Шумеры - Людмила Сурская

Она попыталась вырвать руку, но не вышло. Та тащила вперёд на все силёнки.

— Что за пожар? — возмутилась Люда.

— Ох! Ты даже не представляешь, какое везение, — запыхавшись, тараторила Катя.

— По твоему очумелому виду действительно трудно угадать… — криво усмехнулась она.

— Ой, такое случилось, такое.

— Скажи уж, наконец, какое?

— Стоим. Вдруг тормозит крутая тачка. Выходит генеральный и приглашает Лидию Михайловну к себе в машину. Она показывает на нас. Одна, мол, ну никак не могу. Тогда он пригласил всех. Представляешь, какое великодушие. Ему до нас нет никакого дела, а он вот вам… Закрой рот и побежали, а то неудобно заставлять ждать.

Садовникова полноправно заняла место с генеральным, а остальные разместились сзади. Люда попала как раз посередине. Тут же пожалев об этом. Во-первых, ноги торчат, как им вздумается коленками вверх, неприлично задирая и так недлинную юбку. Во-вторых, разозлилась на свой вид и метрополитен, поймав на себе несколько раз во внутреннем зеркале салона, насмешливый взгляд кошачьих глаз директора. "Вот села неудачно. Мало того, что ногами насверкаюсь так ещё и запомнит, а память у него будь здоров, если Садовникову раз сфотографируя запомнил, будет потом пинать при каждом подвернувшемся случае. Ничего не скажешь, повезло по самую макушку с началом дня. Главное, не захлебнуться к вечеру. До этого ненормального с генеральными у нас совсем другие отношения складывались". Пока она страдала за своё настоящее и будущее, доехали быстро и с шиком. Поблагодарив за такую неожиданную радость, потопали, отряхиваясь и пересмеиваясь к лифту.

— Лидия Михайловна, как вам удачно пришла в голову мысль напоить его кофе.

— Кто придумал, что он гей, может, он любитель дам в возрасте, годочков так за 45. А что вы ещё милы и обворожительны. А гей, это только маскировка? — прыснула Катя.

— Да, ладно вам потешаться. Сделал приятное мужик, порадовались и успокойтесь. — Отмахнулась Садовникова от них.

— Не скажите, не два же дня подряд? — возразила, потешаясь и подмигивая подругам, Аня.

8

Есть хотелось страсть как. Садовниковой торта больше никто не отвалил. Пришлось терпеть до обеденного перерыва. "Надо купить печенье про такой случай, пусть лежит в столе", — задним умом подумала она. К концу рабочего дня искали на субботу дежурного от отдела за отгул, Людка, вспомнив, что нужен день для похода в госпиталь, вызвалась, к великой радости коллектива, отдежурить сама добровольно. Заскочив после работы до гастронома прикупить, кое-чего пожевать на вечер и утро, полетела на курсы. Честно высидела до конца. Хотя заниматься ей языками страшно нравилось, но в этот вечер она сидела, как на вылезших из сидения гвоздях. Эд позвонил, когда она выходила из метро. Словно её ждал где-то рядом. "А кто его разберёт, может стоять невдалеке или совсем рядом, а я даже не догадаюсь об этом", — закрутила она головой, ища мужчину с телефоном неподалёку от себя. Но всё было совсем не то, что её волновало.

— Лю, ты где? — неслось из трубки.

Она осмотрелась и так и быть передала своё место нахождение.

— Вышла из подземки.

— Не пугайся я тебя встречу, — обрадовано заверил он.

Прежде чем перейти грязную площадь, она осмотрелась: группа размалёванных под попугаев молодых людей, пара парочек, чей-то кавалер с цветами…, машина собирающая мусор после торговли. Жизнь, но не её. И уже на ходу, глянув на телефонную трубку, как на одушевлённый предмет, высказалась:

— Я и не думаю пугаться, это ты пугаешь меня.

Он хмыкнул и предупредил:

— Если кричать не будешь, то и не напугаешься.

Она отскочила от парней на роликах и, переместив трубку к губам, зловеще прошептала:

— Я точно кричать не буду, если ты не напугаешь.

— Какая же ты болтушка…

— Это только с тобой, а так из меня клещами разговор не вытянешь… — смеялась она.

Звёзды маленькими холодными точечками мерцая в тёмном небе, царапали по душе. Люда шла не торопясь, рассматривая перемигивающиеся над головой светлячками далёкие планеты. Раньше их свет казался ей долгим, трудно доступным и загадочным, теперь нет. Она никогда не боялась ночи. Наоборот раскрепощалась душа и забиралась в какой-то свой дальний уголок тоска. Не было дневной суеты, яркого, палящего солнца, а лёгкая прохлада, помогая дышать, доносит запах цветов с большой круглой клумбы на поляне. Постояв у небольшого уютного фонтанчика, шагнула на дорожку. Шла, улыбаясь, вот сейчас его сильные руки вырвут её из привычной жизни и унесут в мир любви и грёз. Ждала и всё же опять испугалась. Он втянул её гораздо раньше ожидаемого, под пышную крону старого дуба. Придерживая за локти, прикрыл орущий рот, смеясь, поцелуем.

— Опять расчирикалась птичка, я ж предупреждал… — Заложив руку за её спину, чтоб не было жёстко, он притиснул её к мощному стволу.

Она обрадовалась тому, что он начал разговор первым, сама она, кажется, не решилась бы это сделать, хотя по телефону болтала запросто.

— Я ждала тебя на прежнем месте, — принялась оправдываться она.

Он кивнул на дерево.

— А мне понравился этот живой шатёр, растёт себе такое зелёное чудо. Посреди огромного города и такой гигант.

Люда, борясь с тоской и вытесняющей из неё её горячей волной, прижалась щекой к его груди. "Как хорошо быть не одной! И не лишь бы с кем, а со своей второй половинкой".

— Я хочу поехать в настоящий лес. Побыть в объятиях чёрной лесной ночи, налюбоваться яркими, а не пыльными звёздами. Полежать на траве…

— Ночью, с костром и палаткой… или на пледе? — пряча улыбку в уголках рта, уточнил он.

Она, шаля, пощекотала пальчиками его живот и сама покорность прошептала:

— Как скажешь. Мне всё равно, лишь бы с тобой.

Он выловил её пальчики, прижал к губам. Но хриплым взволнованным голосом сказал нечто иное, нежели она ожидала:

— Ерунда. Ты всё себе напридумывала.

— А вот и нет, — загорячилась Люда, отправляя его руку в свободное плавание под запах блузки. — Я весь день мечтала об этом.

Эд вспыхнув горел, как берёзовая береста. Как тут устоишь, эта чертовка знает, как свести его с ума. Целуя безумно, он шептал:

— Ты горячая штучка, а по виду не скажешь…

Эта неосторожно брошенная фраза ох как заинтересовала её.

— И какой же я, интересно, кажусь со стороны? — тут же заинтересовалась она.

— Серьёзная, деловая барышня, не подшибись, — чмокнул он в её ушко.

Она тут же объявила:

— Всему виной ты. Я сгораю от твоих рук. Они меня испортили и развратили. У меня теперь всегда чудное настроение.

Он, разумеется, такого не предполагал.