Рыцарь и его замок. Средневековые крепости и осадные сооружения - Эварт Окшотт

Дальше из того же романа мы узнаем, как он воспользовался своими лошадьми, когда остался без коня на турнирном единоборстве: «На десятый раз, когда они сошлись, так случилось, когда они скрестили копья, а их скакуны сильно ударились друг об друга, несмотря на отчаянное старание рыцарей, натянувших поводья (сделанные из шнуров, с которых свисали красные полотнища); конь сэра Энкеррана упал, а конь Сентре сломал переднюю ногу. Тогда он вскочил и отправился в свой шатер поменять скакуна».

Слово «скакун» использовано здесь для обозначения боевого коня – это еще один пример небрежного использования понятий в Средние века.

Для людей Средневековья кони – источник великой гордости и предмет любви, так как лошадь была свидетельством общественного положения, богатства и важности ее владельца. Рыцарь, который ехал в сопровождении нескольких боевых коней, мог рассчитывать, что его везде будут встречать с большим почетом. Множество примеров рыцарской гордости относительно лошадей и искусства верховой езды можно найти в пьесах Шекспира – например в «Генрихе V», в сцене, когда в ночь перед битвой при Азенкуре в шатре французского дофина собираются французские командиры и до утра слушают, как дофин хвастливо распространяется о своих лошадях.

Термины, описывающие лошадиные аллюры, – это практически единственный источник, на основании которого можно судить о том, как именно ездили верхом средневековые рыцари. Современные иллюстрации достаточно ясно показывают посадку вооруженных воинов, охотников, путников, женщин на мелкорослых лошадях; но способ передвижения и аллюр на этих рисунках выглядят неубедительно. Из изображенных художниками сцен битв и турниров мы можем понять, что лошади несутся галопом, так как видим, что обе передних ноги вытянуты вперед, а задние ноги вытянуты назад, но в действительности это неточность, так как ни одна лошадь не в состоянии принять такое положение. Как это ни странно, но неверное художественное изображение галопирующей лошади дожило почти до наших дней. На бесчисленных цветных открытках и на живописных полотнах, изображающих охоту или скачки, лошади изображены несущимися едва ли не ventre à terre (стелясь брюхом по земле. – Пер.). Средневековые скульпторы и художники слишком часто изображали лошадей, ноги которых двигались в унисон: например, обе левые ноги идут в одном и том же направлении, а обе правые одновременно в противоположном. Такое изображение не помогает определить аллюр, который хотел изобразить художник, так как в действительности ноги лошади идут друг за другом по очереди, а не одновременно (рис. 32).

Ко второй четверти XVI столетия стали возникать новые способы ведения войны, что было обусловлено все более широким применением артиллерии; с этого момента эпохе тяжеловооруженного рыцарства пришел конец. Военачальники Франции, Германии и Испании стали разрабатывать новую тактику кавалерии перед лицом сокрушительной мощи пушек и увеличившейся эффективности пехоты, вооруженной теперь огнестрельным оружием. Французы, бывшие зачинателями и главными приверженцами идеалов рыцарства, продолжали упрямо цепляться за старую тактику – наступление рыцарей рядами с копьями наперевес, в то время как немцы придумали новую систему ведения боя – в колоннах. Слабостью французов, таким образом, являлось то, что этот строй легко ломался под огнем артиллерии и аркебузов. В крупных войнах в Италии первой половины XVI века, например, французские gens d'armes получили прозвище «зайцы в доспехах», так как умели очень быстро убегать. Но немецкий способ оказался еще менее эффективным: когда колонна двигалась на противника и если она не могла сразу взломать его оборону, то вся эта человеческая масса застывала на месте. Первый ряд свирепо дрался, а остальные вообще не могли прийти в соприкосновение с врагом. Они просто сидели на конях и ждали своей очереди. Если у противника была артиллерия, то колонна представляла собой идеальную неподвижную мишень. Фабрицио Колонна, командовавший немецкой кавалерией, некоторое время так простоявшей под огнем врага, рассказывал пленившим его французам, что одно пушечное ядро убивало больше 35 людей и лошадей.

К середине XVI века немцы разработали новую тактику, основанную на применении нового оружия. Во второй половине XV века командиры начали экспериментировать с ручным огнестрельным оружием, но в то время оно было таким громоздким, что стрельба из него занимала обе руки. Однако около 1535 года маленькое ручное ружье было усовершенствовано, и с 40-х годов XVI века его стали называть пистолетом. Из этого оружия удобно было стрелять одной рукой, а всадник мог везти при себе три пистолета, два в кобурах, подвешенных спереди к седлу, и один пистолет в голенище правого сапога. Итак, у вооруженного таким образом всадника в распоряжении было три выстрела, прежде чем могла появиться возможность перезарядить пистолеты. Появились подразделения стрелков – это были латники, каждый из которых, кроме прочего, был вооружен тремя пистолетами. Эти подразделения предполагалось использовать следующим образом: стрелки обрушивались на противника, разряжали свои пистолеты, вносили панику в ряды неприятеля, а потом, как обычно, начинали действовать мечами. Все это очень красиво выглядит в теории, но на практике такая тактика часто оказывалась безнадежной. Не очень-то легко стрелять из пистолета на полном скаку (это удается только актерам, играющим в американских вестернах), а из старого пистолета с колесцовым механизмом и того труднее. Иногда стрелок выпаливал слишком рано; иногда стреляли слишком низко, продырявливая уши собственным коням. Иногда – и это было намного хуже – слишком рано начинали стрелять те, кто находился сзади, и тогда уши уже могли отстрелить передним стрелкам. Единственный способ удачно провести пистолетную атаку – это железно соблюдать дисциплину и стрелять в противника только тогда, когда становятся различимыми белки его глаз. После чего стрелки должны были работать очень согласованно, практически одновременно.

