Алхимики - Рудольф Баумбах

с которым можно поговорить. И господин помощник пусть, ради Бога, не думает, что она осуждает его за прошлое, — наоборот, она очень высоко его ценит, и, если бы у нее был брат, то и к нему она не могла бы испытывать большего расположения. У нее, правда, никогда не было брата, а если б был, то ей хотелось бы, чтобы он был точь-в-точь, как господин помощник, только чуточку повеселее!

Выслушав эти слова, Фриц Гедерих не счел возможным молчать и стал говорить о добродетелях и хозяйственности юнгфер Эльзы, восхваляя также ее умение готовить кушанья и рукодельничать. Он перешел затем к очарованию ее милых речей, ее шелковистых волос и голубых глаз.

Эльза сидела молча, опустив глаза. Она позволила Фрицу взять ее руку в свою — и тихонько гладить.

Над ними шелестел бузиновый куст, на них осыпались белые лепестки, и на одной из веток распевала овсянка:

«О, девушка! как все цветет вокруг!»

Эльза чувствовала, как сильно бьется ее сердце; она хотела взглянуть на Фрица, но не решалась поднять глаза, и все же знала, что его взгляд покоится на ней.

— Эльза, — тихо сказал Фриц Гедерих.

Она вздрогнула, когда он назвал ее по имени, подняла голову, и их глаза встретились, его — карие, ее — голубые.

— О, милый, — прошептала Эльза. В это время заскрипели ворота, и в сад вошел магистр.

Они быстро отодвинулись друг от друга. Фриц поспешно нагнулся к земле и стал внимательно рассматривать цветы вероники. Эльза же с сильно бьющимся сердцем пошла навстречу магистру, насколько могла любезным тоном сказала ему: «Добрый вечер», но быстро прошла мимо и вздохнула свободно, лишь закрыв за собою дверь дома.

Приведенный в веселое настроение приветливым поклоном Эльзы, магистр проследовал дальше и застал господина помощника у лекарственных трав. Он усердно рылся в земле, напевая что-то вполголоса, и был так увлечен работой, что не заметил приближения магистра. Когда тот окликнул его, Фриц испуганно выпрямился и должен был выслушать шутливое замечание магистра о пугливости некоторых молодых людей.

Глава VI

МАГИСТР СОЧИНЯЕТ КОМЕДИЮ

Господин Томазиус вернулся из своей поездки. В потайной лаборатории были установлены приборы, и началось обучение.

Фриц Гедерих был очень понятлив, к тому же он знал многое, о чем аптекарь не имел ни малейшего представления. Так, например, он умел выращивать свинцовые деревца, и знал еще немало других любопытных экспериментов, неизвестных господину Томазиусу.

Об аптекарском ученике господина Томазиуса мы упоминали всего только один раз, но он не играет существенной роли в нашем рассказе, и в дальнейшем мы будем лишь изредка говорить о нем. Между тем, следует признать, что за последние месяцы он сделал большие успехи в своей науке, и его хозяин уже без всякой боязни поручал ему составление лекарств по рецептам. Таким образом, большую часть дня Фриц Гедерих мог работать в потайной лаборатории.

С Эльзой он встречался только во время обеда. При этом оба они старались ни одним взглядом не выдавать своей тайны.

Один только человек в доме знал о том, что с ними происходило: это была старая Ганна.

Когда вечером, после известного разговора в саду, Эльза вместо соли насыпала в подливку к жаркому сахара, а перед отходом ко сну так обняла старушку, что чуть не задушила ее, — у Ганны возникло подозрение. Она начала наблюдать за своей любимицей и вскоре пришла к убеждению, что не ошиблась. Старуха уже начала подумывать о том, что ответить, если Эльза доверится ей.

«Вот так новости, моя девочка! — так начнет она. — А что скажет па это твой отец, что скажет магистр?»

Тогда, думала старушка, Эльза бросится ей на шею, заплачет и шепнет: «Моя добрая, старая Ганна, посоветуй, что мне делать». И она ответит тогда:

«Успокойся, Эльза, это, конечно, скверная история, но, если дело зашло так далеко, обдумаем все хорошенько и уже как-нибудь постараемся, чтобы вся история имела счастливый конец. Только не плачь, мое золотце, — я что-нибудь да придумаю. С Божьей помощью и при содействии юнг-фер Иоганны Шторхшнабель все пойдет к лучшему».

Ганна думала, что ей придется говорить именно в таком духе.

Эльза, однако, была все время замкнутой и молчаливой и не обращала никакого внимания на намеки старухи. Ганна сильно опечалилась и решила приняться за виновника всей этой истории.

Последний, однако, начал петушиться, когда старая экономка приступила к нему с расспросами. С каким-то ожесточением он стал клясться и божиться, что ровно ничего не произошло. Однако, искушенная жизненным опытом Ганна пришла к совсем противоположному выводу: что-то именно произошло! Но из гордости она решила, что больше не будет вмешиваться.

А господин Томазиус продолжал работать без устали. Фриц деятельно ему помогал. Кроме того, он пытался самостоятельно делать новые опыты, — хозяин заразил его своей золотой лихорадкой!

«Чем я хуже других? Почему бы мне первому не проникнуть в тайну золота?» — думал он иногда во время работы, процеживая какой-нибудь раствор.

Господин Томазиус каждый день повторял: «Я ведь не о золоте думаю, — для меня важно сделать это открытие».

А Фриц Гедерих говорил про себя: «Ну что ж? — и я не о золоте думаю! Но если найду его, то смогу во всем открыться хозяину. Пойду к нему и скажу: так и так обстоят дела».

В плавильной печи ярко пылал огонь, в тигелях и колбах кипело, и у обоих изобретателей кружились головы. Эльза каждый день разбивала по тарелке; старая Ганна была так обижена замкнутостью своей любимицы, что чувствовала себя как бы отстраненной от должности; ворон Яков усиленно линял, а магистр… о нем-то как раз мы сейчас и расскажем.

* * *

Ректор Финкенбургского лицея, господин Пауль Крузиус, каждый год торжественно праздновал день своего рождения. Занятия в школе отменялись. Пышно разодетый, с золотой цепью — дар князя Маврициуса — на шее, ректор сидел в своей комнате и ждал.

Сперва являлась депутация от учеников, которые преподносили ему книгу или какую-нибудь вещь домашнего обихода; ученик старшего класса произносил обыкновенно речь на латинском языке, причем оратор неизменно запинался. Господин Крузиус благодарил его и без запинки отвечал также по-латыни. Расфранченная ректорша подносила каждому