Невеста вампира - Джена Шоуолтер

— Я хочу узнать, как мои нимфы поживают без меня. Мне не следовало покидать их, и поэтому я желаю возместить им все упущенное.

«Его нимфы? Его?» — злился морской бог.

— Их создали нашими общими усилиями, и каждый в равной степени приложил к этому руку, — раздраженно напомнил ему Посейдон. Но, если быть честным до конца, то следовало признать, что некоторые расы были склонны отдавать предпочтение одному богу из многих, как если бы во время их создания произошло нечто, в результате чего определенные расовые черты, дарованные им одним из богов, одержали верх над другими и проявились в них наиболее полно. — Кроме того, не смотря на твое пренебрежение, они процветали. В настоящий момент они живут счастливо и не обрадуются никакому вмешательству.

— Как они не обрадовались твоему? — Аполлон развел руками. — Ладно, не важно. Они справились лучше, чем большинство остальных. Я уверен.

— Что ты хочешь этим сказать? — возмутилась Артемида. — Если существо имеет с тобой сходство, это значит, что оно лучше, чем все остальные?

Так разразился жаркий спор по поводу силы и слабости каждой расы, и кому какая из них принадлежит, продлившийся не менее часа и прерванный лишь громогласным заявлением раздраженного Ареса:

— Хватит! Этот спор ни к чему не приведёт. Давайте подвергнем их серьезному испытанию, что скажете?

— И какое у тебя предложение? — нерешительно спросила Гестия.

— Просто заключим пари. Сделаем ставки на своих любимчиков. Мы возьмем двоих из каждой расы — только не связанных браком, а то они взбунтуются — и стравим их друг с другом. Тот, чьи избранники победят, сможет поселиться в Атлантиде, и ему будет предоставлена здесь полная свобода действий. Однако, если ваш избранник проиграет, ноги вашей не будет больше под хрустальным куполом, никогда!

Посейдон склонил голову, обдумывая все «за» и «против». Если он проиграет, его развлечению конец. Однако, если обеспечит своему существу победу, то сможет заполучить Атлантиду в единоличное владение, как он и хотел.

— Здравая мысль, но… — нахмурился Аполлон, — почему двоих?

— Один сильный воин может оказаться отклонением от нормы, — ответил Арес. — Два могучих воина докажут превосходство силы и умственных способностей своего рода.

— И как мы отберем соперников? — поинтересовалась Артемида, выгнув бровь.

— Точно так же, как наш друг Посейдон выбрал пешки для своей маленькой партии. Будем наблюдать. Станем следить за ними и отберем самых сильных, самых отважных, самых выносливых. Потом мы придумаем, как испытать их силу духа, ум и решимость.

— Что будет с теми, кто нас подведет? — спросила Артемида.

— Я думаю, нам следует избавиться от неудачников, — предложил Посейдон. — Так они не смогут растрезвонить о наших действиях жителям Атлантиды. А победитель не станет делать попытки мстить. Кроме того, я уверен, что многие из вас будут злиться и жаждать возмездия, когда вы проиграете мне. А значит, убийство существа, лишившего вас победы, будет настоящей отдушиной.

Гестия сузила глаза.

— Мы еще посмотрим, кто выиграет.

Спустя две недели после этого разговора они снова явились и снова спорили.

— Вампир победит, — уверенно заявил Арес. — У него глаза горят убийством. Я хорошо знаю такой взгляд.

Гестия вглядывалась в существ, пробиравшихся сквозь лес, и не подозревавших, что за ними наблюдают.

— Царь вампиров, или его воин? — уточнила она.

— А это имеет значение? Мы должны были поставить на расу, а не на кого-то конкретного.

— Мне просто любопытно, — она покачала головой, разметав свои длинные волосы по спине. — Но ты прав, это не имеет значения, так как, безо всяких сомнений, победят Амазонки. Они стойкие, целеустремленные, бесстрашные, и умеют сражаться за то, чего достойны. Прямо, как я. Младшую однажды предали все, кого она когда-либо любила. Эта горечь живет в ней. Горечь и ненависть. Она обрушит на врагов шквал ярости такой силы, какой вы никогда не видели.

— Да ладно, — рассмеялся Аполлон с беспечностью, не соответствовавшей его характеру бойца. — В ней могут втайне клокотать тёмные чувства, но у неё невинное сердце. Кроме того, мои нимфы несут в себе мой свет. А почему ты думаешь, к ним всех так притягивает, любых существ мужского и женского пола? Твоя Амазонка не станет исключением. Она, как и все, закончит тем, что будет преклоняться перед ними.

— Нимфы воистину совратители, — вмешалась Артемида, — но их красота не идет ни в какое сравнение с менталитетом демонов, которые добиваются своего всеми правдами и неправдами. Они сожрут собственный молодняк, чтобы победить в битве.

— Я же говорю, что драконы сожрут вообще всех еще до окончания первого раунда, — вмешался Посейдон. — Их сила и голод легендарны. Даже люди на Земле восхваляют их.

Арес потер руки. Он был так высок, что даже Посейдону приходилось смотреть на него снизу вверх. У него были темные волосы и такие же темные глаза. А еще он излучал такую злобу, что мог легко сойти за своего брата-близнеца Аида.[7]

— Что ж, мы все сделали свой выбор. Пришло время начинать, — подытожил бог войны.

Все согласились, на этот раз в приятном возбуждении.

— Как поступим с другими существами? — спросил Посейдон. — С теми, на кого мы не поставили. С минотаврами, кентаврами, горгонами и форморами.

— Если кто-то из не фаворитов выиграет — что это я говорю? — Арес хмыкнул. — Не фавориты не победят.

— Что ж, я готова увидеть, кто же победит, в конце концов. С этого момента никакого вмешательства, — объявила Артемида, вглядываясь в лицо каждого бога, пока не получила утвердительный кивок от всех. — Что будет, то будет. Кто победит, тот победит. И мы примем любой исход и его последствия с достоинством, приличествующим нашему положению.

— Конечно, — Посейдон взмахнул рукой, надеясь, что это выглядит убедительно. Он позаботится о том, чтобы обеспечить драконам победу любой ценой. Нет сомнений, что однажды его приятели боги поймут мотивы его действий. Разве не превозносила Артемида своих демонов именно за такую безжалостность, а Гестия свою амазонку за несгибаемую волю.

Когда драконы победят, Посейдон выиграет пари, и Атлантида будет его и только его.

Ночь уже давно наступила.

Воздух был теплым, напоенным ароматами, и таил в себе опасность. Насекомые сверхъестественным образом хранили молчание. Не было слышно ни шороха, ни птичьего щебета. Только ветер, казалось, невосприимчивый к затаившейся угрозе, шуршал листьями и ветвями деревьев.