Мусорщик - Андрей Константинов

— Деньги, — сказал Обнорский, — три с половиной миллиона.

— Сколько?!

— Три миллиона пятьсот тысяч долларов.

— Нормально, — сказал боец. Он был хладнокровный человек и сумел быстро справиться с эмоциями. — Нормально. Грузи в «Ниву».

И Обнорский начал таскать «груз». Было противно. Мерзко. Было очевидно, что с каждой порцией этих долбаных баксов он приближается к смерти. Андрей таскал пачки баксов охапками, высыпал их прямо на пол. Он напряженно выискивал момент, когда человек с автоматом отвлечется, но этот момент все не наступал. Гора денег в «фольксвагене» уменьшалась, а в «Ниве» увеличивалась. Человек с автоматом торопил: быстрей! Андрей кивал, но быстрей не шевелился, ему спешить было некуда. С вероятностью на девяносто процентов этот отморозок просто-напросто застрелит его после того, как все бабки перекочуют в «ниву»… Эх, если бы не автомат! Если бы сойтись в рукопашной.

Но автомат есть, и никуда от этого не денешься.

— Все? — спросил боец, когда Андрей перекинул последнюю пачку.

— Я их не считал, — ответил Андрей с вызовом.

— Ну и правильно, — неожиданно миролюбиво согласился боец и поднял автомат. Ствол смотрел Обнорскому в грудь. Грохнул выстрел. Боец сделал шаг в сторону Обнорского и рухнул.

Из кустов с «береттой» в руке вышел Виктор Рябов.

Первым из заинтересованных лиц о нападении на конвой узнал Семенов. Он выслушал доклад Рябова по телефону и загнул длинную и совершенно нецензурную фразу. Для выдержанного и уравновешенного Романа Константиновича это было нехарактерно, но Рябов отлично его понимал.

Рябов чувствовал себя виноватым, хотя вины на самом-то деле не было. Рябов сделал все что мог. Но — погибли люди, и он чувствовал какую-то свою вину… Да еще и автобус с грузом исчез. Как только Виктор немного пришел в себя, он немедленно связался с шефом и доложил.

— Ладно, Виктор, — сказал Семенов. — Ты давай-ка выбирайся оттуда, ствол выброси, к черту. Я выезжаю навстречу, буду тебя ждать в Зеленогорске у вокзала. Как сам-то?

— Нормально, — сказал Рябов неправду.

На самом деле он ощущал себя отвратительно. «Беретту» он не выбросил, и, когда спустя десять минут наткнулся в лесу на «фольксваген», пистолет пригодился.

— Машина на ходу? — спросил Рябов у Обнорского, кивая на «ниву».

— Да, — ответил Обнорский.

— Что с Валентином? — спросил Рябов.

— Убили Валентина.

— Этот? — Рябов показал стволом на труп бойца.

— Нет. еще на трассе… видимо, снайпер… прямо в голову.

— Сволочи! — коротко бросил Виктор, подошел к «фольксвагену» и заглянул внутрь. Несколько секунд он молча смотрел на труп, потом покачал головой, залез внутрь и извлек из кармана мертвеца документы. — Эх, Валя, — сказал он покойнику. — Что же ты не уберегся? Что же ты оплошал так, Сергеич? Что же делать-то теперь?

Потом Рябов снова связался с Семеновым и доложил, что автобус обнаружен, груз цел, но Валентин Кравцов убит. И снова выругался полковник Семенов. С Валентином их связывали давние товарищеские отношения. И вот — Валентин убит. Фактически на смерть его послал Семенов. Не ради идеи, не ради Отечества или спасения чьей-то жизни, — ради денег! Всего лишь ради денег. Зеленых бумажек с портретом Франклина, будь они прокляты.

Семенов грохнул по рулевому колесу своей «восьмерки» и едва не заскрипел зубами.

— Какие будут решения? — спросил Рябов.

— Какие, к черту, решения? Жду вас в Зеленогорске. По трассе не болтайтесь… напоретесь на милицию. Выберите маршрут по грунтовкам, «нива» пройдет. Автобус и… (полковник на несколько секунд замолчал)… и тело Валентина — сжечь.

Последнюю фразу он произнес твердо, но на глазах Романа Константиновича выступили слезы. Не так-то легко было ему отдать такую команду.

— Понял, — просто ответил Рябов.

— Да, Витя, вот еще что. Если вдруг возникнут осложнения, бросайте все, к чертовой матери: и машину, и деньги, уходите. Ты меня понял?

— Да.

Спустя еще несколько минут «нива», груженная деньгами, с тремя пассажирами выехала из леса, а над деревьями поднялся столб черного дыма. «Фольксваген» стал погребальным костром для бывшего чиновника ЦК КПСС Валентина Сергеевича Кравцова. Его тело так никогда и не будет опознано.

