Последний грех - Алексей Котрунцев

В кабинет постучали. Доунс убрал ноги со стола и раздраженно крикнул.

— Кто там?

Дверь приоткрылась, в проеме показался Тимденс. В руках помощник держал серую папку.

— Майкл, входи. Есть что-нибудь новое?!

— И да. И нет.

— Что ж — уже неплохо.

— Сэр, пока хвастаться нечем. Макс Фоссет — сын убитого, мы не можем его найти. Парень, как сквозь землю провалился.

— И ты называешь это — новое?!

— Не совсем. Мне кажется, мы на правильном пути.

— Откуда такой оптимизм?

— Это не оптимизм, скорее — интуиция.

— И только?

— Да, сэр.

Доунс разочарованно выдохнул.

— Понятно. Что-то еще?

Тимденс кивнул и открыл папку.

— В полицейском управлении на имя Ричарда Фоссета зарегистрирован автомобиль Додж-Стратус 2004-го года выпуска. В гараже при доме машина не обнаружена. Но вчера ее нашли в Нью-Гэмпшире — стояла у кафе на автозаправке. Хозяин заведения обратил внимание, что автомобиль три дня стоит без движения, и сообщил в полицию. Ну, а там по регистрационному номеру выяснили, кому она принадлежит, и позвонили нам.

— На машине Фоссета мог уехать кто угодно. Для этого нужно было иметь ключ зажигания.

— Вы правы, сэр. Он его имел, ключ валялся в десяти футах от автомобиля. В траве, на газоне. Обычно, забывая машину, владельцы не выкидывают от нее ключи.

— Да уж. — Шериф помолчал и поиграл бровями. — Майкл, скажи мне, а хозяин кафе или персонал заправки ничего не видели?

— Нет, сэр. Ни он, ни персонал, который тоже был опрошен, не видели, кто и когда приехал на этом Додже. Там есть и видеокамеры, но они направлены в другую сторону.

— Черт! Плохо. Очень плохо. Кто-то разъезжает на машине убитого, а мы даже не можем выяснить кто.

— Я распорядился проверить салон на наличие отпечатков. Но, боюсь, это ничего не даст. Отпечатки сына Фоссета вполне вероятны и не могут служить доказательством в суде.

— Да-да. Чьи же там могут быть еще отпечатки?! Хотя, все возможно.

— С другой стороны, если мы не найдем чужих отпечатков, то, скорее всего, за рулем был Макс Фоссет.

— Или убийца стер их перед уходом, — язвительно вставил Доунс.

Тимденс пожал плечами.

— Еще у покойного Фоссета были проблемы с законом.

— Я уже слышал об этом.

— Кое-что вы не слышали.

— Даже так?! — Шериф, будто легавая на запах дичи, выжидающе замер.

— Информация для служебного пользования и не может быть использована в суде. — Майкл спокойно смотрел на Доунса. — В 91-м году в Юте Ричард Фоссет проходил подозреваемым по делу о растлении несовершеннолетнего. Доказать его виновность тогда не удалось. Дело развалилось, не дойдя до суда. Но Фоссет, как лицо, склонное к подобным действиям, попал в соответствующий список. Его файл есть в специальной базе. Я послал запрос.

— Майкл, ты называешь это кое-что?!

— Фоссет не был признан виновным. Перед законом он чист.

— Да мне плевать, чист он или нет. Подозреваемый в растлении несовершеннолетнего — в 90 % судебных разбирательств становится виновным. А то, что дело не добралось до суда, значит, у этого сукина сына был хороший адвокат. Или плохой прокурор. Майкл, материалы того дела — ты можешь запросить их из Юты?!

— Попробую.

— Да уж. — Доунс потер подбородок. — Понять не могу. Как Фоссет, находясь в этой базе, мог получить разрешение на усыновление?

— Сэр, мне кажется, он немало потрудился для этого.

— Что ты имеешь в виду?

— В 97-м году этот человек носил фамилию Линдсон. После брака с некой Маргарет Фоссет в 98-м, он взял ее фамилию, а еще через полгода — бросил ее и переехал в Масачусетс. Вся эта цепочка, конечно, легко вычисляема, даже по номеру социального страхования, но видимо, членам комиссии по усыновлению было лень это проверять. Или…

— Или что?!

— Или Фоссет компенсировал их лень определенным пожертвованием.

— Ты намекаешь, что Фоссет мог заплатить им?

— Не напрямую, конечно. Для этого существуют фирмы по усыновлению.

— Тимденс, это — недоказуемо. И ты это знаешь.

— Поэтому я и сказал вам, что перед законом Фоссет чист.

— Черт тебя дери, Майкл. — Шериф встал и нервно прошелся по комнате. — Хотя с тем, что ты говоришь трудно не согласиться.

