Реверс - Сергей Лукьяненко

Воображению рисовались носители бремени белого человека — сахибы в пробковых шлемах и с обязательными стеками. В шортах цвета хаки. И еще почему-то верблюжий караван с навьюченными на горбы стволами и лафетами имперской полевой артиллерии.

— А если вдруг почувствуете, что информации многовато для усвоения — только скажите, и мы устроим вам еще одну краткую экскурсию в Центрум. Но сначала сделаем прививки от чумы, черной оспы, желтой лихорадки и малярии.

Вот спасибо!.. Конечно, было любопытно. Но, как ни тянуло еще разок — теперь уже внимательно — поглядеть на Центрум, очень не хотелось лишний раз пугаться до бешеного сердцебиения. Отсюда следовал простой вывод: терять время даром — непозволительная роскошь.

Дни походили один на другой, как горошины в стручке. Продрав глаза после сна, Сергей шел в спортзал делать гимнастику — на этом хором настаивали Родион Романович и Тигран Арутюнович, — затем завтракал в одиночестве и принимался загружать в себя сведения. Первые дни от него не отходил Родион Романович, готовый ответить на любой вопрос, но теперь он стал появляться реже. Зато имелись учебные фильмы, сделанные явно не профессионалами, но доходчивые.

Подходило время обеда — и Сергей шел обедать. Кормили вкусно, по-домашнему, стряпала толстая, изрядно глупая улыбчивая тетка. Один раз Сергей попытался задать ей несколько окольных вопросов, но скоро понял: все помыслы тетки вертелись насчет того, как бы накормить постояльцев вкусно и сытно. Трудно было поверить, что она ничего не знает о роде занятий владельцев и гостей коттеджа, да и не интересуется этими вопросами, но это, по-видимому, было так. Настороженный ум с трудом воспринимает истину: достаточно много людей живет по принципу «меньше знаешь — крепче спишь», но истине до этого нет никакого дела. Она просто существует.

Один час после обеда был в распоряжении Сергея. Хочешь — гуляй по лесу, но не выходи за пределы владения, хочешь — валяйся на диване и слушай музыку либо смотри фильмы из неплохой коллекции, хочешь — спи. После чего вновь наступал черед занятий, и даже после ужина полагалось читать словари и самоучители языка. Затем полтора часа на личные надобности — и на боковую. Засиживаться за полночь не полагалось.

Хорошо еще, что не поднимали по будильнику!

Пива или чего покрепче — и не проси, не дадут. Количество нормальных собеседников, с которыми можно было бы просто поболтать, — ноль. Количество интересных женщин — ноль. Охрана не была разговорчива.

Через неделю Сергей начал понемногу звереть.

Гипертрофированным терпением он никогда не отличался и знал это, однако же выдержал двухнедельное издевательство над организмом в компании Ивана Шаповаленко и его маньяков! Не скис и не стал для компании обузой. Но там хоть был известен срок издевательства: кончился он — и домой, домой! К пиву и мягкому дивану.

Удобный диван, правда, был и тут. И вообще выделенная Сергею комната — спальня, она же кабинет, — не вызывала нареканий. Все удобно, все на месте, приятный вид из окна, хороший санузел, жаль только, что джакузи не прямо здесь, а на этаже… И стипендия в конвертике оказалась очень даже приличной, не уступающей прежней зарплате Сергея в лизинговой компании. Но надо же видеть перспективу! Каждый солдат должен понимать свой маневр! Долго еще учить реалии Центрума и зубрить языки?

— Прежде чем обучающийся попадет в Центрум с первым заданием, мы даем ему здесь максимум того, что можем дать, — сказал Родион Романович, уловив неудовольствие в глазах Сергея. — Естественно, многому придется учиться уже в Центруме, но…

— Но?

— Я думал, вы уже догадались. Но он порой бывает чересчур жестоким учителем. Продолжайте заниматься. Вы ведь хотите не только интересной, но и долгой жизни?

Уел, ничего не скажешь. Попал в точку.

Следующий учебный курс мог бы носить название «Введение в теорию межпространственно-переходных локализаций», если бы речь в нем хоть капельку шла о теории. На деле трудно было вообразить себе что-либо более практическое.

И что-либо более полезное для контрабандиста.

Родион Романович не зря выспрашивал о паскудном случае с медведем, заставляя Сергея показывать на карте точку, где ему впервые удалось открыть Проход, и описывать то место в Центруме, куда он попал. Пустым любопытством тут и не пахло: еще одна точка на карте Земли была теперь соединена условной линией с еще одним местом на карте Центрума — местом, к сожалению, известным и контролируемым пограничниками. Так что пользы от открытия Сергея вроде бы не предвиделось. Не беда — Родион Романович уверял, что от лишней информации вреда не бывает, если эта информация носит практический характер.

Как он утверждал, железной связи между точкой открытия Прохода на Земле и в Центруме не существовало. Связь эта носила вероятностный, а точнее, вероятностноцеленаправленный характер. Сергей мог десять раз открыть проход в знакомом ему месте на берегу речного порога — и десять раз оказаться не только в пределах Сухой пустоши, но и в зоне видимости дозорных на вышке — не зря она была там поставлена! Но в одиннадцатый или, может быть, сотый раз его вынесло бы в пределы иной локализации; куда конкретно — неизвестно. Может быть, на территорию Краймара, или в пределы королевства Цад, или в такое же гиблое место, как Сухая пустошь, а при редчайшей удаче — в новую, еще не отмеченную на карте Центрума межпространственную локализацию. Почти отовсюду с Земли сильный проводник мог попасть в Центрум, но куда конкретно? Выходило, что с Русской равнины «по умолчанию» попадали в Клондал, если только не открывали Проход из небольшой местной локализации, способной вывести куда угодно. Одна из таких местных локализаций как раз и помещалась возле коттеджа и отчасти в нем. Она выводила в сухие и практически безлюдные районы Аламеи.

— С Клондалом мы уже несколько лет как не работаем, — откровенно признавался Родион Романович. — Скажу прямо, нас оттуда вытеснили.

— Пограничники?

— И конкуренты.

Но если далеко не из каждой точки на земной поверхности можно было попасть в нужную точку Центрума, то почти из каждой точки Центрума можно было вернуться. «Почти» — потому что попадались, хоть и редко, аномальные зоны. И вот что было дивно: из какой бы точки Центрума ни возвращался человек на Землю, он попадал строго в ту же точку, откуда начал путешествие. Он мог шагнуть в Проход во время прогулки по тропинке, пройти-проехать-пролететь по Центруму из одного конца материка в другой, открыть Проход, вернуться и как ни в чем не бывало продолжить прогулку по тропинке с того места, где она была прервана.