Формула добра - Михаил Самарский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я почувствовал на своей спине руку старушки. Тут же приподнялся и прислонился вплотную к кровати.
– Трисончик, – всхлипывая, прошептала Полина Фотеевна, – дай я тебя поглажу, сынок.
Вы верите, я сам чуть не взвыл. Ещё никто меня так не называл. Я опустил голову и сидел молча. Мне даже показалось, что у меня из глаз покатились слёзы. А из кухни доносилось:
– А зачем тебе, Боря, крутая тачка?
– Как это зачем? Дам объявление, найду какого-нибудь богатенького шефа и буду его возить. У меня мой приятель так и поступил. Сейчас работает у какого-то нефтяника. И зарплата нормальная, и деньги получает на бензин, обслуживание.
– Работа персональщиком не для тебя.
– Это ещё почему?
– Ты знаешь, как они пашут? Круглосуточно. Даже пивка нельзя выпить. В любой момент могут вызвать на работу.
– Завяжу, – рассмеялся Борис. – Я работы не боюсь. Главное, чтобы платили хорошо. Буду пахать.
– Это только кажется, месяц-два, и надоест эта работа так, что и деньгам будешь не рад.
– Да ладно тебе, хватит пугать. Пуганые мы.
– Не! А я бы квартиру не продавал. Крыша над головой нужна. Слушай, а мать на тебя, что ли, хату переписала?
– Ещё нет, но перепишет, куда она денется.
Полина Фотеевна гладит меня и приговаривает:
– Вот так, Трисон. Всю молодость ему и дочери отдала. Ты слышишь, а он меня заживо хоронит. И матерью перестали меня называть. Почему так, Трисон?
Ну, что тут ответишь, даже если бы и мог? Вот такой вырос человек. Почему так происходит, я не знаю. Смотришь на детей, они такие милые, весёлые, озорные. Любят маму и папу, а вырастают и превращаются в бог знает кого. Странно всё это. Странно и страшно.
– А может, это меня Бог наказывает? – вдруг спросила Полина Фотеевна. – Я ведь тоже не без греха. Всяко в жизни случалось. Даже будучи уже слепой, и то грешила. Стыдно, очень стыдно вспоминать…
Старушка всхлипнула и, потянувшись ко мне, поцеловала в голову.
– Прости меня, собачка. Прости…
«Да что же ты, Полина Фотеевна, у меня прощения просишь?»
– Я ведь перед тобой виновата, Трисон. Столько горя тебе принесла.
«Бедная ты моя женщина, да выбрось ты это из головы. Всё хорошо. Какое там горе. Всяко бывает. Не переживай!»
– Как вспомню, сердце останавливается. А ты такой преданный, родной ты мой пёсик!
Чувствую, капают слёзы мне на нос. «Что ж ты, моя дорогая Полина Фотеевна, расплакалась-то? Нельзя тебе расстраиваться…» Я лизнул ей руку. Женщина тяжело вздохнула и затихла.
Я не сразу догадался, что произошло. И только спустя некоторое время понял, что Полины Фотеевны больше нет.
Глава 18
На следующий день в квартире было много людей. И знакомые, и те, кого я видел впервые. Познакомился и с дочерью Полины Фотеевны. Она брезгливо посмотрела на меня и потребовала:
– Вы хоть шавку эту из квартиры уберите. Что ей тут делать? Загадит весь дом. Она случайно не заразная?
Почему-то некоторые люди, рассуждая о собаках, сразу начинают говорить о мифических минусах. Ну, вот с чего эта расфуфыренная, с безобразно накачанными какой-то гадостью губами, вдруг решила, что я загажу весь дом? Ну, ты хотя бы сначала узнала, что я за собака, почему здесь нахожусь, как себя веду. Нет же. Только вошла в квартиру, уже и оскорбила, и оклеветала, и нахамила.
– Не переживай, Лидочка, – успокоила её Ирина Фотеевна, – я сегодня вечером заберу её к себе. Не волнуйся.
– Откуда она вообще тут взялась? – возмущается Лидия.
– Так это её поводырь был, доченька! – говорит тётя Ира.
– Что за поводырь? – удивлённо спрашивает племянница. – Ищейка, что ли?
«Эх, люди-люди! Сама ты ищейка! Хоть бы уже не позорилась. В каком мире живёт? Неужели не знает, что есть собаки-поводыри? Или делает вид, что не знает. Хотя чему удивляться? Эта особа действительно может и не знать. Оно ей надо?»
– Ой, братец! – заметив Бориса, Лидия бросилась обниматься. – Привет! Ты что такой хмурый? Заболел, что ли?
– Да нет, – пробормотал брат, – тока проснулся. А тут такие новости. Привет! Как ты?
– Нормально, – улыбнулась Лидия. – Я сегодня чуть в Европу не улетела, звонок тёти Иры на пороге застал. Так обломалась. Но, думаю, на похороны нужно сходить, а то что люди подумают. Скажут, даже на похороны не пошла.
– Слушай, Лид, – откашлявшись в кулак, сказал Борис, – нужно поговорить.
