Социология политических партий - Игорь Котляров

Во многих странах с парламентской системой правления стремление получить министерский пост было эффективным фактором повышения политической активности парламентариев. Многие объединения во французских парламентах это были коалиции «министериалов», которые в иных случаях так бы и не смогли превратиться в настоящие политические партии [53].

М. Дюверже приводит ряд примеров, как из политического «мусора» формировались партии, которые в настоящее время занимают ведущие позиции в развитых современных государствах мира. В превращении многих парламентских групп в политические партии, убеждены М. Острогорский и М. Дюверже, значительную роль сыграла коррупция. «В течение длительного времени английские министры обеспечивали себе прочное большинство, покупая голоса, иначе говоря, – совесть депутатов. Это явление получило чуть ли не официальный статус: в Палате даже существовало окошечко, где парламентарии могли узнать цену своего голоса в момент баллотировки. В 1714 г. в Англии был учрежден пост политического секретаря казначейства, ответственного за эти финансовые операции; так называемый секретарь вскоре… был переименован в the Patronage seсretary (секретаря-покровителя), поскольку устраивал выдвижение на правительственные должности с помощью подкупа. Распределяя таким образом правительственную манну среди депутатов большинства, секретарь-покровитель неусыпно контролировал их голоса и речи: он становился для них “человеком с кнутом”, “загонялой” – “The whip” (этимологически англ. “whip” означает “кнут”; на жаргоне псовой охоты – это псари, вооруженные хлыстами и направляющие свору к загоняемому животному). Таким образом, в партии большинства постепенно устанавливается строгая дисциплина. По логике вещей, меньшинство приходит к необходимости ввести в целях самообороны аналогичную, хотя и основанную на других методах дисциплину. Хотя позднее парламентские нравы постепенно цивилизовались, структура парламентских групп с их жесткой организацией и властью их whips пережили те основания, которые их когда-то породили» [53, с. 25].

Следует особо подчеркнуть, что при рабовладельческом и феодальном строе и на первоначальном этапе формирования буржуазного общества, деятельность политических группировок, несмотря на то, что они вели постоянную борьбу за власть, носила временный характер, а сами группировки по своей структуре были непрочными, аморфными и после успешного решения краткосрочных задач распадались. Эти группы людей, объединенных вокруг своих лидеров, не являлись политическими партиями в полном смысле этого слова. У них не было оформленной программы действий, четкой внутренней организации, их деятельность не регламентировалась никакими законодательными актами. Все, что их объединяло в каждый конкретный период времени, – это общность интересов и личности лидеров.

Главной социальной причиной создания в Европе в XVII–XVIII вв. первых политических партий как особых, отличающихся высокой степенью институционализации политических структур, явилось становление буржуазии как класса. Это новая мощная сила, обладающая деньгами, энергией, авторитетом, но не имеющая реальной политической силы и места в политической системе. Стремление буржуазии к власти разрушило единство правящих кругов и вызвало острую идейную и политическую борьбу. Первоначально политическая борьба была тесно связана с религиозной борьбой, а политические группы формировались по религиозным убеждениям. Реформация во многом стала выражением политических устремлений и была непосредственно связана с политическими интересами новой буржуазии. Лютеране в Германии, гугеноты во Франции, кальвинисты в Швейцарии и Нидерландах – это не только религиозные течения, но и политические структуры, ставшие мощной силой, а в целом ряде стран пришедшие к власти.

Распад в результате буржуазных революций феодальной политической системы, основанной на неизменности титулов по рождению или дарованных монархом, ограничение власти правителей, образование новых властных представительных органов детерминировали появление соответствующего сложившимся условиям политического механизма, в центре которого находился парламент – выборный орган, представляющий интересы буржуазии. Это потребовало принципиально новой системы выборов и создало определенные предпосылки более тесного единения депутатов для более эффективного решения политических задач, формирования новых политических структур, заставивших избирателей придти на выборы и проголосовать за конкретного кандидата. Ими и стали политические партии, под которыми понимались организации, преследующие цель завоевания постов в государственных органах в конкурентной борьбе за голоса избирателей. «По мере того, – подчеркивал Моисей Острогорский в работе «Демократия и политические партии», – как ограниченное избирательное право расширялось и потребность в создании особой организации для выборов делалась все более необходимой, на сцену выступили свободные организации, созданные на партийной основе» [139, с. 543].

