Купите девочку - Виктор Пронин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Поговорив с Пафнутьевым и весело положив трубку, Шанцев придвинул к себе папку, чтобы заняться текучкой, уже перевернул несколько страничек, как вдруг почувствовал, что не может отдаться делу легко и увлеченно. Что-то его тяготило, что-то мешало радоваться жизни и упиваться работой.
Шанцев еще пошелестел бумагами – договоры, деловые предложения, какие-то рекламные листки... Но снова что-то его отвлекло. Он с удивлением прислушался к себе. Постарался вспомнить, что произошло в этот день, что выбило его из колеи и лишило привычной уверенности. Перебрал всех посетителей, которые за день побывали в его кабинете, перебрал телефонные звонки, доклады и наткнулся наконец на недавний разговор с Пафнутьевым. И что-то щелкнуло в нем, что-то вспыхнуло, еле слышный звоночек подсказал – здесь!
Захлопнув папку, Шанцев встал и подошел к окну. Белые жалюзи из тонких пластинок позволяли увеличивать, уменьшать количество света в комнате – Шанцев любил, когда света много, когда кабинет залит солнцем, поэтому жалюзи были открыты в небо, но при всем старании невозможно было заглянуть в кабинет с улицы, из окон соседних домов.
– Пафнутьев, – проговорил Шанцев вслух. – Что-то не нравишься ты мне, Пафнутьев... Не так ты со мной говорил, как-то вот не так...
Прошло еще какое-то время, и Шанцев понял, что Пафнутьев говорил с ним несерьезно, дурачился, вроде подыгрывал, а он, Шанцев, вертелся как вошь на гребешке, потешая следователя. Да, он его отшил, отказался от встречи, но Пафнутьев не выглядел удрученным. Похоже, его даже устраивало течение разговора.
Шанцев уже достаточно много знал о Пафнутьеве, навел справки по своим каналам, сделал запросы. Все эти сведения вписывались в их разговор, не противоречили ему, а все-таки какую-то занозу он чувствовал. Угрозы? Нет, угроз не было. Просьбы? И здесь все чисто, Пафнутьев ни о чем не просил. От ремонта квартиры не отказался, но и не принял предложения. С женой, мол, надо посоветоваться. О чем? Нужен ли ремонт? Ремонт всегда нужен, а советоваться можно лишь о том, где взять деньги.
Значит, не принял Пафнутьев предложения?
Значит, затаил недоброе?
Значит, надо принимать меры.
И Шанцев, не колеблясь, поднял трубку.
– Анатолий Матвеевич... Повидаться бы.
– Есть проблемы? – раздался голос молодой и напористый. Даже нетерпеливость прозвучала в этом коротком вопросе.
– Могут быть. Дело в том, что...
– Приезжай.
И тут же гудки отбоя.
Шанцев скривил гримасу, изображающую примерно такие слова: «Вот так-то, брат, учись...» И тут же поднялся, окинул стол быстрым взглядом и вышел из кабинета. Секретарша, светлая девчушка с большими ясными глазами, вопросительно посмотрела на него.
– Сегодня больше не буду.
– Хорошо, Борис Эдуардович.
Проходя мимо, Шанцев остановился на секунду, наклонил голову девушки, отвел в сторону волосы с затылка и осторожно поцеловал ямочку. И, не добавив больше ни слова, вышел, подмигнув секретарше уже от двери.
Банк Бевзлина занимал два верхних этажа двенадцатиэтажного здания. Попасть на эти этажи можно было только с помощью лифта, у которого дежурили два молодца с короткими черными автоматами. Они проверяли всех, кто приближался к лифту. Рядом стоял столик с телефоном, и если сверху не поступала команда пропустить того или иного человека, увидеть Бевзлина у него не было никакой возможности. Хотя оба охранника прекрасно знали Шанцева, иногда приходилось пропускать его наверх по нескольку раз на день, но документы они проверяли каждый раз все с той же старательностью, если не сказать, подозрительностью. Они словно догадывались, что кто-то мог замаскироваться под этого человека и обмануть их. Как-то Шанцев, торопясь, решил пройти мимо охранников, но тут же наткнулся на короткий ствол автомата. С тех пор он больше не пытался упростить правила, введенные Бевзлиным.
Поднявшись на двенадцатый этаж, Шанцев прошел в конец коридора и снова уперся в автоматчика. Проверив его документы, тот пропустил Шанцева за железные двери, обитые кожей. За ними начинались апартаменты Бевзлина – короткий коридор с несколькими дверями по обе стороны.
– Здравствуйте, Борис Эдуардович, – приветствовала его секретарша без улыбки. – Входите, – она не дала ему возможности произнести ни единого слова, сразу ответив на все возможные вопросы.
– Здравствуй, Надя. Что хорошего в жизни?
– Ничего.
– Да? – удивился Шанцев. – Что так?
