, послушай! Здесь не та ситуация. Я бы подорвала престиж его академии, если бы он был вынужден вести меня к целителям. Думаю, чем меньше чужих глаз знает, что кто-то из академии болен, тем лучше. Он печется за нее, как отец за свое эго!

– Так это ректор? – пискнула мама. – Я знала, что в тебе проснется женщина! – гордо заявила она. – Это ж сколько ему лет? Я приму любой твой выбор, но трухлявый старик, дочь, это не то, что я тебе желала. Но любви все возрасты покорны, что тут поделать. Главное папе не слово!

– Ну мааам, послушай меня!

– Так сколько ему лет?

– Ты должна его знать. – я замолкаю на пару секунд совершенно забыв как его полное имя. – Его фамилия Сурдо. Тот самый имперский менталист.

– Ох, детка. Неспроста у него к тебе интерес, – в голосе послышалось опасение. – Боюсь, как бы он чего не заподозрил. Но по классике жанра он должен сделать исключение, и не в голову залезть к тебе, а в трусы. Поимей совесть и не сопротивляйся.

– Ну мама, я же твоя дочь! О чем ты говоришь?!

– Вот я о тебе и беспокоюсь! Хватит в девках ходить! Он завидный холостяк, однако! Не упусти! Работа работой, а такой мужчина как он тебе необходим!

– Какой такой? – возмущаюсь до предела.

– Молодой и красивый! Умный! Богатый! С кучей перспектив! Еще и друг императора нашего! Я знала, что ты заорканишь кого надо! Не зря я свечки Трехликой каждый день ставлю!

Я закатила глаза.

– И не закатывай глаза, я знаю, что ты сейчас это сделала!

– Не такой уж он и молодой, – мама смеется в ответ. – И вообще, он мне не нравится, и шутки у него дурацкие!

– Ему же сорока даже нет! Мне вот тоже твой отец не нравился, пока моя юбка в его ширинке не застряла.

– Какой ужас! Зачем ты мне это рассказала? И ты считаешь, что разница в двадцать лет это нормально?

– А что такого? Твой отец старше меня ровно на двадцать лет. Это не помешало нам завести шестерых детей. В этом плане у него все отлично. Я же ведьма. Я знаю, как поставить все его детали встрой.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– О святые лепреконы! Ради Трехликой, не продолжай, – еле сдерживаю смех, а в голове представляю себя и Сурдо женатыми и с детьми.

Ужас какой-то!

Быстро отмахиваюсь от этого наваждения.

– Но что если он не тот, за кого себя выдает?

– Милая, – она улыбается, знаю. – Ты же ведьма очень не простая. Ты в любую ситуацию находишь вход, – это уж точно! – и из любой ситуации находишь выход. А в данный ситуации, чтобы сказала бабушка Роззи?

– Гвоздика, кардамон, черный пион, три раза плюнуть, два помешать, еще раз плюнуть и даже сам Дьявол падет к твоим рогам на веки вечные.

– Милая, каким еще рогам?

– Голосовая очепятка, мам. Я имела виду ноги. Но мои бледные и не красивые.

О Трехликая! Еще и небритые! Надо было делать эпиляцию…

– Хорошо, что не к копытам! – усмехается в трубку. – Бери этого мужика за рога! Тьфу ты, в смысле, за самое большое, что у него есть!

– Судя по квартире, ипотека у него большая, мам…

– Не тяни моего будущего зятя за яй…ой, все пока! Наш домашний "генерал" пришёл с ночной смены, а у меня яйца варятся в котке. Люблю, целую!

Супер. Вот это поговорили!

Ударяюсь головой об подушку и закрываю глаза. Дышу медленно, ровно. Мне не больно, только мышцы немного ноют. Сама поражаюсь, как легко отделялась. Но какова будет реальная плата? И будет ли вообще?

Мысли ураганом захватывают мою голову.

Тебя…тебя…тебя… – это единственное, что звучит в моей голове.И тут до меня дошло…

«Хочу тебя».

Я тут же распахнула глаза настолько широко, насколько смертному это под силу не выронив глазное яблоко. В эту же секунду замок входной двери щелкнул, вынуждая меня молниеносно подорваться с кровати, от чего все мои внутренние молекулы тут же рассыпались, не успев до конца собраться. Чуть пошатываясь, я выхожу в коридор и вижу у двери взъерошенного Сурдо. Он стремительно преодолевает несколько метров, что между нами, и хватает меня за лицо. Я не сразу осознаю, что именно так делают менталисты в случае проникновения в голову, но как я ошиблась! Приоткрыв рот в знак протеста, я получаю с ног сносящий поцелуй. И если это способ залезть в мою голову, то я даже не против.

Глава 28

Настолько это оказалось неожиданным, что я не сразу поняла, что вообще происходит, а когда поняла, то уже лежала под Сурдо, который с силой вжимал меня в свою постель и рукой блуждал под задранной футболкой. Чуть оборвав поцелуй, я попыталась вздохнуть, но получился до ужаса такой эротический стон, что у Сурдо загорелись глаза. Я ощущала себя героиней эротического фильма, и в тоже время мне казалось, что я вижу все со стороны и мне безумно хотелось знать продолжение всего, и я продолжила. Сама потянулась за поцелуем, сама торопливо расстёгивала его пиджак и рубашку. А после ремень…

Для Сурдо это был «зеленый свет», чтобы продолжить, и он словно сорвался с цепи, набросился на меня как изголодавшийся волк. Горячие губы блуждают по шее, словно помечают каждый миллиметр. Он слегка покусывает кожу и проводит по ней жутко горячим языком, будто очерчивает первую завоеванную на моем теле территорию. И эти ощущения подбрасывают в какую-то новую нереальность. Да! Нереальность! Не может быть так хорошо, так сладко и умопомрачительно невероятно. А то, что творят его руки, еще пять минут назад я назвала бы бесстыдством. Так вообще можно? Это нормально? Да какая разница, если мне это нравится. Ведь нравится же?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

О-о-о Трехликая, что он со мной делает?

Я чувствую, как его эрекция упирается в меня и мне нравится, что я так действию на него. Нравится, что я свела его с ума. Нравится, что мы оба едем с катушек, а не я одна. Все тело горит и пульсирует от желания, чтобы меня касались, касались, касались… Я вся напряжена, чувствую тяжесть и с этим же присутствует удивительное чувство, что меня охватило. Хочу больше. Хочу его касаться, но мои руки крепко упираются в мускулистые плечи, пока губы Рэна скользят по моему животу, выстраивая дорожку вниз. Я распахиваю глаза. Не могу больше! Я себе не принадлежу! Сурдо поднимается, и мы встречаемся взглядами.