Мастер гендзюцу: проснись, если сможешь - Эпсилон Тукана

Шисуи и сам не отдавал себе отчета, что побудило его вдруг связать собственные ночные попытки прорваться в гендзюцу Саи извне с помощью медитации и затянувшийся обморок парнишки из Яманака.

Но если я прав, он погибнет с минуты на минуту.

Обычная отмена гендзюцу ни в какой форме не сработала.

Шисуи посмотрел на Итачи и понял по глазам, что они думали об одном и том же.

Было всего два варианта. Мальчик в действительности мог просто столкнуться с особенностями клановых техник Яманака. Это объясняло бы, почему его невозможно пробудить тем способом, которым их возвратила из мира Саи Микото. Или же он и правда был новой жертвой, просто жертвой нестандартной, потому что провалился в гендзюцу Саи своим особенным образом, а обратно его не отпускали.

Шисуи колебался. У него было слишком много вопросов, немыслимых теорий и слишком мало ответов.

Еще не улеглись как следует сомнения по поводу той свидетельницы. Он шел в дом, где погибла девушка из гражданских, с тайной уверенностью, что погибшая — Мэй. Однако девочку звали иначе. Шисуи чуть успокоился, но это одновременно и сбило его с толку. Похожее созвучно имя на «Мэй» было у старшей девушки — выжившей и сумасшедшей. Она была ничуть не похожа на Мэй внешне, но Шисуи на всякий случай допустил, что это может быть она, хотя вся его натура этому сопротивлялась.

Сумасшедшая девушка вызывала у него отвращение. Он понимал, что Мэйса не виновата, но не мог себя перебороть.

Тем не менее он попытался. Говорил с ней, присматривался… Без толку.

Потому он и хотел подвергнуть девушку ментальному допросу. Возможно, это было несправедливо и жестоко по отношению к ней, но времени на сентиментальности не было. Шисуи хотел раскрутить этот клубок, и ему было плевать с какого он заходил конца.

Мэй точно знала что-то о Сае. Они каким-то образом были связаны.

Попросить Иноичи провести ментальный допрос, как они и планировали? Подготовка будет долгой. Попробовать вторгнуться в мир Саи с помощью гендзюцу через этого парнишку?

Шисуи уперся ладонью в постель и приподнял мальчику веки. Девушка из Инузука и Итачи тут же засуетились.

— Эй, что ты…

— …что ты собираешься делать?

— Попробую вернуть его.

— Ты не можешь так просто взять… — возмутилась девушка.

Ее перебил Итачи:

— Если Мэй погибла, ты не сможешь сопротивляться!

— А если наша теория верна, то он погибнет, — ответил Шисуи.

— Какая теория? — насторожился Иноичи.

Это затянется надолго, если так пойдет. У нас нет времени.

— Итачи, объяснишь. Я пошел.

— Шисуи!

Чакра жарко хлынула к глазам.

Если сознание этого парня не здесь и его не получилось вернуть обычным способом отмены гендзюцу, то моя попытка попасть к Сае может провалиться.

Шисуи выдохнул и сотворил иллюзию для неудачливого мальчика с обгоревшим носом.

Его гендзюцу раздувалось, как мыльный пузырь, росло и упиралось в какое-то препятствие. Это было совершенно новое ощущение. Шисуи еще ни разу такого не чувствовал, пытаясь погрузить человека в гендзюцу.

Это будет не так-то просто.

— Шисуи! — гудел на фоне голос Итачи, далекий, словно Шисуи нырнул в воду, а друг остался на берегу и пытался докричаться до него.

Голова раскалывалась от напряжения. Шисуи с трудом удерживал контроль над своей иллюзией и в то же время пытался продавить гендзюцу глубже: хотел одолеть эту стену.

Стена неожиданно прогнулась, понемногу втягивая в себя пузырь иллюзии сквозь маленькую брешь. Напряжение слегка отступило. Пузырь всасывался в щелку, и Шисуи чувствовал, что начинает терять власть над своей иллюзией. Она растворялся в чем-то несоизмеримо большем.

****

Мэй было страшно. Она не хотела уступать Сае и признавать ее правоту, но в то же время внезапно поняла, что и не хочет видеть внешнего мира. То, что было снаружи, показалось ей куда более страшным, чем наполовину реальный мир, в котором властвовала Сая.

Хибари рядом нервно следил за ее колебаниями.

— Поняла, что не можешь пробиться силой, так решила зубы заговаривать, ага?

Из них двоих, он единственный все еще рьяно сопротивлялся Сае, Мэй же не знала, что ей делать. Она потерялась в собственных ощущениях.

А островок становился все меньше и меньше. Заросшая травой дорога древней Конохи пожирала бетонные плиты с одуванчиками и захватывала новые территории. Хибари отскочил от вьющегося горошка, который тянул к нему свои усики, и отступил на самый центр безопасной зоны.

— Но… убивать же не обязательно… — пробормотала Мэй.

Можно оставаться в этом мире и не выходить во внешний. Можно творить здесь все, как нам нравится, и никого не трогать…

Рассуждения были логичными, но Мэй почему-то сама в них не верила. Зарываясь глубже в себя, она вдруг вылавливала знакомые, но давно покрывшиеся пылью мысли и ощущения.

Желание сбежать… Отгородиться. Не видеть… Создать свое: другое, лучшее!

Голова закружилась.

Свое было слишком зыбким. Оно не хранило форму и тут же таяло, стоило его представить.

Одиночество… Друзья… Хотелось больше друзей, но в новом мире никого не было.

Мэй схватилась за голову, попятилась и наткнулась спиной на Хибари. Огляделась кругом.

Этот мир не был зыбким. Он был вполне себе настоящим. Просто она привыкла, или…

«Чем больше жизней я топлю в своем мире, тем реальнее он становится. Мне нужна его жизнь».

— Мэй! — давила Сая.

«Она мне не нравится, — в панике убеждала себя Мэй. — Не нравится. Она не считает этот мир нашим. Она считает его своим. Она никогда не пыталась со мной договариваться, потому что имела почти безграничную власть. И сейчас… решила договориться словами, потому что ей страшно. Она не может забрать Хибари и в то же время хочет избавиться от него как можно скорее, чтобы перекрыть все выходы и добавить больше силы на защиту. Чтобы не прошел Шисуи. Шисуи…»

Мэй оттянула ткань кимоно на груди. В груди тянуло сладковатой болью. Откуда она взялась там? Почему?

— Эй-эй… — с пугливой угрозой приговаривал Хибари, отступая от назойливого горошка, протягивавшего к нему свои усики. — Не приближайся.

Плетущийся горошек остановился, словно понимал человеческую речь. И вдруг их измельчавший островок ожил, стал наступать на старую Коноху, обращая травянистые заросли бетонными плитами с одуванчиками на швах.

Мэй с удивлением взглянула на свои руки. Это была не ее воля. Не ее воля расширяла пределы безопасной для них с Хибари местности.