«Нива» свернула на ближайшую грунтовку. За рулем сидел Обнорский, Рябов с «береттой» в руке — рядом. А сзади устроилась Лена. Ноги ей сунуть было некуда — все пространство перед задним сиденьем заполняли пачки долларов, едва прикрытые куском брезента. В машине молчали.

Углубившись в лес на несколько километров, остановились и привели себя в порядок. Андрей умыл лицо и кое-как застирал кровь Валентина на рубашке и пиджаке. Рябов надел двухстороннюю куртку наизнанку — так, чтобы не было видно подпалин на ткани.

Снаружи они несколько «причесались», но внутреннее состояние было тягостным. Слишком много крови, слишком много смерти. Карты в чужой «Ниве» не было, они долго плутали и к Зеленогорску выехали спустя только три часа с почти пустым баком.

Здесь Андрей и расстался со всей «компанией».

— Пошли вы все в жопу, — сказал он. И ушел. Удерживать его не стали.

Семенов только сказал напоследок:

— Ну, Андрей, ты, наверное, понимаешь, что хранить молчание в твоих же интересах.

Обнорский сплюнул ему под ноги, повернулся и ушел. Лена долго смотрела ему вслед, но он не обернулся.

В Питер он добрался на попутке.

Николай Иванович Наумов был вне себя. Дерзкий, в стиле кинобоевика, налет на конвой стал для него полной неожиданностью. В отличие от Семенова, он не скорбел о погибших. Люди для Наумова всегда были лишь инструментом. Причем ненадежным и несовершенным инструментом… Последний случай еще раз это подтвердил.

Его не сильно удивило «предательство» Кати. Хотя, по всем его прикидкам, не должна она была так поступить! Но все же поступила… Бог с ней! Все равно найдем и отберем все. Теперь уже все: и деньги, и дома. А саму сучку запихнем в азиатский бордель.

Но — Антибиотик! То, что старый уголовник замахнулся на деньги Наумова… нет, ни в какие рамки не лезет!

Вечером Николай Иваныч и Семенов обсуждали сложившуюся ситуацию.

— Ну, что будем делать, Роман Константиныч? — спросил Наумов.

— Ничего, Николай Иваныч. Ни-че-го.

— Не понял.

— Я из игры выхожу. Слишком велики потери.

— Вы уверены, что приняли правильное решение?

— Да, я уверен.

— Ну, неволить вас не буду… Хотя, признаться, не ожидал. Слишком много сил и времени вложено в эту операцию, чтобы похерить дело.

— Проклятие какое-то на этих деньгах, что ли? — выговорил Семенов задумчиво.

— Ну, это вы под действием эмоций… Проклятие — это уже из разряда мистики и чертовщины. А деньги — категория совершенно конкретная, материальная. Мы же с вами материалисты.

— И все же рок какой-то, — ответил Семенов спокойно. — Я, Николай Иваныч, в мистику не верю. Но из дела выхожу. Добывайте сами свой клад капитана Флинта, желаю вам удачи. А я — нет.

— Понял, — согласился Наумов. — Ну, а что с нашим другом Антибиотиком? Хочется рассчитаться?

— Хочется… даже более того — необходимо, но Питер — ваша земля, вам и карты в руки. Справитесь?

— Благодарю за доверие, — сказал Наумов. — Надо пригласить Палыча для беседы… лишь бы не сбежал.

Но было поздно — Палыч уже сбежал. Информацию о том, что налет не удался, он получил почти одновременно с Семеновым. Сразу страшно запаниковал. Оно и понятно — на месте остались трупы, в которых гарантированно опознают его людей. И уж тут отмазаться будет трудно. Вернее — невозможно. Попробовать сослаться на то, что, мол, не знал… что ребятишки сами, за спиной, без его ведома?.. Не, эта тема не катит. Совсем не катит. Наумов не такой простачок. И вскоре за Палыча возьмется.

Антибиотик решил не ждать. Он отобедал в ресторанчике «У Степаныча», под благовидным предлогом разогнал свою охрану и вышел через черный ход.

Через несколько минут он уже ехал в такси. Трижды сменив машину, Антибиотик добрался до конспиративной хаты на Лиговке. Там он переоделся в скромную, неброскую одежонку, взял в руки потертый чемоданчик и отправился на Московский вокзал. Спустя еще десять минут Виктор Палыч уже сидел в вагоне электрички, отбывающей в Малую Вишеру. Никто не обращал внимания на тихого пенсионера, который дремлет над раскрытым детективом в мягком переплете.

Исчезновение Антибиотика не прошло незамеченным. Фигуры такого калибра просто так не исчезают. Это нонсенс.

Первой тревогу забила охрана. Как же так: был! Вот только что, минут семь назад, был! И — нету. Довольно скоро обнаружили распахнутую дверь запасного хода. И решили: похищение. А поскольку дверь можно открыть только изнутри, то стали вычислять предателя, который эту дверь открыл и впустил похитителей.