По мнению М. Дюверже, «история подлинных партий едва ли насчитывает век. Еще в 1850 г. ни одна страна мира (за исключением Соединенных Штатов) не знает политических партий в современном значении этого термина: мы обнаруживаем течения общественного мнения, народные клубы, философские общества, но отнюдь не партии в собственном смысле слова. В 1850 г. они функционируют в большинстве цивилизованных стран, все прочие стремятся им подражать. Как же всего за сто лет совершился этот переход? Данный вопрос представляет не один только исторический интерес: все партии испытывают сильнейшее влияние своего происхождения, подобно тому, как люди всю жизнь несут на себе печать своего детства. Невозможно, к примеру, понять структурное отличие, разделяющее британскую лейбористскую и французскую социалистическую партии, не зная обстоятельств их рождения. Нельзя серьезно анализировать французскую или нидерландскую многопартийную и американскую двухпартийную системы, не обращаясь к происхождению партий в каждой из этих стран – именно здесь мы найдем объяснение тому факту, что в одних странах они множились, а в другой – сокращались» [53, с. 21–22]. Попробуем дать ответ на вопрос М. Дюверже.

Как утверждает Моисей Острогорский в своей знаменитой книге «Демократия и политические партии», первые попытки создания политических структур наблюдались в конце XVII в. «Общественное мнение, – пишет мыслитель, – возмущенное коррумпированным парламентом, попыталось свободно организоваться, чтобы изложить свои жалобы и пожелания. Негодование, вызванное делом Уилкса, этого лондонского депутата, изгнанного из парламента, несмотря на законное избрание, послужило к основанию в 1769 г. первой политической ассоциации под именем “Общества поддержки билля о правах”» [139, с. 78]. С большой натяжкой данную организацию можно считать первой политической партией в нынешнем понимании данной дефиниции.

По мнению М. Острогорского, Р. Михельса, Д. Иловайского, некоторых других исследователей, основные политические партии Великобритании возникли в результате споров о наследовании трона. Со смертью Елизаветы I прекратилась династия Тюдоров. Преемником своим она назначила сына Марии Стюарт, Якова, который соединил под одной короной оба соседних государства – Англию и Шотландию. Яков показал полную неспособность решить острые социальные и политические проблемы, стоящие перед государством. Сын Якова Карл развязал войны с Испанией и Францией и, нуждаясь в деньгах, несколько раз созывал и распускал парламенты, чтобы те утверждали налоги. Чтобы в очередной раз получить денежные средства на содержание армии, Карл I был вынужден вновь созвать парламент. Но на этот раз парламент, опираясь на простой народ, захватил в свои руки верховную власть. В истории он получил название Долгого парламента. Не имея постоянной армии, Карл I покинул Лондон и призвал на службу всех верных ему вассалов. К королю примкнула большая часть знатного дворянства, которая опасалась за свои привилегии. Королевская партия, или роялисты, получила название кавалеров, а парламентская партия, из-за коротко остриженных волос, – круглоголовых. В начале гражданской войны перевес был на стороне более привычных к оружию кавалеров, но Карл I так и не сумел воспользоваться первыми успехами. Между тем парламентские войска, состоявшие преимущественно из горожан и мелкого дворянства, постепенно усиливались, приобретая опытность в военном деле. Победа окончательно перешла на сторону парламента, когда во главе его армии стали индепенденты. Так называлась протестантская партия, которая не признавала никакого духовного сана и стремилась к республиканскому образу правления. Вождем индепендентов был Оливер Кромвель. В результате гражданской войны была создана деспотическая республика, король Карл I был казнен [70; 139].