Алиенора Аквитанская. Непокорная королева - Жан Флори

Вдобавок ко всему, слишком поспешный брак Алиеноры и многочисленные свидетельства, подтверждающие его предумышленный характер, позволяют допустить существование, по крайней мере, уединенных бесед и даже близких отношений между Генрихом и Алиенорой при французском дворе. Разумеется, мы не знаем, до какой степени эти отношения были близкими, но это не столь важно. Так или иначе, не стоит исключать из рассмотрения рассказы, пусть даже недоброжелательные, которые наводят на мысль о подобном типе отношений, способных шокировать церковнослужителей.

Иван Гобри предлагает несколько иной сценарий. В отличие от большинства историков, он с трудом представляет, как Генрих (в котором Гобри ошибочно видит «молодого и, вероятно, робкого анжуйца») мог ухаживать за Алиенорой. Но королева в тот момент хотела «разонравиться» своему мужу, чтобы побудить его расторгнуть брак. Именно она взяла на себя инициативу вызвать ревность короля, кокетничая с молодым Генрихом:

«Она дарила ему улыбки, бросала на него взгляды, словно героиня любовных кансон, занимала его мысли, возбуждала его чувственность. В этот момент у нее не было никакого намерения, и тем более желания, выходить замуж за этого простофилю, который был младше ее на одиннадцать лет. Но, желая заставить своего нелюбезного мужа уступить ей, она вела себя так кокетливо, что, как только эти знатные гости прибыли в ее дворец, королева поспешила вскружить им голову, причем столь усердно, что современники-хронисты обвинили ее в том, что она даже разделила ложе с Жоффруа Анжуйским. С отцом Генриха! Но дело в том, что инцидент, произошедший в Антиохии, был известен всем, а потому все считали королеву плутовкой, очаровывающей мужчин. И, надо сказать, их мнение было не столь уж и ошибочным. Она стремилась разорвать брачные узы. Папа Римский исключил такую возможность — тогда она решила спровоцировать разрыв. Что стоило ей репутации»[136].

Это опять же чистая гипотеза, но она, во всяком случае, достойна уважения за то, что ее автор принимает во внимание тексты, не отказываясь от них a priori. Однако в ней (по крайней мере, в таком ее виде) ничего не говорится о второй цели Алиеноры, еще более очевидной, чем первая: о ее желании заставить Генриха рассмотреть вопрос о браке, который впоследствии действительно состоялся. Если со стороны королевы и было «кокетство», нацеленное на то, чтобы побудить Людовика расторгнуть брак, то оно ни в коем случае не должно было пробудить его подозрений насчет Генриха — они должны были пасть скорее на Жоффруа. Отношения с Генрихом, напротив, нужно было скрывать, чтобы не заострять внимания короля на возможном браке Алиеноры с молодым герцогом, которого Людовик в тот момент не учитывал вовсе. Все это возможно, но мы никогда не узнаем истинного положения вещей. Определенно можно сказать лишь одно: о вольном и легкомысленном поведении королевы, осуждаемом церковной моралью, начали говорить очень рано, еще задолго до конца столетия.

Выбор Алиеноры явно вызвал гнев короля. Анжуец был не только соперником, но и потенциальным противником, опасным и могущественным. Волею своего отца Жоффруа Красивого он уже стал герцогом Нормандским. После смерти отца в сентябре 1151 г., случившейся по его возвращении с парижского двора (это был тот самый визит, о котором только что шла речь[137]), Генрих отстранил от дел своего брата Жоффруа Анжуйского и стал полновластным хозяином всех наследных земель Плантагенетов (Анжу, Мена). Алиенора принесла ему Аквитанию — правда, на правах личной унии. Таким образом, супружеская чета оказалась во главе огромного конгломерата континентальных владений и могла общаться с французским королем на равных. Тем более что Генрих добивался короны Англии от имени своей матери Матильды.

Вероятно, Людовик не предусматривал возможность такого выбора Алиеноры. То, какую опасность представляет этот брак, король осознал слишком поздно, оказавшись перед свершившимся фактом. Призвал ли он герцога Нормандского ответить за этот недозволенный брак перед лицом королевского правосудия, о чем полунамеками сообщает продолжатель Сугерия? Генрих на призыв короля не ответил, и тогда Людовик VII принялся создавать коалицию, направленную против герцога. В нее вошли различные союзники, связанные с королем узами упомянутых ранее брачных союзов: его брат Роберт Першский, Евстафий Булонский, которого король желал видеть на английском троне, Генрих Шампанский и Жоффруа Анжуйский, юный брат Генриха Плантагенета, раздраженный двойным крахом своих надежд на брак с Алиенорой и на отцовское наследство. В тот момент, когда Генрих собирался отплыть в Англию, чтобы поддержать там своих сторонников, король с союзниками начал наступление в Нормандии. Жоффруа со своей стороны изо всех сил старался взбунтовать Анжу. Перед лицом такой угрозы Генрих продемонстрировал свои качества выдающегося военачальника, которые он еще не раз проявит в дальнейшем: быстрота действий его войск застала врасплох противников — пораженные, они прекратили наступление. Генрих навел порядок в Анжу, наказал бунтовщиков и вернулся к Алиеноре в Аквитанию, где они вместе продолжили укреплять свою власть.