– О чём? – расширила глаза Лидия. – Что-то серьёзное?
– Понимаешь, какая фигня, – нерешительно начал Борис, – мать…
– О-о-о-! – перебив, рассмеялась Лидия. – Ты снова мамой её стал называть?
– Ну, мачеха. Какая разница. Я сейчас не об этом. Слушай, какое дело. В общем… понимаешь… ну…
– Да говори ты уже, что ты мычишь, как телок?
– Ну, в общем, как хату будем делить?
– В смысле? – удивлённо воскликнула сестра.
– В прямом. Наследство. Нас ведь двое.
– Что за вопрос? – усмехнулась Лидия. – У тебя напряг с математикой? Продадим квартиру, деньги напополам и разбег. Или у тебя есть другие предложения?
– Есть! – тяжело вздохнул Борис.
– Например.
– Может, откажешься от своей доли? – спросил Борис и опустил глаза.
– Хм! С каких это коврижек? Или ты думаешь, я материальных трудностей не испытываю? Думаешь, мне деньги не нужны? А ты знаешь, что у меня машине шестой год пошёл, вся сыпется. Да я…
– Погоди ты! – перебил Борис. – Я про деньги говорю. Понимаешь, у меня ведь нет своего жилья. Что я на половину потом куплю? Может, не будем продавать квартиру?
– Так не продавай, – рассмеялась Лидия. – Можешь мне выплатить мою долю деньгами, и живи себе на здоровье. Какие проблемы?
– Странная ты, Лидка! – зацокал Борис языком. – Да где же я тебе возьму столько денег?
– Ну, Борюсик, это уже твоя забота. Извини, я не могу от своей доли отказаться.
– Ты сестра мне или кто? – зло спросил Борис.
– Сестра, конечно! – Лидия вынула из сумочки пачку сигарет и закурила. – Но это тут при чём?
– А раз сестра, должна же войти в моё положение.
Лида отошла к окну и долго смотрела на улицу. Брат молча наблюдал за ней. Резко обернувшись, сестра вдруг со слезами на глазах запричитала:
– А кто в моё положение входил? Ты хоть раз поинтересовался, как я живу, как моё здоровье, какие у меня проблемы?
– Потише, Лидка, – шикнул Борис. – Здесь же люди.
– А что мне люди? – разошлась Лидия. – Что мне люди? Я что-то украла? Или кого-то обманула? Это моя доля. Полквартиры моя. Понимаешь? И я не собираюсь ни от чего отказываться. Не можешь заплатить, значит, продаём и деньги пополам.
В этот момент в комнату вошёл пожилой мужчина. Я его видел впервые. Седой, брови густые, прихрамывает.
– Вы чего, ребятки? – грозно произнёс он. – Мать ещё не успела остыть, а вы уже квартиру делите.
– Ну, а вам, дядь Федь, какое до этого дело? – фыркнула Лида.
«Видимо, знакомый или родственник…»
– Никакого. Просто стыдно за вас, – спокойно произнёс незнакомец.
– Ага, – съязвила Лидия, – повоспитывайте нас. Это наши внутрисемейные вопросы. Не надо лезть к нам со своими советами.
– Эх, Лидка-Лидка, хорошо, хоть батька ваш не дожил до такого позора. Небось и у него из глотки вырвали бы свои доли. Ладно, – дядя Федя махнул рукой, – решайте свои внутрисемейные вопросы. Я что зашёл? Деньги нужны. Мы с женой вот собрали немного, больше просто нету.
– А сколько нужно? – испуганно спросила Лидия.
– Да немало, – вздохнул мужчина. – Гроб, крест, венки, поминки…
– У меня денег нет, – сказал Борис.
Дядя Федя посмотрел ему в глаза, затем перевёл взгляд на Лидию. Та суетливо вынула из сумки кошелёк и достала две стодолларовые купюры.
– Вот, возьмите. Рублей у меня нет. Обменяете… и… будут вам рублики.
Мужчина, тяжело вздохнув, взял деньги и сказал:
– Этого мало. – Затем, обратившись к Борису, добавил: – Иди по друзьям, займи ещё тысяч десять.
– Хорошо, – покорно закивал Борис. – Я постараюсь.
– Не «постараюсь», а найди, – процедил дядя Федя. – Или вы хотите, чтобы я при живых детях по соседям пошёл деньги на похороны собирать? Хоть Бога побойтесь.
Мужчина резко развернулся и вышел из комнаты.
– Нашёлся тут командир! – недовольно воскликнула Лидия. – Вечно лезет не в свои дела.
– Да ладно тебе, – сказал Борис, – он прав. Ты это, не скупись, дай денег. Давай уже похороним старуху по-нормальному. Надо будет кафе, наверное, арендовать. Соседи, родня, друзья. Как без поминок?
– Странные вы люди, – хмыкнула Лидия, – почему-то вы все думаете, что у меня денег куры не клюют.
– Да что мне думать, – вскрикнул Борис, – ты же сама сказала, что сегодня чуть за границу не улетела. Ты что, туда с двумястами баксов собралась лететь? Ты меня вообще за идиота принимаешь?
