Пряничный домик (СИ) - Виолетта Елисеева

— К черту ужин. Ты куда в таком виде?

— Валера, ну, ты чего?

И здесь Лада сказала то, чего не могла ожидать от себя ни вчера, ни сегодня.

— Сам же говорил, что не женишься, пока я не выйду замуж. Вот я и работаю в этом направлении.

У Валеры буквально отвисла челюсть. Пока он соображал, как можно ответить на такой беспрецедентный по своей наглости выпад, Лада чмокнула его в щеку, и почти бегом бросилась из дома.

Думать про последствия не хотелось совершенно.

***

Я никогда не задумывался, возможно ли подобное в принципе, но тем не менее со мной это случилось. Меня отправили в командировку домой. Даже оформили все в кадрах как командировку. Настя осталась… дома? Ну, а я совершил свой небольшой вояж. О моем приезде из друзей знал только Валера, со всеми остальными, если честно, пересекаться не было никакого желания.

Я вроде как начал ощущать себя совсем другим человеком. Ну, вы понимаете, долой старые деструктивные связи и все такое прочее.

Разобравшись с делами, я, конечно, заехал к родителям, где меня ждал неожиданный во всех смыслах прием.

Отец смотрел на меня совершенно другими глазами. Он расспрашивал про работу, про жизнь на Севере и говорил со мной не как с бестолковым шалопаем, а с уважением, которого я не помню со времен победы на школьном конкурсе по математике. Мама держалась как-то подозрительно. Будто не верила, что я через секунду не обернусь в свой старый образ.

И дабы поддержать образ новый ночевать я отправился в ту гостиницу, которая мне полагалась в рамках командировки. Да, я решил играть роль до самого конца.

Не говоря о том, что туда должен был подтянуться Валерка. Отсутствием общения мы все это время не страдали. Тут было другое. По ходу дела у него что-то случилось. Наверное, серьезно рассорился со своей Миланой. Не мог же я не поддержать друга в такой момент, вот и предложил ему приехать.

Не спрашивайте, почему я не поехал к нему или почему мы просто не поговорили по телефону. Да-да! Мне надо было ему показать, какой я стал серьезный.

Валера явился какой-то загруженный. Там точно что-то произошло. После обязательных светских расшаркиваний мы приступили к обсуждению его возможной проблемы.

— Ты какой-то не слишком веселый, — отметил я.

— Разве?

— Ага. С Милкой своей поругался?

— Да не, с ней надо расставаться. Вернется от родителей — закончу с этим.

— А что так?

— Не хочу ее держать. Она уже намекает на развитие отношений. Тут я пас.

— По-своему честно, — задумчиво произнес я, — а как там Ладка?

Валера посмотрел на меня непривычно долгим взглядом.

— Ладка завела себе ухажера и ускакала с ним на свидание.

— Вот тебе на! Скоро поедим салатов?

В этот раз Валерка смерил меня таким взглядом, что мне захотелось на всякий случай скрыться в ванной.

— Брось, Никонрыч, — примирительно произнес я, — это нормальный ход вещей. Или кандидат доверия не внушает?

— Без понятия. Я с ним не знаком.

— Так познакомься!

Валера подозрительно молчал, уставившись в одну точку.

Знаете, дружба длинной во всю жизнь накладывает определенный отпечаток на взаимопонимание. Некоторые слова необязательно произносить, чтобы они были услышаны. Однако мелькнувшая у меня догадка поначалу поразила и даже шокировала. Не то, чтобы я не подозревал что-то подобное раньше, но тогда всему находились объяснения. Сейчас я мучительно пытался найти очередное объяснение, но выходило как-то вот не очень.

— Ничего не хочешь рассказать? — неловко предложил я.

Никоноров с силой провел ладонью по лицу и невесело усмехнулся.

— Ладка об этом не знает, — предупредил он, — но прежде, чем ты забросаешь меня камнями, скажу — мы не родные.

— То есть? — обалдел я.

— То и есть. Вообще не родные. Наши родители сошлись, когда нам и года не было. Я — материн, Ладка — отцова. Не знаю, что они там сделали, но по документам мы стали близнецами. Хотя на деле разница у нас месяц, — в этом месте он слабо улыбнулся, — Ладка старше.

— Так ладно, — сделал глубокий вдох я, — всякое в жизни бывает. То есть… дело житейское. И как давно ты знаешь? И почему не знает она?

Я, конечно, держался почти образцово, но новость меня ошарашила. Зато теперь мне стало на сто процентов понятно, почему эти двое абсолютно не похожи внешне.

— Отец рассказал мне на совершеннолетие. По плану мама должна была поговорить с Ладой, но что-то там пошло не так. Не знаю. И я не решился ей ничего сказать.

— Почему?

— Ты же знаешь, какая она.

Я знал, но все-таки мне казалось, что недвусмысленные взгляды и действия со стороны того, кого она считает братом, могли бы напугать Ладу куда больше. С другой стороны, если даже я сидел и не мог до конца принять услышанное, то, каково будет Ладе. Новость и в самом деле была из ряда вон. Вот так живешь, думаешь, что знаешь людей, а у них такое вот. С третьей стороны — а какое такое-то? Встретились много лет назад два человека, полюбили друг друга-создали семью, а то, что у Валеры крышу сорвало — это уже случай один на десять тысяч.

Я попытался собраться с мыслями и понять, в какую сторону двигать разговор. Честно говоря, обсудить хотелось многое.

— Давай по порядку, — заявил я, — как давно ты… неравнодушен к ней?

— Уже не помню. Но давно. Очень давно.

Я смотрел на Валеру и думал о том, как ему, должно быть, тяжело было жить с этой тайной. Сомневаюсь, что он кому-либо рассказал.

— Я боялся, — продолжил он, — что если во всем ей признаюсь, она просто исключит меня из своей жизни. И что тогда? Сейчас я в принципе понимаю, что пошел от обратного.

— То есть?

— Вначале построил семью, а теперь задумался о лирике.

— Значит, лирика началась? — аккуратно уточнил я. Признаюсь, мне все еще было не по себе.

— Нет, я прикидывал, как лучше сделать, чтобы не травмировать ее, но тут появился этот тип, — поморщился Валера.

— К нему еще вернемся.

Кем бы этот парнишка не был, он мне уже не нравился.

— Я очень часто стал к ней цепляться, — продолжал тем временем Валерка, — началось все с той работы, с которой она вылетела. Ну, ты помнишь.

Конечно, я помнил. Я как раз тогда жил у них. Ладка вернулась демонстративно не в духе и уже начала свою речь про злых и несправедливых людей, как Валера резко прервал ее. Он посоветовал ей поискать в кое веке причину в себе и,