Север - Андрей Буторин

Впрочем, это открытие принесло мало радости. Вести туда на кормежку оленей было бы совсем неразумно. Снег оказался настолько глубоким, что если бы даже олени в нем и не утонули, то уж до ягеля не докопались бы точно. Но и гнать их дальше голодными было не меньшим безумием – быки свалятся с ног через пару полетов стрелы, а то и вовсе издохнут. Выход был один – накормить животных тем, что имеется. А имелось не так-то и много: мороженая лосятина да вяленая рыба. Впрочем, если размочить и размять рыбу в теплой воде, то от подобной кормежки олени вряд ли откажутся. Но чтобы нагреть воду, нужен костер, а чтобы разжечь костер, требуются дрова. Так что все равно придется тащиться в лес.

И он побрел, куда же деваться.

Дров удалось набрать мало, поэтому Нанас, разведя костер прямо в металлической «веже», лишь подогрел воду для оленьей рыбной похлебки, а заодно зажарил для себя на ветке несколько кусков лосятины. Чай заваривать не стал – топлива бы все равно не хватило. Да и не хотелось ему засиживаться в этом неприветливом месте – и непонятный длинный ряд огромных коробок пугал, угнетал, и близость развилки беспокоила.

Наскоро утолив голод и накормив животных (Сейду он выделил еще один, теперь уже теплый кусок мяса), Нанас стал соображать, куда же ему все-таки ехать. На дорогу не было даже намеков, все вокруг покрывал ровный, толстый слой свежего снега. Пришлось доставать карту и пытаться что-то узнать по ней. Он отыскал развилку и повел палец по толстой нити в сторону Мурманска. Почти сразу же, справа от дороги, было нарисовано озеро; вполне возможно, именно то, что виднелось сейчас напротив. Причем, наверняка оно, потому что на карте на другом его берегу были нарисованы черные квадратики селения, которые видел сейчас и он. И если селение было тем самым, то его-то они и проезжали стороной перед тем, как выехать на развилку. Увидел он на карте и еще две вещи, одна из которых удивила, а вторая – насторожила. Во-первых, рядом с нарисованной нитью дороги, которая была светло-коричневого цвета, тянулась еще и черная ниточка. Что, если она и показывала на карте этот бесконечный ряд металлических коробок? Правда, коробки с одной стороны все же заканчивались, а нитка на карте тянулась до самого Мурманска. А насторожило его то, что Оленегорск, оказывается, располагался не просто недалеко, а совсем рядом! Так что убираться отсюда следовало как можно скорей. Тем более, судя по всему, дорогу они не потеряли, ее просто скрывал снег. Нужно лишь ехать вдоль озера, и все будет хорошо. Дальше, когда с обеих сторон вновь окажется лес, дорога найдется сама, никуда она от них не денется.

Нанас вывел оленей из коробки, проверил и подтянул упряжь, устроился в кереже и свистнул Сейду, чтобы тот забирался к нему. Пес не стал спорить – снег был слишком глубоким и рыхлым, чтобы он смог угнаться за нартами. Это у оленей копыта устроены так, чтобы меньше проваливаться, а у собак когти не под это заточены.

Быстро ехать не получилось, потому что полозья нарт то и дело зарывались в снег, и Нанас в который раз похвалил себя за смекалку – приспособленная между крайними полозьями кережа с широким дном и центральным полозом очень сейчас выручала.

Но когда озеро осталось позади и по сторонам вновь потянулся лес, ехать стало не в пример лучше. Здесь, из за деревьев, ветер не смог разгуляться в полную силу, и на дороге, которая и впрямь благополучно обнаружилась там, где ей и полагалось быть, снегу оказалось куда меньше, чем на открытом просторе.

Выпрыгнул и побежал рядом с оленями Сейд – псу явно захотелось размяться. Нанас поудобней устроился в кереже и сейчас, когда тревожное напряжение чуточку спало, снова обратил внимание, как сильно нагрелся на груди камень. Юноша прислушался и даже сквозь скрип и шелест снега под оленьими копытами и полозьями нарт различил, как щелкает в мешке волшебная коробочка небесного духа. Надо уже наконец достать ее и рассмотреть поближе, но… «Вот сделаем остановку, тогда и достану, – без особого труда уговорил он себя. – Но пока дорога хорошая, пока олени бегут легко, надо ехать вперед».

Дорога не всегда стелилась перед ними ровной прямой полосой, порой она выгибалась дугой, ныряла в ложбины, взбиралась на холмы. Чаще всего за ее краями бежал лес, но встречались и речки, и небольшие озера, и смешные, щетинившиеся снизу деревьями и кустарником, но совершенно лысые сверху сопки. Иногда попадались человеческие короба, но редко и далеко от дороги. В любом случае, сворачивать к ним Нанас не собирался, очень хорошо помня недавнюю встречу на развилке. Правда, здесь, скорее всего, никто не жил – узкие дорожки, ведущие к встреченным коробам, были полностью заметены снегом, да и сами короба тоже, порой – по самые крыши.

