Дальняя буря - Лиза Бингэм

После этого Дэниел оставался один только когда настаивал на отдыхе. Но каждый раз, просыпаясь, находил кого-то у своей постели. — Эстер или одну из старших девочек. Распорядок дня Дэниела был настолько строг, что иногда ему начинало казаться, что он снова в армии. Его добровольные сиделки вели учет отдыха Крокера, отмечали, сколько бульона он не допил и сколько раз воспользовался ночной вазой. От всего этого он чувствовал себя ужасно неловко.

Ужин закончился, поднос Дэниела унесли, дети начали готовиться ко сну. Чуть раньше он услышал пение, доносившееся из гостиной, и пожалел, что не может пойти туда, но потом кто-то открыл дверь в комнату Дэниела, чтобы он мог насладить музыкой. Затем он, должно быть, уснул, потому что теперь уже не было слышно ничего, кроме случайных шагов, скрипов и вздохов самого дома.

Проведя день в постели, Дэниел чувствовал себя выспавшимся и раздосадованным. Сейчас, когда он нуждался в компании, все отправились спать.

Из дальнего конца коридора послышалось шуршание юбок. Сердце Дэниела забилось быстрее. Сьюзан. Она ни разу не зашла к нему за весь день. Это она.

Но в дверь просунулась голова сестры Мэри Маргарет.

— Можно войти?

— Делай что хочешь. — Дэниел не собирался грубить, но он и сам не ожидал, что будет настолько очарован.

Сестра Мэри Маргарет вошла и тщательно закрыла за собой дверь.

— Ну и как тебе показалось печенье? — спросила она, идя к кровати.

— Какое печенье?

Сестра Мэри Маргарет фыркнула:

— Никогда не лги монахине, Дэниел. Мы обладаем незаурядной способностью докапываться до правды.

Дэниел сердито глянул на нее и, свесившись с кровати, извлек на свет картонную коробку. Сняв крышку, он взял два печенья, а затем водворил картонку на место.

— Желаешь одно?

— И стану соучастником воровства?

— Зажги какой-нибудь свет.

— Твои взгляды на наказание нуждаются в исправлении. — Тем не менее она взяла печенье. Откусив, подняла красиво очерченную черную бровь. — Неудивительно, что ты отказывался от бульона.

— Детская еда, — проворчал Дэниел.

— Понятно. А печенье — более взрослая?

— Чего ты хочешь?

Сестра Мэри Маргарет довольно усмехнулась:

— Я пришла сообщить, что мы с Максом завтра уезжаем в монастырь. — Она открыла дверь. — У тебя три недели.

— Сьюзан не вернется к святому Франциску.

— Увидим. — И хотя в голосе ее сквозило сомнение, глаза искрились. — Удачи.

— Белл!

Дверь уже почти закрылась, но сестра Мэри Маргарет просунула голову в оставшееся пространство.

— Да?

— Мне почему-то кажется, что ты не станешь возражать, если я уговорю Сьюзан не принимать постриг.

Совершенно серьезно она объяснила:

— Во время войны ты дал мне немного надежды… а потом помог понять, что я способна вести достойную жизнь. Ты никогда не обращался со мной, как с дрянью, ни разу не посчитал, что я обречена пойти по стопам своей матери. — Монахиня улыбнулась. — Ты помог мне увидеть, что мой самый грозный враг — я сама, а порочная жизнь делает меня только более несчастной.

Дэниел состроил физиономию.

— Насколько помню, я был частью той недостойной жизни.

— М-м-м. Даже в эту минуту ты способен заставить святую забыть об обете воздержания. — Когда же он попытался что-то сказать, она рассмеялась: — Не бойся, Дэниел, мой мальчик. Я вполне счастлива и верю в твое будущее. В конце концов, пути Господни неисповедимы. Вся эта сложная ситуация со Сьюзан, возможно, задумана Богом с целью привести тебя в лоно церкви.

Яростная ругань Дэниела не могла не достичь ушей сестры Мэри Маргарет, но она лишь рассмеялась и закрыла дверь.

В коридоре сестра Мэри Маргарет встретила идущую к Дэниелу Эстер Рид. Судя по медикаментам на подносе и решительному блеску серых глаз Эсси, Дэниела Крокера ожидали лечебные процедуры.

Мэри Маргарет остановила ее, спрашивая себя, не переходит ли она границы дозволенного, но догадываясь, что эта стройная женщина станет ее союзницей.

— Мне кажется, что вы не хотите идти туда. Эстер нахмурилась:

— Простите?

Проверив, что их никто не слышит, сестра Мэри Маргарет продолжила:

— Сьюзан обладает великолепными познаниями в медицине.

— Но…

— Она очень много приобретет сама, и Дэниелу будет приятно ее общество.

Эстер была неглупая женщина. Мэри Маргарет сразу поняла это. Медленно разлившееся по лицу Эсси выражение удовольствия с легкостью обнаружило ее истинные чувства.

— Вы хотите сказать, что…

— Думаю, да.

— Дэниел и Сьюзан?

— Да.

— Но они же столько лет не виделись.

— Полагаю, этот факт лишь помогает в создавшейся ситуации.

— Не может быть, — недоверчиво протянула Эсси. Потом наклонилась поближе и прошептала: — Правда?

— Хм.

— И вы думаете, что они оба… — Она сделала рукой неопределенный жест.

— Время покажет.

— Но Сьюзан хочет постричься в монахини.

Сестра Мэри Маргарет положила в рот последний кусочек печенья и прожевала.

— Неужели?

Эстер выпрямилась, посмотрела на закрытую дверь комнаты Дэниела, потом снова на монахиню.

— Я ужасно устала.

— У вас был трудный день.

— И сколько еще приготовлений к встрече воспитанников.

— Вы не должны изнурять себя.

— Сьюзан будет настолько добра, что навестит больного за меня.

— Несомненно.

Женщины тихо засмеялись и удалились на кухню.

Сьюзан легонько постучала в дверь к Дэниелу, потом вошла. Он явно не ожидал ее, потому что быстро натянул на себя одеяла.

— Мисс Эсс занята и попросила меня помочь ей. Я тебя потревожила?

— Нет! Нет.

Дэниел сел и, морщась, попытался поправить подушки.

— Давай помогу, — быстро предложила Сьюзан.

Она поставила поднос на комод и вытащила подушки из-под Дэниела, нечаянно коснувшись его крепкой спины. Словно огонь пробежал по жилам Сьюзан. Она жадно вбирала взглядом очертания тела Дэниела. И если глянуть чуть дальше, то она увидит его обнаженную спину до…

Направив мысли в более пристойное русло, Сьюзан яростно взбила подушки и положила их на место. Дэниел откинулся и довольно вздохнул:

— Спасибо.

— Чувствуешь себя лучше?

— Да. Я же говорил, что мне нужно только выспаться.

У Сьюзан было другое мнение на этот счет, но она воздержалась от комментариев.

— И что же Эсси прислала для вечерней пытки? Овсянку?

— Нет, она хочет, чтобы ты побрился и подстригся.

— Зачем это?

— Она говорит, что ты похож на хулигана.

— Я и есть хулиган.