— В 99-м агентство по усыновлению — в настоящее время оно уже не существует, получило для Фоссета разрешение. В том же году он привез из России двенадцатилетнего мальчика. Конечно, вопросы членам комиссии задать можно, но после стольких лет — никто не признается в том, что действовал наперекор инструкций. Сошлются на плохую память.

Доунс кашлянул, встал и сложил руки на груди.

— Если я правильно понимаю, то не исключено, — Шериф размышлял вслух, — что этот педик мог привезти в штаты двенадцатилетнего мальчика, чтобы жить с ним, прости Господи, как с партнером?! А для окружающих все выглядело вполне пристойно: отец и сын.

Тимденс задумчиво кивнул.

— Поверить в это не могу! — Шериф пытался себя успокоить. — Столько лет и никто ничего не заподозрил. Майкл, а может, я сгущаю краски?!

Тимденс молчал, но по его взгляду Доунс легко прочел: «У меня тоже есть подозрения». Вслух афроамериканец выразился корректнее.

— Доказательств, действительно, пока нет. Фоссет часто переезжал с мальчиком с места на место. К тому же он, вероятно, знал, как заставить ребенка держать рот на замке. Я побывал в колледже, где он учился. Преподаватели характеризуют Макса Фоссета, как амбициозного и довольно неглупого молодого человека. При этом он практически ни с кем не общался. В результате, его принимали за высокомерного и неадекватного сноба.

— А парень всего лишь боялся сболтнуть лишнего, так?

— Возможно.

Тимденс вытащил из папки фотографию и положил перед Шерифом. Со снимка смотрел строгий взгляд светловолосого, с правильными чертами лица молодого человека. Парень не улыбался, а сосредоточенно смотрел в объектив.

— Это — он?

— Да. Фото из личного дела в колледже. Как я уже сказал, он был немного со странностями. Вне учебы ни с кем не общался, девушки у него не было, а на шутки сокурсников реагировал неадекватно.

— Были прецеденты?

— Один раз. Кто-то спросил у него, как он относится к геям, раз избегает девчонок. Фоссет набросился на шутника с кулаками.

— Занятно. — Шериф замолчал и еще раз посмотрел на фото. Шлепая губами, размышлял. — Все, что мы тут надумали, конечно, не лишено оснований: не в силах терпеть домогательства папаши, парень убил его и скрылся на семейном автомобиле. Но знаешь, что не дает мне безоговорочно согласиться с этим?!

Тимденс ждал продолжения.

— Почти десять лет он жил со своим отцом-извращенцем, терпел это и, я не исключаю, даже свыкся со своей участью. И вот, в один прекрасный момент он его убивает. Жестоко убивает. Двадцать семь ножевых ранений — не похоже на превышение самообороны. Почему?! Почему он не сделал этого раньше?! Или почему не обратился в полицию?! В конце концов, даже побег был бы куда менее болезненным решением. Зачем нужно было убивать?!

— Сэр, я тоже думал над этим. — Помощник замешкался. — И консультировался у психолога.

— Даже так?! — Доунс едва сдержал улыбку. — И что же?

— В ситуации, когда ребенок, регулярно подвергается сексуальному насилию, он воспринимает происходящее с ним иначе, чем взрослый человек. Лишенный жизненного опыта, он думает, что такое насилие, неприятная, но вполне обыденная процедура. Для него половой акт своего рода наказание. Вроде шлепка по попе или отмены посещения Диснейленда.

— Не знаю. — Шериф презрительно хмыкнул. — В двенадцать лет дети уже понимают, что к чему.

— Многое, но не все. Несмотря на то, что ребенок свыкается с ролью жертвы, он осознает, что действия педофила по отношению к нему, это — действия агрессора. И приходит к логичному выводу, что агрессор должен быть остановлен. Так думают все жертвы. Но каким образом — вот здесь уже каждый мыслит по-своему. Но даже самые радикальные — если мы говорим о них, не всегда решаются перевести мысли в действия. Да и остальные — менее рещительные, редко доводят замысел до реализации. Например, обращаются в полицию или жалуются доверенным лицам — учителю или священнику. Вот чтоя имею в виду.

— Обращение в полицию, это, ты считаешь, мягкий вариант противодействия?!

— По сравнению с убийством — да! Особенно, если повзрослевшая жертва не верит в силу закона или не хочет огласки. Тогда возможен и другой способ.

— Например, покромсать обидчика на куски?

— Можно и так. Это, как бомба с часовым механизмом. Она просто ждет, когда настанет час икс. Он настал. Бомба взорвалась и, кто-то умер.

— Тебе это психолог так ловко разложил? — Доунс почесал нос.

— Почти.

— Хм. Не знаю. Как-то все сложно. — Шериф взглянул на фото и помахал им в воздухе. — Боюсь, без этого парня нам будет сложно во всем разобраться. Хотя, найти его…