Будем вместе - Джудит Рэйф

Сейчас она попыталась вырваться из этих ласковых рук. Глупость, безумие наслаждаться их теплом, их необыкновенными, возбуждающими прикосновениями. Ведь этот человек был совсем не тем, кем он представлялся.

— То, что вы сказали, лишено смысла, — чуть не закричала она.

— Шесть лет назад Боб Морган погиб при аварии спортивного самолета.

— Это был он? Вы считаете… что это были вы… — Ей хотелось поднять руки и защититься. — Вы не представляете, как глупо это звучит.

Морган пожал плечами.

— Но это же так, и это так просто. Людям, на которых я работал, нужен был человек с незапятнанным прошлым. Без имени, с чистой биографией, которую они сами могли сочинить в собственных интересах. — Он сделал паузу, циничная усмешка растянула губы. — Таким вот образом я и стал тем, кем являюсь сейчас, Джина. Мои прошлые анкеты были уничтожены, мое существование было стерто, как магнитофонная пленка. Я стал никем, человеком без имени, семьи, прошлого. Если угодно, призраком, способным быть всем и вся.

Джина сочувственно тряхнула головой.

— Я стал тем, кого иногда называют привидением, — продолжал он. — Я агент, работаю на правительство, на управление разведки.

Ага. Иными словами, перед ней шпион. Джине ужасно хотелось стереть противную усмешку с его лица. Что, он действительно считает ее сумасшедшей или простодушной дурой, способной поддаваться на эту дешевую удочку?

— Как оригинально, — протянула она. — Разве это не то же самое быть преступником, авантюристом или лжецом и тем самым оправдывать свое эксцентричное поведение?

Вместо того чтобы возмутиться или проявить смущение, он рассмеялся.

— Это уж слишком.

Морган понимал, что ему не следовало бы откровенничать. Ведь в запасе у него имелось около дюжины разнообразных и правдоподобных историй. Он мог бы использовать одну из них, чтобы с ее помощью убедить Джину, что он говорит правду.

Но почему-то в последнюю минуту он четко решил — не врать. Врать этой женщине невозможно. По воле какого-то уродливого зигзага судьбы она вторглась в его жизнь, в ту полную непредсказуемости чехарду, к которой не имела ни малейшего отношения. В одном он был не уверен — сможет ли вытащить ее оттуда.

В чьи лапы она попадет, кто бросит ее на растерзание волкам? Ее жизнь теперь была в такой же опасности, как и его.

— Меня завербовали как раз за месяц до выпуска. Как и все молодые люди двадцати трех лет от роду, я был польщен оказанным мне доверием. — Холодная усмешка тронула его губы. — И не лишен самоуверенности. Мой отец посвятил всю сознательную жизнь военному флоту и твердо внушил мне, что служить своей стране — большая честь. Я рассудил: мой долг состоит в том, чтобы принять предложение стать агентом.

Уголки его губ опустились вниз.

— Требовалось время, чтобы понять, что этот тяжкий груз связан с грязью, кровью, всякой чернухой. Юношеское высокомерие улетучилось, как и испарились идеалы.

Ноги отказывались держать ее. Джина была вынуждена присесть на край кровати. Она не знала, чему верить. Она не вдумывалась в смысл его слов, она вслушивалась в его голос, в котором были горечь и боль, да и глаза у него были грустными.

— Вы серьезно думаете так?

— Совершенно серьезно. В то время когда я проходил подготовку, меня снабдили лживыми и часто отвратительными версиями моего прошлого, которыми рекомендовали пользоваться в зависимости от обстоятельств. Я мог бы поведать тебе дюжину историй, чтобы убедить тебя в достоверности моих слов. Но я этого делать не хочу и не могу. Я не способен говорить разные разности только для того, чтобы оградить себя от неприятностей, более того, я не хочу тебе врать.

Джина опустила глаза и принялась разглядывать руки, безвольно лежавшие на коленях. Она в самом деле сходит с ума. Она поверила ему.

— Эта авария самолета была вымышленной?

Морган засунул руку в карман и прислонился к стене.

— Шесть лет тому назад мой начальник вознамерился перевести меня в специальное подразделение, которое именуется Штабом по чрезвычайному положению. Мы участвовали в самых невероятных, самых безнадежных ситуациях, связанных со спасением экипажей кораблей и тому подобное. Для этого требовались люди, которые могли проскользнуть, и проскользнуть незаметно, в самые неожиданные места. Эти люди могли исчезать, не оставляя никакого следа.

— И вы были нужны там, — предположила Джина.

— Да.

— А как же ваша семья? Она знала, что авария — блеф?

— Нет. — В глазах у него появилась дымка, сквозь которую трудно было определить, что он переживает. — Так было безопасней и для них, и для меня. Мой начальник все устроил, и я превратился в Неуловимого Рыцаря, человека без семьи, без прошлого, без имени.

— Без имени, — почти беззвучно прошептала она. — Тогда почему вы сказали мне свое имя?

Он вполоборота отвернулся от нее.

— После того, что я сделал, мне казалось, что это было просто необходимо.

Она про себя повторяла его рассказ, осмысливая, есть ли в нем какие-нибудь изъяны. Кое-что вызывало у нее сомнение.

— Почему вы не явились в свою контору и не попросили там помощи?

— Я не могу. — Он вытащил руку из кармана и взъерошил волосы. — Из-за того, что моя фотография появилась на телевидении. По этой причине меня опознали под тем именем, которое мне там дали. Контора объявила меня персоной нон грата. Агент, который провалился, — вне контроля. Ты понимаешь, о чем я говорю?

Нет, Джина была беспомощна, она не понимала.

— Это что же, если по телевидению будет показан шпион либо в газетах будет сообщено, что кто-либо из ваших агентов провалился, попал в плен или убит, то начальство будет отрицать, что знает его и отвечает за его действия?

Он легонько усмехнулся, выслушав ее толкование.

— Это близко к истине. — Усмешка внезапно исчезла. — И потом кое-кто хочет убрать меня с дороги. В сущности — убить.

Сколько же нервных потрясений пришлось ей пережить за такой короткий отрезок времени? Джина с грустью подумала, что у нее стал вырабатываться своеобразный иммунитет к ним.

— Показывая твою фотографию вместе с моей, они тем самым дали понять, что и ты разделяешь ответственность.

Нет, приобретенного иммунитета ей явно не хватало. Джина задрожала.

— Меня никто не собирался убивать, — хрипло проговорила она. — Никто не испытывал ко мне ненависть. Я не представляю собой ничего особенного. Почему же кому-то захотелось меня убить?

— Потому что ты можешь засветить меня в связи с убийством Макарти. А они этого не хотят.

— Они? Кто это они, Морган?