Грубиян - Хельга Дюран

с вечера до утра. Это было бы прекрасно, если бы не обстоятельства.

– А что ты хочешь на обед? – на всякий случай поинтересовалась я. Не, ну интересно же какими блюдАми Роман готов брать за интим?

– Борщ и котлетки! – не раздумывая, ответил Морозов и довольно ухмыльнулся, как будто я уже на кухню побежала.

– Давай так, Роман Николаевич: я приготовлю обед, а ты меня вылижешь, как обещал? Нежно.

Ну, а что? С котлетами он, конечно погорячился, а борщ постный можно. У меня борщ - всем борщам царь! Могу себе и куни стребовать!

Морозов облизнул губы и рассмеялся. А у меня между ног все сразу же откликнулось, поддерживая идею обеими губами.

– Я готов, если мне понравится еда! – сказал Морозов, продолжая торговаться, и перевел взгляд от меня к тарелке с кашей.

– Ешь, Рома. Остынет.

Морозов пододвинул столик ближе к себе и заглянул в тарелку.

– Фу! Овсянка? – сморщился он. – А крылышки остались?

– Тебе нужно правильно питаться, – напомнила я.

Морозов наклонился к тарелке, понюхал ее содержимое, как будто я ему говна туда наложила. Затем он взял ложку и брезгливо поковырялся ею в тарелке. Боже, как трудно оставаться спокойной! Я уже готова надеть ему эту тарелку на голову!

– Я не буду это есть! – заявил Морозов, как будто у него был выбор.

– Как хочешь! – стараясь сохранять спокойствие, ответила я. – Я бы хотела обсудить твое лечение, – сменила я тему, глядя, как он продолжает насиловать овсянку ложкой.

– Не хочу лечиться! Баба Таня, отцепись! – буркнул он.

Морозов был похож на маленького мальчика. Не хочу, не буду, надоело! Мне снова захотелось уехать домой. Сначала кашу ему по роже размазать, а потом уже стартануть отсюда!

– Тогда мне незачем здесь оставаться! Понятно? – повысила я голос на Морозова. У меня уже трясучка от него начинается! Что за человек? Он тяжело вздохнул, и опустил голову. – Рома, зачем ты меня нанял? Давай по-чесноку?

– Фотку твою увидел у Марины, и ты мне понравилась, – не глядя на меня, ответил он. – Ты красивая!

Сучёныш! В уши льет и не краснеет! Приятно, знаете ли, приятно! Но мало!

– Я надеялась на конструктивный разговор, но ты не желаешь идти на контакт!

– Ладно! – буркнул Морозов и зачерпнул кашу ложкой. – Ради тебя я съем эту блевоту!

Ради меня? Ничего себе! Вот это, сука, поступок! Еще такого не было, чтобы ради меня мужчина ел мною же старательно приготовленное блюдо! Конечно, женщине хочется, чтобы ради нее поступки совершали. Например, Троянская война из-за Елены началась. А тут овсяночка у нас! КАША, черт возьми!

– Не солено! – прожевав и проглотив ложку каши, изрек Роман. – Где соль?

– До жопы далеко! Досолится! – вспылила я.

Морозов потянулся к сахарнице, зачерпнул сахар и щедро посыпал им сверху кашу.

– Тебе нельзя столько! – воскликнула я и забрала сахарницу со столика.

– Дай хотя бы сахара! – разозлился Морозов, злобно сверкнув на меня своими большими голубыми глазами.

– Не дам!

– Кобра очкастая! – процедил он сквозь зубы и снова уткнулся в тарелку.

– Правильно говорить «очковая», – поправила я очки, пропустив оскорбление мимо ушей.

Внезапно мне стало отчего-то смешно. Это было скорее забавно, чем неприятно. Морозов был реально, как обиженный на весь мир мальчик. Наквасил свои губки, нахохлился! Ути, бозе мой!

– Я знаю, как правильно, – перейдя к бутербродам, ответил Роман. – Ты просто кобра неправильная.

– Как тебе будет угодно, Роман Николаевич, – ответила я, не сдержав улыбки. – Я бы хотела ознакомить тебя с распорядком дня.

– Чё? – сморщился он. – Баб Тань, ну что ты в самом деле? Давай какой-нибудь кинчик глянем? Познакомимся поближе? Расскажешь мне про жениха своего? Предадимся самому сладкому разврату? Что ты все усложняешь?

Дался ему мой вымышленный жених? Уже второй раз им интересуется. Что ему ответить? Что Марина пошутила? Я же даже не думала о том, какой из себя этот мифический мужик. Ни имени не придумала, ни профессии, ни внешности.

– Развратом будем заниматься в свободное время, – невозмутимо ответила я. – Где твои лекарства, кстати?

– В моей спальне на тумбочке.

Роман взял в руки кружку с кофе и сделал глоток. Ни сливок, ни сахара он не добавил. А может, постеснялся у меня еще сахара попросить? На стеснительного этот мужик не похож ни разу!

– После завтрака нужно сделать упражнения, потом прогулка на свежем воздухе. В обед можешь поспать, если хочешь.

– Можно, да? – опять скривился Роман.

– Можно, – великодушно разрешила я.

– А с тобой можно?

– Посмотрим на твои старания! – пожала плечами я. – Потом снова физические нагрузки, ужин, и все. Ничего сложного, Рома.

– Какая же ты зануда, баба Таня! – покачал головой Роман. – Я с тебя ху... удивляюсь!

– Если мы все прояснили, я сейчас принесу твои лекарства, – сказала я и поднялась на ноги вместе с сахарницей.

Морозов ничего не ответил. Молчание – знак согласия. Вот и прекрасно!

Воодушевившись этой маленькой победой, я отнесла сахарницу на кухню и поднялась на второй этаж. Спальня моего питомца должна быть по соседству с моей, насколько я помню.

Открыв дверь в комнату рядом с моей, я сразу поняла, что попала, куда нужно. Огромная кровать с резным деревянным изголовьем и несчетное количество медалей на стене – вот, что мне сразу же бросилось в глаза. Я не ошиблась, Морозов обожает себя и свои многочисленные победы, раз повесил награды здесь. Засыпая и просыпаясь, он ими любуется, пересчитывает их, предаваясь воспоминаниям?

Я присела на царскую кровать и повернулась к тумбочке, где без труда нашла коробочки с лекарствами Романа. Подняв глаза чуть выше, я наткнулась на женский взгляд. Невероятной красоты блондинка в свадебном платье смотрела прямо на меня с фотографии, стоящей на этой же тумбочке.

Взгляд у нее был весьма высокомерный, хозяйский такой. Она будто бы спрашивала: «Какого хрена, милочка, ты делаешь в моей спальне?».

Морозов женат? Другого объяснения существованию свадебного фото этой дамочки в его спальне придумать невозможно. Вот же черт!

Как-то неприятно стало и противно. Роман жениться на мне не обещал, да и я не собиралась за него выходить, и жених у меня, вроде как, есть, но