В берлоге у Медведя (СИ) - Кошкина Татьяна

Сегодня премьера и здесь нет случайных людей: журналисты, критики, вип-персоны и немногочисленные друзья-знакомые, кому артисты спектакля все-таки смогли раздобыть билеты.

— Как там Асенька? — шептала Олимпия Васильевна, восхищенно оглядываясь. Она, кажется, переживала больше, чем дебютирующая сегодня в ведущей роли невестка.

— Месяц была в агонии, я её силком из репетиционного зала вытаскивал. Иногда в прямом смысле этого слова. Сегодня она, как всегда, держится молодцом. Говорит, все, что смогла при подготовке сделала. Осталось только это продемонстрировать публике, — постарался ответить тихо Медведь, но, разумеется, не осилил такую сложную задачу.

На него тут же покосилась высокая дама в прямоугольных очках с тонкой золотой оправой.

— Ох, как я переживаю. Надо было корвалол выпить, — она обмахивалась программкой, как веером. — Столько народа.

Роман иногда искренне завидовал женщинам. Они когда переживают — все на лице написано. Женщине не зазорно нервничать, быть слабой. Увы, мужчинам так не везет. Признаться честно, он сам сейчас нервничал так, что готов был потребовать корвалол.

И дело было не только в балете.

Покосился на другой конец их ряда и выдохнул. Приехала. Мама Аси сидела с непроницаемым лицом, поджав губы. Роману пришлось очень постараться, чтобы достать еще один билет на представление в обход девушки. Помог один знакомый журналист и билет вместе с коротким письмом-приглашением улетел к Агнесс Гирлан.

Ася хоть и не признавалась в этом, но очень скучала по матери. Все-таки единственный близкий человек, но та упорно шла в отказ. Медведю надоели эти бабские игры, и он решил взять все в свои руки.

Хотела эта женщина Большой театр? Вот Большой театр.

Хотела дочь на сцене? Будет сейчас дочь на сцене.

Переживала, что Ася свяжется с мужчиной и испортит карьеру? Не испортила.

Если после этого они не помирятся, то на этой женщине можно смело ставить крест, как на матери и как на человеке. Надеюсь, Асия сможет когда-нибудь ему простить этот ход конем.

Люди замолкли. Зазвучала музыка и почти сразу, буквально через пару мгновений, на сцене появилась Ася. Он узнал её сразу. Она была прекрасна: летящая, отдающая всю себя каждому движению и публике. Роман следил за ней на сцене и не видел, кажется, никого больше.

Признаться честно, театр и балет он так и не полюбил по-настоящему. Ходил только на спектакли Аси, чтобы наблюдать за ней. Как-то девушка потащила его на гастрольное представление в одном из театров Москвы. Медведев чуть не всхрапнул в самый ответственный момент.

К счастью, в этот раз на сцене была Асия. Оба акт пролетели, как один миг. Это не укладывалось в голове. Столько месяцев работы, кровавые мозоли на маленьких ножках и все ради этого момента, когда зал встает и взрывается аплодисментами.

Выходит на сцену высокий седовласый мужчина в смокинге и ослепительно улыбается. Он обводит сияющим взглядом зал. Да, это его место. Он создал эту красоту и принимает восхищение публики. Новый взрыв аплодисментов.

Медведев уличил момент и бросил взгляд на Агнесс Гирлан. Она плакала и кусала губы, комкая в пальцах программку. Олимпия Васильевна хлопала, наверное, громче всех в зале и едва не подпрыгивала на месте, чтобы еще раз посмотреть на свою любимицу Асеньку, которой простила даже отказ взять фамилию мужа.

— Мам, я на секунду, — кивнул Медведев.

Догнать стремительно выходящую из зала Агнесс Гирлан он смог без труда. Они замерли в пока еще полупустом коридоре.

— Хотите её увидеть? Я проведу за кулисы.

