Незабудка - Элизабет Лоуэлл

Боб ухмыльнулся. — Это означает, что ты простила Рафа за то, что он не вскрыл твое письмо?

Алана изменилась в лице, на нем явно обозначились гope и печаль. Боб выругался:

— Черт возьми! Сестричка, извини. Никогда, наверное, не научусь держать рот на замке.

— Научишься, будь уверен, — раздался в дверях голос Рафа, — даже если мне придется вбивать знания в твою бестолковую голову двадцатифунтовой кувалдой.

Алана обернулась и увидела Рафа, опиравшегося о дверной косяк: густые каштановые с золотистым оттенком волосы, упрямый и в то же время удивительно чувственный рот, каменное лицо, за исключением золотистых глаз, горящих от сдерживаемых чувств.

Отдаленно мелькнула мысль: как Боб мог подумать, что Стэн интереснее, чем необыкновенно мужественный Раф?

Затем Алана задумалась, что именно из их разговора Раф подслушал.

— Доброе утро, Раф, — приветствовал Боб с веселой ухмылкой.

Он повернулся и схватил с кровати дорожную сумку Аланы, игнорируя их обоих.

Раф взглянул на Алану. Она все еще была одета во фланелевую рубашку с орнаментом красновато-коричневого, оранжевого и шоколадного оттенков. Длинные полы доходили почти до колен, а манжеты рукавов прикрывали пальцы, что делало ее очень маленькой и хрупкой. Только в лице и движениях просматривалась женственная сила, сотканная из изящества и выносливости.

Дикий цветок с бледными щеками и блуждающим взглядом внимательно следящим за ним.

Звук расстегиваемой Бобом «молнии» на дорожной сумке Аланы прозвучал в тишине слишком отчетливо. Несколько секунд он рылся в сумке, ворча себе что-то под нос, потом подошел к стенному шкафу, где она оставила одежду в свой последний неудачный приезд.

Боб смерил оценивающим взглядом содержимое шкафа, затем начал стаскивать с вешалок яркие блузки и брюки. Он колебался, выбирая между алым платьем и темно-синим, отделанным люрексом вечерним нарядом.

— Какое из них больше подходит для поездки? — задал вопрос Боб, оглядываясь через плечо на Алану.

Вздрогнув, Алана отвела взгляд от Рафа. Она увидела стоящего перед стенным шкафом Боба, державшего в руках что-то цветное и шелковистое. В его огромных ладонях платья выглядели необычайно женственно, даже несколько интимно, как французское нижнее белье.

— Что ты делаешь? — удивилась Алана.

— Упаковываю вещи моей взрослой сестры, — терпеливо объяснил Боб. — Твой привлекательный вид во фланелевой рубашке Рафа — не совсем то, что я имел в виду, когда говорил клиентам, что мы одеваемся к обеду. Это же первоклассная экспедиция, ты помнишь?

Алана посмотрела вниз на просторную фланелевую рубашку, свисающую мягкими фалдами, как легкое одеяло. Рубашка Рафа. Это смутило ее. Она считала, что надела рубашку Боба.

— Сестренка? Ответь же.

— О, да, лучше упакуй темно-синее.

Боб начал складывать вечерний наряд с еще большей тщательностью, чем выбирал его.

Алана пыталась возразить, но потом просто махнула рукой. Что Боб проделывал с нежнейшим шелком, просто не поддается описанию. И, когда он вернулся к шкафу за другой одеждой, потом еще раз и еще, она не выдержала.

— Сколько времени мы проведем на Разбитой Горе? — спросила Алана.

— Сколько понадобится, — коротко ответил Боб, продолжая укладывать яркую одежду.

— Сколько понадобится для чего?

— Для выяснения, что…

Раф резко оборвал Боба на полуслове.

— Столько, сколько будет нужно, чтобы убедить пижонов, что Разбитая Гора — хорошее место для отдыха и сюда стоит присылать клиентов. Я прав, Бурдетт?

Боб заскрежетал зубами.

— Прав, — ответил он, усердно сворачивая одежду. — Я очень рассчитываю на твое, сестренка, кулинарное мастерство, чтобы расположить их к себе.

— Но… — начала было Алана.

— Никаких «но», — неожиданно произнес Боб. Его темные глаза смотрели на Алану каким-то новым взглядом, полным обожания и зрелости.

— Сестренка, ты нанялась на работу на продолжительное время. Свыкнись с этой мыслью. Никакой спешки на сей раз, что бы ни случилось. Мы этого не допустим. Я прав, Раф?

— Прав, — произнес Раф, прищурившись. — Ты делаешь первые успехи, Бурдетт.

— А кувалды что-то не видно, — развел руками Боб, широко улыбаясь.

Раф посмотрел на Алану и заметил ее расстроенный взгляд.

— Переоденься, пожалуйста, — произнес он, выходя в коридор. — Завтрак остывает.

Боб, застегнув дорожную сумку, направился к двери. Ошеломленная Алана осталась в комнате одна.

— Сестричка, поторопись. Как говорил отец, нельзя заставлять горы ждать.

Фраза из далекого детства заставила испытать приятное ощущение от прошлого. Алана вспомнила свою первую поездку на Разбитую Гору. Ей было тогда девять лет, и ее переполняло чувство гордости от того, что они вдвоем с отцом отправились в горы на рыбалку. Это было прекрасное время, заполненное пламенем костров и бесконечными беседами под безмолвную симфонию красок мерцающих высоко над головой звезд.

В последний раз, когда они с Джеком поехали в горы, все было совсем иначе.

Шесть дней выпали из памяти.

Шесть пустых дней, отравляющих воспоминания о прошлом, отравляющих каждый день и само ее существование. Разбитая Гора нависает над ней с жестокой настойчивостью в ожидании чего-то.

«Чего? — подумала Алана. — И моей смерти тоже?»

Нельзя заставлять горы ждать.

Вздрогнув, она отогнала подобные мысли, быстро переоделась и спустилась вниз. Еда не прельщала ее. Она прошла мимо столовой, откуда раздавался смех и незнакомые голоса Стэна и женщины, с которой Алана еще не встречалась. Она не была настроена увидеться с Джанис Симпсон прямо сейчас.

Алана на цыпочках пробралась к входной двери и свернула к конюшне, где в терпеливом ожидании стояли верховые лошади.

Их было пять, выстроившихся в одну линию у стойки. Великолепный красавец-жеребец, две пары симпатичных гнедых с переливающейся коричневой шкурой, а еще черная как вороново крыло кобыла и огромный, серый в яблоках мерин.

Алана подошла к вороной кобыле, задержалась на минутку, позволив бархатной морде ткнуться ей в плечо и обнюхать. После того как лошадь благосклонно отнеслась к присутствию Аланы и успокоилась, Алана провела рукой по ее мускулистым ногам, подняла каждое копыто и внимательно осмотрела подковы: не застрял ли там камешек, не выпал ли из какой подковы гвоздь.

— Отлично, Сид, — одобрила Алана, закончив осмотр последнего копыта и выпрямляясь. — Ты готова к этому долгому восхождению и скользкому опасному откосу в конце пути?

Сид фыркнула. Проверяя подпругу и длину стремени, Алана что-то ласково нашептывала и не услышала приближения Рафа.