Постепенно стал меняться и лес. Напас понял это не сразу, но вскоре начал примечать, что ветви елей и сосен стали длиннее, разлапистей и шире, а сами деревья – ниже, зачастую с кривыми стволами. Причем, это касалось именно хвойных деревьев, березы и без того никогда не отличались особой прямизной, да и высотой тоже. Нанас и раньше, на сопках близ сыйта, встречал низкие, будто распластанные по земле деревья, как ивы с березами, так и елки, но те старики называли «карликовыми» и не видели в них ничего странного. Эти же выглядели совсем иначе, они вроде бы казались обычными, но, в то же время, какими-то уродливыми и… больными, что ли..

И снег, снег, снег, куда ни глянь. Огромные, поистине бесконечные, абсолютно безмолвные заснеженные просторы. Мир и впрямь оказался куда больше, чем представлял до этого Нанас. Но этот мертвенно-белый мир казался совершенно безжизненным. Не верилось, что там, куда вела его широкая снежная нить дороги, где-то еще живут люди.

Он бы любовался окружающими видами и дальше, но в животе стало урчать все настойчивей, да и олени постепенно замедлили ход. Пора было делать привал, и Нанас принялся осматриваться, чтобы выбрать место поудачней.

Помог случай. Из-за низкого ельника справа выскочил серый зверек, судя по всему, заяц, и бросился прямо через дорогу. Нанасу в тот момент не пришло в голову, что вообще-то зайцам зимой полагается быть белыми, – он уже поднимал лук, который достал и приготовил незадолго до этого. Щелчок тетивы, свист стрелы – и заяц кубарем улетел в сугроб на левой обочине.

Нанас остановил оленей и выбрался из кережи. Держа наготове нож, чтобы добить в случае надобности зайца, он поспешил назад. Из сугроба торчало лишь оперенное древко стрелы и дергающиеся в последних судорогах задние ноги зверька. Странные, нужно сказать, ноги. Нанас мог бы поклясться, что никогда не встречал прежде на заячьих лапах таких длинных растопыренных пальцев и столь острых когтей. Он потянул за стрелу и вытащил из сугроба пронзенную ею тушку. Поднял – и выронил снова. У «зайца» оказалась вытянутая, зубастая морда, два острых рога вместо ушей и серая, жесткая, короткая шерсть, больше похожая на чешую.

Глава 10

СХВАТКА У «БОЛЬШОГО КОСТРА»

Разумеется, есть такое страшилище Нанас и не думал.

Тем более, что у него еще оставалось несколько кусков лосиного мяса и немного вяленой рыбы. Но рыбу он, наученный опытом, решил оставить про запас – вдруг оленям снова будет не добраться до ягеля. Сейчас они, привычно разрыв копытами снег, залезли в сугроб аж до кончиков рогов и жизнерадостно хрумкали. Что ж, одной заботой меньше. Да и с дровами тут не было проблем, так что юноша даже не стал съезжать с дороги – оставил нарты на ней, а костер разложил чуть поодаль, на самой кромке леса.

Ставить силья Нанас сейчас не собирался, поскольку до ночи было еще далеко, и он надеялся проехать до остановки на ночлег изрядную часть пути. Там уже можно будет и насторожить до утра петли. Правда, если в них станут попадаться такие вот зайцы… Нанас неприязненно покосился на зубастую рогатую тушку и с отвращением сплюнул.

Однако Сейд не разделил его мнение. Он понюхал «зайца» и принялся деловито его потрошить. Смотреть на подобное оказалось выше сил Нанаса. и он решил пока нарезать про запас березового трутовпика. Кто знает, что там дальше будет с деревьями, может, они и вовсе окажутся высотой с кусты – вон, и сейчас-то березы едва превышают его рост вдвое.

Вернувшись, Нанас отогнал Сейда с его чешуйчатой трапезой подальше, чтобы не портил аппетит, сварил в большом котле мяса (благодаря неприхотливости пса остался запас и еще на одну варку или жарку), бросив, как обычно, в варево сосновой муки и брусники, и, пока в маленьком котле кипятилась вода для чая, неторопливо поел. Чай пил тоже медленно, невольно оттягивая обещанный себе момент знакомства с содержимым мешка небесного духа.

Но тяни – не тяни, а посмотреть все-таки надо. Разумеется, после того, как будет почищена посуда. И… что еще?.. Может, выстругать про запас пару стрел? Нанас уже достал нож, но тут же со злостью сунул его назад в ножны. Да что же это такое?! Боится какой-то щелкающей коробки и дурацкой одежды, словно та высунет сейчас из мешка зубастую морду и откусит ему нос! Он невольно поднял руку, накрыл нос ладонью и, начиная злиться всерьез, сплюнул. Нос у него, конечно, красивый – в меру прямой, в меру широкий, – но он его сам сейчас оторвет, если немедленно не отправится к мешку!