Не дождавшись ответа, развернулся и пошел к знакомой до боли служебной двери. С облегчением услышал легкий шаги бывшей балерины за спиной. Их никто не остановил.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Медведь сам удивлялся, но его почему-то полюбили в театре чуть ли не больше Аси. Сначала, конечно, озирались, а потом привыкли к тому, что у одной балерины очень-очень заботливый муж, которого фиг удержишь за дверью.

Асия

В тишине гримерной у меня все еще звенело в ушах. Впервые у меня отдельный маленький кабинетик, сама в шоке. Руки, которыми я быстро смывала макияж, дрожали. Вот и все, премьера состоялась. Ждем отзывы — это и решит дальнейшую судьбу. Я сделала всё, что от меня зависело. С благодарностью посмотрела на букет ирисов, который уже ждал меня на столике. Как

Скрипнула дверь.

— Асия, ты была бесподобна! — с легким французским акцентом произнес Жан-Кристоф Моро.

Человек, который однажды пришел к нам на репетицию и коротким кивком головы решил мою судьбу. Ему понравилась моя пластика. Сказал, что я идеально вольюсь в этот проект, если не испугаюсь работы с требовательным мастером. О, видел бы этот требовательный мастер мою маму! Начал бы курить и тихо ушел в сторону. Но работа, и правда, не была легкой.

— Все благодаря вашему мастерству, — улыбнулась искренне, глядя в смеющиеся серые глаза.

— Публика приняла прекрасно. Мы в любом случае едем со спектаклем на фестиваль в Париже. Ты покоришь их. Но, думаю, и в программе театра его оставят.

Мужчина прекрасно говорил по-русски. В театре ходило много слухов о том, что заставила мастера выучить сложный язык. Самая любимая легенда — влюбленность в русскую балерину. Романтичные девочки из кардебалета таяли, когда слышали её.

— Здорово, — улыбнулась нашему общему отражению в зеркале и закусила губу.

Он еще не знает, что я дала себе время до конца года. Да, я выступлю в Париже и, может быть, покорю французов. Но после этого моя карьера танцующей балерины закончится. Многие скажут — глупо.

Вот только я слишком долго жила чужими мечтами и сделала их реальностью. Теперь пришла очередь моей мечты о большой семье, собственном хореографическом классе и горящих глазах будущих прим. Я поняла как люблю заниматься с детьми только тогда, когда переехала в Москву и лишилась своего класса в студии Ларисы. Мне стало до боли в сердце не хватать этих вечеров, робких маленьких танцовщиц, которые только научились садиться на шпагат, еще неумело держат руки и делают свои первые плие на дрожащих ножках.

— Что-то ты невеселая, выдохлась сегодня? — понимающе кивнул.

— Да, было сложно. Немного неловко, что меня отселили сюда. Я уже привыкла переодеваться с девочками.

— И в этой толкотне платье главной героини превратилось бы в грязный носовой платок, — фыркнул он. — Привыкай, девочка. У тебя большое будущее. Ты станешь примой и войдешь в историю. Такой талант! — в голосе восхищение. — Ты напомнила мне покойную маму. Эта пластика. Не думал, что еще когда-нибудь увижу что-то подобное.

Я не успела покраснеть от такой похвалы, как дверь в гримерку снова открылась.

— Добрый вечер, не помешаю? — Медведь улыбнулся, а я повисла у него на шее, забыв о том, что может помяться платье.

Вот оно — мое спокойствие. Человек, который не дал мне сломаться, поддерживал, но почувствовав, что я на пределе, тут же тащил отдыхать. Он нашел квартирку, от которой добираться до театра было максимально удобно. Он напоминал, что иногда нужно есть. Он наклеивал пластыри на мои мозоли. Он мой муж уже почти год и может поднимать камни весом в 235 кг, но не может противостоять обаянию французского бульдога Веника, когда тот начинает клянчить кусок мяса со стола.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Это было волшебно, Ася, — коротко поцеловал меня в висок и отпустил. — Добрый вечер. Отличная работа, Жан. Вы настоящий мастер.