Зимняя магия. Сборник рассказов. - Коллектив авторов

— Сроду не женюсь на Марфуте и ни на ком другом, только на Настеньке. — Ник ободряюще улыбнулся Насте.

— И ни-ни, даже не думай! Ни за что батюшка не женит тебя на бесприданнице. Только по доброте душевной когда-то пригрел сироту бездомную, после гибели её родителей во время пожара. Её и то чудом спасли, вынесли из горящего дома. Да и были бы живы её родители, неизвестно, согласился бы батюшка на ваш брак. Она-то купеческого рода, а ты боярин! — Подняла вверх крючковатый палец бабулька, наконец-то отцепившись от Никиты.

— Ну, пойдём, касатик. — Старушка пошла к выходу из комнаты.

— Она пойдёт со мной, — твёрдо сказал Ник, взял Настю за руку и они пошли вслед за старушкой. На лестнице им встретился дюжий молодец:

— Степанида, ты, где запропала? Маланья ключи спрашивала.

Бабулька вмиг исчезла.

Они вошли в горницу, где жарко топилась изразцовая печь, вдоль стен стояли лавки, покрытые красным сукном, посредине был стол, уставленный отменными кушаньями, его очень украшал молочный жареный поросёнок на блюде, стояло несколько стеклянных графинчиков венецианского стекла, наполненных золотистым вином. Во главе стола сидел рослый мужик с бородой в атласной алой рубахе, подпоясанной витым пояском, чуть поодаль от него сидело несколько мужиков среднего возраста. Гостей обслуживали несколько слуг, командовала ими дородная женщина со следами былой красоты на лице.

— Ты почто, Никита Романович, не приходишь, когда отец тебя призывает? — Грозно нахмурил брови мужик в алой рубахе. — А Настя, что здесь делает, а ну, марш в светёлку!

К Насте метнулась тем временем не замеченная ранее женщина в синей душегрее:

— Голубушка, не гневи боярина, пойдём от греха подальше.

Настя испуганно глянула на Никиту, намертво вцепившись ему в рукав. Кругом были все чужие, и только он свет в окошке! Никите так хотелось прижать её к себе, успокоить, поцеловать в бьющуюся жилку на виске, но не посмел, а только прошептал:

— Иди, я что-нибудь обязательно придумаю.

Она, отпустив его многострадальный рукав, прошептала:

— Хорошо. — С усилием улыбнулась и пошла из горницы за женщиной, ещё раз оглянувшись. Никите, стало страшно, казалось, что уходит часть его сердца.

— Ну, что встал колом, проходи, садись, — сказал чуть смягчившимся голосом боярин, надо полагать, в этом времени родитель Никиты, показывая на место рядом с собой.

— Эй, Маланья, — окликнул, искоса глянув на перезрелую красавицу, папа. Та вмиг поставила перед Никитой чарку, наполненную золотистым, чуть искрившимся вином, а слуга — чашку, наполненную дымящимся мясным кушаньем.

— Роман Евстафьевич, позвольте, — Маланья долила боярину в чарку вина.

— И что ты нашёл в этой худышке? — Папа недоумевающе глянул на Ника. — Одно хорошо: глаза, да коса. А вот женим тебя на Марфе Кукиной, получишь в приданое за ней сельцо, заведёте деток. — Папочка мечтательно полуприкрыл глаза.

— И сдалась вам всем эта Марфа, кобылица необъезженная. Батюшка, сроду не женюсь на ней, — пробурчал Никита, входя в роль, в то же время, отдавая дань вкусной еде, запивая её вином и приглядываясь к жареному поросёнку с забавным хвостиком, подумав при этом: «Надеюсь, Настёнку они покормят».

Ник сделал знак Маланье. Та вмиг подошла к нему:

— Что тебе, касатик?

Никита придвинулся поближе к её уху:

— Настя с утра ничего не ела, позаботься о ней, Маланьюшка. — И приобнял за пышную талию. Маланья понимающе улыбнулась:

— Не переживай, батюшка, свет Никитушка, не останется она голодной.

Папа между тем продолжал:

— А про Настасью и думать забудь. Ни-ни! — Он указательным пальцем ткнул Никите куда-то в бок. — Не переживай, пристрою сироту, не брошу. Чай христиане мы. Может быть, вдовец ей какой найдётся. А сейчас поедем сватать Марфу Кукину.

Никита отодвинул от себя румяного поросёнка, готовясь дать достойный отпор папочке, но тут… парень, разносивший разносолы, сказал, глядя в окно:

— У ворот всадники, похоже, по одёже из царёвых людей.

Хозяин дома разгладил бороду, приосанился. Через несколько минут вошёл парень, по виду из боярских детей, и объявил юношеским фальцетом:

— Царь наш батюшка, Алексей Михайлович, приглашает Никиту Романовича на охоту, на медведя, а потому просит немедленно явиться в царские палаты.

И завертелось всё.

Роман Евстафьевич стал отдавать необходимые распоряжения, Никита спешно переодевался. Заглянул на минуту в светлицу. Настя, сидела у окна, пытаясь вышивать на пяльцах, которые ей вручила неугомонная Степанида, чего, мол, без дела сидеть. Увидев Никиту, всё бросила и кинулась ему на грудь:

— Что же теперь будет, Кит?

Никита ткнулся в пушистую макушку, ласково обнял и горячо нетерпеливо поцеловал.

— Да, Настёна, влипли мы с тобой! Как так получилось, что мы оказались здесь в семнадцатом веке, не пойму, и судя по всему, вместо кого-то.

— Почему ты решил, что в семнадцатый век?

— Потому что правит сейчас царь Алексей Михайлович, Тишайший. Вот так приключение! Меня к царю, на охоту пригласили, ты будь здесь, малыш, никуда ни шагу, чтобы нам не потерять друг друга. Интересно, где настоящий сын Романа Евстафьича и Настя? Возможно, они в нашем времени, им тоже тогда несладко приходится.

Вдруг услышав звук шагов по лесенке, он ещё раз крепко обнял Настю, торопливо поцеловал и выбежал из комнаты. Настя подошла к окошку и успела увидеть, как два всадника, один из них её драгоценный Ник, выехали из ворот и поскакали вдоль по улице.

Никита появился только через сутки, рукав кафтана был разорван, вид усталый, но глаза радостно блестели.

Это время без него Настя жила, как во сне. Занималась рукоделием, ходила на птичник. Брала на руки цыплят: жёлтые пушистые комочки, прижимала их к щеке, смотрела в чёрные бусинки глаз. Однажды вызвал пред свои светлые очи Роман Евстафьевич, ругался, грозил отправить в дальнюю деревню, называл неблагодарною. Нрава он, видимо, был вспыльчивого, но не злого… Настя смотрела на него отстранённо, молчала, он махнул рукой, отослал прочь. Сегодня, к вечеру, со Степанидой, востроглазой старушкой, сходила в баньку. Придя в светлицу, Настя, сидя у окна, расчёсывала частым гребнем свои густые тёмные волосы, а тут как раз ввалился в горницу Никита. Настя, вскрикнула, всхлипнула, бросилась к порогу и оказалась в объятиях. Неверяще трогала любимое лицо, а он всё крепче обнимал её, зарываясь лицом в душистую волну волос.

— Тебя не было так долго, — прошептала Настя.

— Зато сейчас всё будет хорошо. — Никита подхватил, закружил её по комнате. — Я спас царя-батюшку, Алексея Михайловича, от верной гибели, из лап медведя, он обещал поженить нас.