– А вы знаете что-то хорошее в жизни? Поделитесь.
– А весна?
– Весна – это для общего пользования.
– Вообще-то да, – согласился Шанцев. Он избегал затягивать разговоры с секретаршей Бевзлина, чувствуя, что та его переигрывает. Последнее время появилась в ней какая-то жесткость, холодность. Впрочем, Шанцев знал причину этих перемен.
Бевзлину было где-то около тридцати. Порывистый, улыбчивый, готовый весело рассмеяться самой непритязательной шутке, он казался еще моложе. Люди, не очень близко его знающие, полагали, что у него постоянно приподнятое настроение. Увидев входящего Шанцева, Бевзлин отодвинул бумаги, поднялся и, пока тот закрывал за собой дверь, успел пересечь половину просторного кабинета, залитого солнечным светом.
– Привет, Шанец! – приветствовал он его, протягивая сухую узкую ладонь. – Жив?
– Местами.
– Возникли проблемы?
– Пока нет, но возможны...
– Правильно. Проблемы надо устранять до того, как они возникли, до того, как они проявили свою силу и власть. – Бевзлин сел в кресло у окна. – Присаживайся, – рядом стояло такое же кресло. – Хочешь выпить? – он указал на бутылку с минеральной водой.
– Воздержусь, – Шанцев осторожно опустился в кресло, уже этим выражая уважение к хозяину и признавая его первенство. Хотя смертельно хотелось ему просто упасть на мягкое податливое сиденье и провалиться в него до самого пола.
Бевзлин выглядел беззаботным, смешливым, его белые зубы сверкали, глаза светились участием, легкая свободная одежда создавала впечатление молодости и уверенности. Но Шанцев знал, хорошо знал, насколько все это далеко от истинного Бевзлина. А впрочем, нет, он и истинный был такой же, смешливый и легкий в поведении, но это не мешало ему принимать решения, которые не то чтобы оказывались жестокими или безжалостными, просто они были нечеловеческими. Он не обладал качествами, которые принято ценить, – сочувствием, готовностью помочь или хотя бы понять. Бевзлин не умел прощать, не то чтобы не хотел, не умел. Его решения были быстры и правильны, но опять же с точки зрения робота, который выбирает наиболее рациональный путь, не считаясь ни с чем, кроме конечного результата.
– Говори, Шанец... Слушаю.
– Этот старик, который зарезал двух наших ребят...
– Я уже принял меры. Его нет.
– Знаю... Следователь доложил.
– Следователь? Он наш человек?
– Не думаю.
– Мешает?
– Пока нет... Но может.
– Помочь убрать?
– Рановато... Пока он ничего не сделал. Но заинтересовался. Его человек работает в домоуправлении... Выясняет, какие квартиры кому принадлежали, с каких пор, на каком основании.
– Ишь ты! – не столько возмутился, сколько изумился Бевзлин. – Любознательный, значит?
– Да. Очень. Дело еще вот в чем... Он успел раскрутить старика. И теперь, вполне возможно, знает гораздо больше, чем ему положено.
– Шустрый, значит? Наш пострел везде поспел? – весело спросил Бевзлин. – Сказано, давно сказано, еще в Библии... Знания рождают скорбь. Чем больше знаний, тем больше скорби.
– Хорошая мысль, – согласился Шанцев.
– Ты с ним разговаривал?
– Да.
– Он как, поддающийся?
– Мне показалось, что с ним можно договориться... Но слава у него дурная.
– Патриот?
– Энтузиаст. Фанатик.
– Законы уважает?
– Не всегда... Иногда не прочь все законы послать подальше и сделать, как сам считает нужным.
– Это же прекрасно! Значит, наш человек!
– Сомневаюсь, Толя... Сомневаюсь.
– Кто его окружает?
– Есть жена...
– Хороша собой?
– Достаточно хороша.
– Лишить жены. Хотя бы на время. Эти следователи очень привязчивы, они страшно переживают, когда лишаются детей, жен, любовниц... Есть кто еще?
– Друг, директор гастронома...
– Хороший гастроном?
– Ничего... В порядке заведение.
– Купи его. Не нужен ему гастроном. Перебьется.
– Есть парнишка... Помощник, юный друг, как говорится.
– Пусть исчезнет! – рассмеялся Бевзлин. – Для начала. Тебя что-то смущает?
– Толя, послушай меня... Я навел справки об этом Пафнутьеве. Крутой мужик, оказывается. Он побывал в хороших переплетах...
– Круче нас с тобой? – радостно удивился Бевзлин. – Неужели такое возможно?
– Не круче, конечно...
– Но где-то рядом? – подсказал Бевзлин. – Слушай меня, Шанец. Если он крутой, но не наш – убрать. Если крутой, но наш – приблизить, нагрузить работой, поощрить. Ведь он начальник следственного отдела? Хорошо бы на этом месте иметь своего человека, а?