Беспредельщик (СИ) - Штогрина Анна

— Тронешь ее — тебе пиздец! — И друг сразу понял тонкий намек.

Спустился через пару минут с виноватым видом.

— Брэйн, я ж не знал, что Лили твоя…Прости, дружище. Ты бы ей разъяснил, что вешаться на чужие члены не стоит. А то не я, так кто то другой ее сегодня завалит, — проговорил Макс.

— Я разберусь еще с ней. Тащи карты, раскинем. А то жуть, какая скукотища, — скомандовал Платон.

Покер в купе с минетом и кальяном конкретно расслабил. Мысли Платона то и дело возвращались к напыщенной мажорке.

Ох, и бесячая сука!

Угандонила его любимый байк, засадила за решетку, а теперь трется звездой по всем доступным членам. Пипец! Принцесса, ты вообще еще жива? И тут же Самойлов усмехнулся сам с себя.

В образе шлюхи Лили его тоже нехило заводит. Глупо отрицать.

Пошлые мысли то и дело заворачивали не туда. Что, однако, не мешало сдержанности Платона, чтоб у всех выигрывать. От проигрыша мужики нервничали. Больше пили текилы. Допускали новые ошибки в игре. Рисковали и пытались подловить опытного игрока. И снова сдувались и кричали от злости при очередном успехе Самойлова.

Загребая гору фишек, Платон почувствовал ее присутствие. Поднял глаза от стола ко входу. И натуральным образом охренел.

Зареванная и рассерженная Лили, босиком плелась к покерному столу. Криво. По своей пьяной тропе. И смотрела на него чернющим взглядом, пропитанным острой ненавистью.

Растрепанная девчонка подошла к нему совсем близко.

Платон конкретно напрягся. Решил что дерзкую малышку кто то успел наказать раньше него. Жестко изнасиловал и избил.

Но вблизи он понял, что черная хрень под выпученными глазищами, это не свежие фингалы, а всего лишь ее косметика. Тушь, потекшая вместе со слезами и соплями.

И вид у нее хоть и рассерженный, но впервые настоящий. Живой.

И от того Лили выглядела слишком ранимой и милой.

— Ублюдок! Ты настоящий ублюдок! — свирепо разоралась она.

Платон с трудом сдержал довольную улыбку.

Значит, именно он послужил поводом для ее гнева.

Приятно, черт возьми!

Светлые мелированные волосы девушки всколыхнулись. Она подалась вперед продолжая испепелять Самойлова взглядом. Он даже замер, любуясь и впитывая ее искренние эмоции.

Мелкая стерва замахнулась. И только сейчас Платон понял, что у нее в руке зажаты туфли. Она с раздражением и силой ударила по столу обувью, расшвырывая цветным градом его игральные фишки.

Ох, на такую скорую реакцию, такую яркую и вкусную, он даже в мечтах не рассчитывал.

— Оставь меня в покое, ебнутый фрик! Я тебя ненавижу… — добавила она и зашипела, как дикая кошка.

Огненная девка явно нарывалась на проблемы. И прям просила, что б их ей создал именно Самойлов.

Мужчина подался встать к ней.

Раз крепко просит, крепко получит.

Но Лили развернулась ко входу и убежала, заливаясь очередными слезами.

Платон сел обратно расслабленней.

Надо бы обуздать свое желание догнать ее и утащить в ближайшую спальню. И то ли утешить, то ли наказать.

Игра дальше не клеилась. Он уныло ставил блайнды. Даже с хорошей картой сливался и не коллировал ставки.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

А когда градус других игроков повысился до стойкой сороковой отметки, мужчина откровенно захандрил.

Мысли о Лили не отпускали. Она в неадеквате, может наделать глупостей. Тогда будет хуже. Придется таскаться по городу и вызволять дерзкую сучку из передряг.

Платон и сам удивлялся, откуда в нем вдруг появилась эта гребанная сострадательность.

Он покинул покерный стол и пошел на веранду. Свежий спокойный воздух отлично отрезвлял мысли. Избавлял легкие от густого смога кальянного дыма.

Платон расслабленно сел в кресло.

Надо пойти посмотреть куда делась Лили…

Он не мог усмирить свое желание ее увидеть снова. Нуждался в ее чистых эмоциях. Пусть даже и негативных. Дернулся, что б встать и отправиться на поиски.

Но на ловца и зверь бежит. Стеклянная дверь на веранду заскрипела, и он усмехнулся довольно. Лили сама к нему пришла. Умытая, спокойная.

Неужели осознала степень своей стервозности без крайних мер воспитания?! Он подумал, что даже тачку не пришлось воровать в качестве назидательного урока.

Вскоре он понял, что она искала не его. Она хотела уединиться.

Малышка уютно расположилась на уличной качеле и накрылась пледом.

Самойлов встал и подошел к ней ближе. Она манила его, как магнит. Как дикий мед медведя. Заманивала все ближе. Припечатывала его тяжелеющий взгляд к своему юному красивому лицу без косметики.

Она успела умыться.

Выглядела просто и опрятно. Нормальной девочкой. Принцессой, которой он любовался все годы в универе.

— Какого хрена ты меня преследуешь?! Я тебе сказала оставить меня в покое, — зашипела Лили, когда заметила приближение Самойлова.

Да уж, принцесса та еще стерва. Непрошибаемая.

— Лили, я к тебе даже не приближался. Это ведь ты упорно ищешь встреч со мной. Так злишься и яросто накидываешься на меня при всех, — спокойно парировал мужчина. Лили закусила губу. И взгляд Платона сразу прилип ожившей пошлостью к ее манящему ротику.

Губы у нее зачет. Припухшие изогнутые в естественной дуге. В отличие от хозяйки, не жеманные и задиристые. Мягкие. Словно специально под него заточены.

— Без косметики тебе лучше. Ты снова похожа на принцессу, — не сдержался Платон. Впервые искренне выдал заносчивой девчонке свои мысли.

Взгляд Лили, расфокусированный и пьяный, заблестел в черных зрачках, как на небе, всполохами ярких звезд. Малышка задрожала и нервно сглотнула. Посмотрела на его губы.

Выдержке Платона каюк!

Финиш. Он не железный робот, а горячий живой мужик, который любит секс. А сейчас эта борзая детка для него олицетворение этого самого секса. Развязного и горячего. Такого, как она сама.

Платон потянулся к ее лицу и захватил твердыми пальцами крохотный подбородок в капкан.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Ох, и кожа ее бархат. Настоящий и желанный.

Ему невероятно сильно захотелось коснуться ее языком. Лизнуть, прикусить, проверить на вкус. Она для него сейчас сочный фрукт, экзотический. Нектар.