Взбалмошная герцогиня - Барбара Картланд

Свою первую ночь в Кале они провели на яхте. Но перед этим герцог, взяв с собой Бину, отправился на берег, чтобы нанять экипаж, подобрать лошадей и подготовить все необходимое для оставшейся части путешествия.

Бина слушала, как он разговаривает с управляющим платной конюшней, сдающим напрокат лошадей, и удивлялась его превосходному знанию языка. Она напомнила себе, что при его учености этого следовало ожидать. Произношение его было безупречным, а словарный запас — просто поразительным для англичанина.

Но больше всего Бину удивило то, что герцог оказался весьма практичным человеком, умеющим прекрасно вести деловые переговоры. Он был большим знатоком лошадей и внимательно осмотрел тех, которых ему предлагали, прежде чем сделать окончательный выбор.

Покончив с этим, он повел Бину в «Hotel de L’Angleterre». По дороге он рассказал ей, что этот отель стал знаменитым еще в конце прошлого века благодаря своему владельцу, мосье Дессену. Ему же принадлежали и экипаж, и лошади, которых они взяли напрокат.

— Помимо того, что у него прекрасная и очень дорогая кухня, он еще продает и сдает внаем экипажи, обменивает деньги и, как говорят, уже сколотил себе состояние в пятьдесят тысяч фунтов, — сообщил герцог.

— Откуда вам все это известно? — удивилась Бина.

— До войны я много путешествовал по Франции. Все останавливаются «У Дессена», как его чаще называют, и туристы считают этот отель одной из достопримечательностей Франции.

Бина с интересом оглядывалась по сторонам. Кроме них в обеденном зале находились еще восемь англичан, которые только что пересекли Ла-Манш. Прислушиваясь к их оживленной беседе, Бина выяснила, что они прибыли во Францию с намерением пересечь всю Европу и добраться до Греции. За ужином они вели себя очень шумно, постоянно выкрикивая: «Вина! Вина! Самого лучшего! Самого лучшего! Du meilleur! Du meilleur![13]» Но месье Дессен успокоил их и предложил им лучшего коньяку из своего погреба, на что они с восторгом согласились.

Кухня, как обнаружила Бина, была и вправду восхитительной и она с удовольствием отведала то, что герцог представил ей как specialite de maison[14] — блюдо, приготовленное из свежих крабов, — так как прежде никогда не пробовала ничего подобного.

«Hotel de L’Angleterre», безусловно, ошеломил Бину своей роскошью, но сам Кале ее разочаровал. Это был маленький городок, состоявший, в основном, из низеньких домишек, очень бедных и невыразительных.

Но как в Кале, так и в течение всего последующего путешествия в Париж Бине предстояло узнать, что французы не только весьма обаятельны, но и отличаются подчеркнуто любезным обращением с иностранцами.

Нигде прежде ей не доводилось сталкиваться с подобной обходительностью и доброжелательностью. Французы умерли держаться с таким непринужденным изяществом, что даже нищие произвели огромное впечатление на Бину.

Мальчик лет десяти попросил у герцога монету, а когда тот отказал ему, опасаясь, что стоит дать денег одному, как их сразу же обступит целая толпа, мальчик вежливо поклонился и сказал:

— Pardon, monsieur, une autre occasion[15].

Когда на следующее утро Бина, попрощавшись с капитаном и с командой «Морского льва», сошла на берег, она обнаружила, что ее ожидает целая кавалькада.

Герцог нанял кабриолет, которым он мог править сам и в который были впряжены две весьма резвые на вид лошади. Сзади сидел грум, готовый в любую минуту сменить его. Их должны были также сопровождать двое верховых, что заставило Бину удивленно приподнять брови.

— Вы же сами хотели, чтобы я путешествовал с помпой! — со смехом сказал герцог.

— И вы организовали все это специально для меня? — поинтересовалась Бина.

— Честно говоря, — ответил герцог, — верховые понадобятся нам в качестве охраны. Путешественники, особенно иностранцы, на дорогах часто подвергаются нападению грабителей, а меня заверили, что оба эти человека прекрасно умеют обращаться с пистолетами!

Они, безусловно, выглядели очень щегольски в белых париках, бархатных фуражках и чересчур красочных ливреях, таких, какие, по мнению Бины, герцог никогда бы не выбрал для собственных слуг.

При них находился и третий верховой, который, как пояснили Бине, должен был скакать впереди, чтобы заранее заказывать им еду и подготавливать ночлег.

Когда наконец они тронулись с места, Бина с замиранием сердца почувствовала, что это было началом настоящего приключения. Герцог правил лошадьми с большим мастерством, вызвавшим восхищение Бины.

Пока они ехали по городу, на дорогах царило довольно оживленное движение. Обычный путешественник, как сообщил Бине герцог, вынужден был выбирать между carrosse, coche или diligence[16].

Carrosse напоминала английскую почтовую карету, coche был гораздо больше и тяжелее, в нем умещалось шестнадцать пассажиров, двенадцать из них располагалось внутри, а четверо сбоку, возле дверцы.

Оба экипажа, как заметила Бина, были способны вместить гораздо больше багажа, чем английская или шотландская почтовая карета.

Coche был оборудован двумя огромными плетеными корзинами, одна из которых располагалась спереди, а другая сзади. Они были битком набиты дорожными сундуками, чемоданами, коробками и клетками, а иногда там даже ухитрялись пристроиться дополнительные пассажиры.

Когда они миновали два таких экипажа, Бина ужаснулась:

— Вам не кажется, что они чересчур перегружены и что в них впряжены слишком маленькие лошади?

— Лорд Нельсон назвал этих лошадей «крысиные лошадки», — ответил герцог. — Вы еще столкнетесь с тем, что французы, при всех их очаровательных манерах, очень жестоко обращаются с животными.

При выезде из Кале они миновали diligence, большой многоместный экипаж. Как объяснили Бине, лошадей, впряженных в такие экипажи, заставляли бежать галопом, поэтому их меняли каждые двенадцать миль. Diligence вмещал до тридцати пассажиров и мог преодолевать до ста миль в день.

— Радуйтесь, что мы путешествуем не в diligence, — сказал герцог. — Обычно они переполнены, рессоры у них преотвратные, и отправляются они в путь, как правило, рано утром, на рассвете!

— И я уверена, что они тоже перегружают лошадей! — сердито заметила Бина.

— Я согласен с вами, — ответил герцог, — но тут уж мы ничего не можем поделать.

Из Кале в Париж, расположенный на расстоянии ста восьмидесяти трех миль, вели две дороги, и герцогу предстояло выбрать, по которой они поедут.

Маршрут, которым следовали carrosse, пролегал через Абвиль, Бове и Бомон и считался худшим.

— Гостиницы там просто ужасны! — сказал герцог.