Эта тактика редко приносила удачу, поэтому была придумана новая; ее назвали «караколь». Подразделение подлетало в галопе на пистолетный выстрел к неприятелю, стрелки переднего ряда стреляли и немедленно смещались влево и вправо, давая выстрелить следующей шеренге. Вторая шеренга повторяла маневр и давала стрелять третьей и т. д. Естественно, в это же самое время артиллерия противника косила фланги нападавших, а аркебузы расстреливали их в упор. На рис. 33 показаны некоторые трудности пистолетного боя этим способом. Мы видим на рисунке центр передней шеренги. Человек, стоящий слева, только что разрядил свой пистолет и хочет повернуть лошадь влево, но стрелок из второй шеренги рядом с ним был убит, и его оставшийся без всадника конь блокирует поворот. На заднем плане рисунка передний стрелок хочет развернуться вправо, но под ним убили коня, поэтому находившийся за его спиной стрелок оказывается в опасности. Но если караколь выполняли с железной дисциплиной и решительно, то способ этот оказывался весьма эффективным. В самом конце XVI века «тяжелая» кавалерия (хотя она стала гораздо легче, чем была в 90-х годах века пятнадцатого, так как воин носил теперь облегченные неполные доспехи) вернулась к своему обычному вооружению – мечу.

Рис. 33. Стрелки из пистолета, выполняющие караколь.

Рис. 34. Скульптурное изображение сэра Роберта де Шурланда. Минстерская церковь, остров Шеппи. Около 1320 года.

Глава 2

Рыцарь и его конь

В старинной церкви городка Минстера, что на острове Шеппи, находилась когда-то богатая могила рыцаря времен короля Эдуарда I, сэра Роберта де Шурланда. Он был лордом замка Шурланд в приходе Истчерч и смотрителем пяти портов. Эдуард I Английский сделал де Шурланда рыцарем и баннеретом в 1300 году за выдающиеся отличия при осаде Кэлварока в Шотландии. Скульптурная фигура сэра Роберта лежит в полном рыцарском облачении под каменным навесом. Краски, которыми раскрасили некогда фигуру, поблекли, она исцарапана многочисленными инициалами и покрыта пылью. Некоторые из этих инициалов выцарапали в нашем столетии, другим уже больше трехсот лет. Но сама скульптура остается красивейшим памятником своей эпохи. Возможно, главная достопримечательность заключается в том, что глыба, на которой покоится скульптура, вырезана в форме конской головы. По тому, как вырезана голова, видно, что конь выныривает из воды, хотя возле затянутых в кольчугу ног сэра Роберта видна другая человеческая фигура – похоже, что этот человек ведет лошадь под уздцы.

Существует легенда о сэре Роберте де Шурланде и его коне. В этой легенде рассказывается, как однажды в приступе ярости он приказал заживо закопать в землю священника. Очень жаль, что мы не знаем, чем именно провинился священник, но история об этом умалчивает. Вот-вот должен был начаться судебный процесс против сэра Роберта по обвинению в убийстве священника, но в это время случилось так, что король путешествовал по реке на корабле, который в один из тихих ясных дней проплывал мимо острова Шеппи. Сэр Роберт воспользовался случаем, поплыл на коне к кораблю и сумел вымолить у короля прощение. Эдуард, видимо, вспомнил прошлые заслуги сэра Роберта и удивился смелому поступку рыцаря, за что и даровал прощение. Потом сэр Роберт на коне снова поплыл к берегу. До сих пор эта история вполне могла соответствовать действительности, но дальше начинается сплошная мистика. Когда рыцарь спешился, к нему обратилась какая-то колдунья и напророчила, что любимый конь станет однажды причиной его смерти. Сэр Роберт выхватил меч и убил коня, чтобы пророчество не исполнилось. Труп лошади был оставлен на берегу, и много лет белевшие на песке кости овевали ветры и омывали дожди. Однажды сэр Роберт прогуливался с другом по берегу реки. Они проходили мимо скелета, и сэр Роберт, смеясь, рассказал другу о старом пророчестве. Рассказывая, он пнул ногой череп, но осколок кости пробил сапог и вонзился в ногу. Рана загноилась, и старый рыцарь умер от заражения крови. Так исполнилось пророчество колдуньи.