Аватара - Пол Андерсон

Новый слепой порыв направил нашу стаю в дальнее путешествие, ночь за ночью мы летели над холмами, долинами, водами, лесами, полями, огнями в домах людей, звездами, пятнавшими тьму под нами; день за днем мы отдыхали на каком-то дереве, усеивая его своими телами. И пока я так пересекал эти странные ветры, Единый взял меня, вновь присоединив к Единству, и так мы познали всю мою жизнь, какою она была с тех пор, как я вышел из яйца. В ней было много чудес. Я был Насекомым.

Глава 7

Холодным и пустым обращался «Эмиссар» вокруг солнца в сотне километров за Колесом Сан-Джеронимо. Посрамленный таким расстоянием, солнечный диск едва освещал корабль, явно затерявшийся среди звезд. Колесо представляло собой более впечатляющий объект; имея в поперечнике два километра, оно величественно вращалось, чтобы создать земную силу тяжести для мастерских и жилых помещений, размещенных по ободу. Во втулке, там, где сходились спицы, служившие переходами, корабль могли бы принять в док. Облицованное алюминиевой радиационной защитой сооружение блестело словно отполированное.

Однако оно оказалось неудачным. Столетие назад люди построили Колесо, чтобы оно служило им в качестве базы для операций среди астероидов. Среди разреженных останков мертворожденного мира выгодно было использовать роботов, как и на станциях, устроенных на спутниках Юпитера возле нижнего соединения. Вскоре усовершенствованные космические корабли заставили забыть об этой идее. Дешевле и с большим эффектом люди отправлялись путешествовать самостоятельно, не прибегая к помощи автоматов, при постоянном земном ускорении прямо отсюда до индустриальных спутников Земли. Колесо забросили. Поговаривали о том, что материалы можно утилизировать, однако желающих заняться этим делом так и не нашлось. Цены на металл уже тогда резко упали. Наконец сооружение досталось по наследству союзному правительству, которое обновило его и объявило историческим памятником. Теперь время от времени Колесо посещали гости.

Когда Айра Квик, министр исследований и разработок, призвал использовать старое сооружение, никто не обратил на это особого внимания. Квик заявил, что Колесо прекрасно подходит для исследований межпланетного газа. Подобные исследования сулили работу весьма кропотливую, к тому же не обещающую фундаментальных результатов. Однако все же заслуживающую внимания; к тому же проект финансировала частная компания. Тонкие измерения требовали, чтобы вблизи Колеса в течение нескольких недель или даже месяцев никто не объявлялся. Подобное ограничение едва ли могло причинить неудобства кому бы то ни было, а менее всего персоналу станции, который был рад оплаченному отпуску. Тема заслужила строчку-другую в различных астрономических журналах и, быть может, около тридцати секунд в дюжине обзоров новостей.

В иллюминаторе своей каюты Джоэль Кай видела небеса, набор призм преображал картину в вертикальную. Небеса не проносились мимо нее, так что ничего нельзя было разглядеть, они оборачивались за три часа, и вид был великолепен. Но Джоэль скоро устала от него и охотно проводила бы большую часть своего времени в голотевтическом состоянии, будь у нее под рукой оборудование. Тюремщики до сих пор отказывались доставить сюда оборудование с корабля, или перевести ее обратно.

Они извинялись, поясняли, что не смеют проявить подобную инициативу, не имея приказа. Двадцать человек, охранявших экипаж «Эмиссара» и его пассажира, на свой лад достаточно мягко обходились с ними. Эти агенты Американской секретной службы выполняли особое поручение, искренне веря в то, что делают необходимое дело. Приходилось, конечно, учитывать, что персонал отбирали, воспитанный в преклонении перед дисциплиной и привыкший к повиновению, что поощрялось прежним военным режимом. Их начальник, ведавший допросом и увещеванием пленников, относился к ним с меньшей симпатией. Впрочем, грубостей не допускал и, сообщая Джоэль, что для встречи с ними прибывает сам Квик, обещал попросить у него разрешения на предоставление ей всех приборов.

— К тому же, доктор Кай, — добавил он, — если вы окажете нам содействие, если вы поймете, что обязаны это сделать, то можете добиться и освобождения.

Она слишком устала и не хотела спорить.

Джоэль углубилась в книги, записи изобразительных шедевров и слушание музыки. Директор не стал отказывать экипажу в праве пользования колоссальным банком памяти корабля: литературой, развлекательными материалами и собранной информацией — тем более что главным образом он был обязан выяснить, что сделали и открыли исследователи за восемь прошедших лет. Если не считать совместных трапез, Джоэль практически избегала общественной жизни.

Ее бывшие спутники вели более открытый образ жизни. Капитан Лангендийк соблюдал ледяную корректность в общении с агентами, Руэда Суарес держался подчеркнуто снисходительно, Бенедетти иногда бывал с ними груб, остальные же поддерживали более или менее дружеские отношения. Фрида фон Мольтке даже обнаружила среди них давно желанную сексуальную новизну. Остальные женщины пренебрегали подобной возможностью, предпочитая собственных партнеров, однако не возражали против партии в карты или в ручной мяч.

Ощущавший себя еще более одиноким, но не так, как был бы одинок человек среди нелюдей, Фиделио сперва искал у Джоэль некое утешение, но потом искренне заинтересовался ее обществом. Он просил объяснить ему непонятное. Перед высадкой инопланетянин изучал испанский, но не мог сразу освоить тысячи, культур чуждого вида. Джоэль была для него наилучшей помощницей, потому что занималась изучением двух его языков; начались эти занятия с того, что она попыталась использовать голотевтику, чтобы помочь Александру Влантесу, а потом ей пришлось возглавить исследования, после того как приливная волна погубила лингвиста.

В ту самую вахту когда к ней обратился бетанин, Джоэль читала с экрана Суинберна. Многое в поэзии и прозе не трогало ее, скорее даже озадачивало. Чтению мешал недостаток обычных эмоциональных взаимоотношений и слишком широкие знания основ Вселенной. Впрочем, романтические сенсуалисты привлекали ее на уровне плоти, как волновали ее разум и дотошнейшие из исследователей. Джоэль полагала, что понимает эти строчки:

…Время и Боги сошлись в борьбе, а мы между ними — в крови,Тщетно пытаемся жизнь впитать из иссохших грудей любви.А я скажу вам — хватит страдать; я скажу всем — вкушайте мир,Пока не иссякли груди ее и не кончился горький пир.

Мысли ее отклонились от текста, как всегда бывало с той поры, когда она научилась читать. Причина осталась прежней: она показывала эту строфу Дэну Бродерсену, когда они были вместе в последний раз. В нынешней изоляции его образ часто вставал перед Джоэль, она видела Дэна столь отчетливо, что наконец даже начала ощущать запах табака, и едва ли не могла пересчитать морщинки возле уголков глаз. Она думала, — это потому, что он жив (о, он должен быть жив!), хотя Кристина мертва, или потому, что мужская суть его была благодарней, чем память о ней… прости меня, Крис, — промелькнуло в голове Джоэль, — когда она…