Диверсионные действия французского короля и его союзников в Нормандии и Анжу даже не помешали Генриху отправиться в Англию, куда он прибыл поддержать своих сторонников в борьбе против своего соперника Стефана Блуаского и его сына Евстафия Булонского, кандидатов французского короля. Оставив беременную Алиенору сначала в Анжере, а затем в Руане (где она присоединилась к Матильде), в январе 1153 г. Генрих взял курс на английское побережье. Вскоре он одолел Стефана, навязав ему унизительное перемирие. Сын английского короля Евстафий не принял подобных условий — он намеревался продолжить борьбу, но внезапно заболел и умер спустя несколько дней. Лишенный наследника, больной и уставший Стефан заключил договор (6 ноября 1153 г.), который положил конец восемнадцатилетней гражданской войне: согласно этому договору Стефан оставался королем Англии, но Генрих должен был унаследовать корону после его смерти. Герцогу Нормандскому не пришлось ждать долго: менее чем через год, 25 октября 1154 г., Стефан умер. Отныне Генрих стал английским королем.[138]

Что делала Алиенора, покуда ее супруг воевал по обе стороны Ла-Манша? Как она вела себя по отношению к новому мужу, который был гораздо моложе ее? Нашла ли она в нем партнера, соответствующего ее ожиданиям? Чтобы ответить на этот вопрос, нужно знать, каковы были эти ожидания. Альфред Ричард, всецело разделявший идеи о господстве мужчин, полагал, что Алиенора в тот момент была вполне довольна: неохотно мирившаяся со своим слишком слабым мужем, она желала оказаться в сильных руках, мечтала стать подчиненной, покоренной и даже побежденной[139]. Лабанд, напротив, утверждает, что, выйдя замуж за Генриха, «еще совсем юного правителя, Алиенора думала без труда управлять им, чтобы быть правительницей»[140]. Вторая гипотеза кажется мне более вероятной, чем первая, но обе они в равной степени рискованны.

Сегодня много спорят об отношении Алиеноры к власти. Хронисты на этот счет могут сказать немногое, к тому же их свидетельства отрывочны и тенденциозны, поскольку взор их устремлен прежде всего на действия вооруженных правителей, на мужей, даже если они действуют от имени своих жен. Не станут ли лучшим проводником в этой области грамоты? Вплоть до сего времени они были обделены вниманием. Недавние работы, хорошим подспорьем для которых стало издание хартий Алиеноры, позволяют, как мы увидим далее[141], по-новому взглянуть на эту проблему. Отметим лишь, что утверждение о том, что Людовик VII был слабовольным правителем, подчинявшимся своей жене Алиеноре, а Генрих — тираном и владыкой, следует отбросить или, по крайней мере, внести в него сильные поправки. Оно не подтверждается актами. Нам известно о двадцати актах, к которым имеет отношение Алиенора: приходящиеся на период 1137–1152 гг., почти все они касаются Аквитании, чьей герцогиней она была. Все они составлены перед отправлением королевской четы в крестовый поход, что свидетельствует, на мой взгляд, о реальном недоверии короля, проявившемся после инцидента в Антиохии. Даже в «своих» наследных землях Алиенора чаще всего действовала вместе с Людовиком, который тоже носил герцогский титул, подобно тому, как сама Алиенора носила титул королевы Франции. Различие, однако, огромно, поскольку Людовик единолично правил в своем королевстве, а иногда и в Аквитании, тогда как Алиенора присутствует в актах лишь в качестве свидетеля и даже в своем герцогстве крайне редко действует по собственной инициативе. Это видно, например, из двух грамот, пожалованных церкви Нотр-Дам в Сенте: Алиенора, «милостью божьей королева Франции и герцогиня Аквитании», жалует их «с согласия своего супруга Людовика, короля Франции и герцога Аквитании», после чего подтверждает акт дарения, который ранее был одобрен королем, ее супругом[142].