Обыденный Дозор. Лучшая фантастика 2015 (сборник) - Сергей Лукьяненко

Через неделю у Сергея отказали почки. Шестьдесят шесть лет. Терминал Министерства здравоохранения вежливо сообщил, что данные по пациенту «Божонин Сергей Евгеньевич» переданы в Службу контроля сроков жизни. Значит, не только для нее, и для Сережи обратный отсчет уже начался. Никакой лотереи «Донорская почка». Сима не раз читала выкладки Минсоцрац об экономическом и ресурсном обеспечении срока жизни россиян и, пожалуй, была согласна в свое время уступить место под солнцем молодым, способным в тяжелое время изо всех сил работать на благо страны, не требуя взамен бесплатного проезда и льготных лекарств. Но отпустить Сережу – это было другое. Совсем другое…

В розыгрыше гемодиализных аппаратов не повезло, хотя, видит небо, Сима и Надя весь час, что длился розыгрыш, просидели у телевизора со скрещенными на удачу пальцами. Но удача делается не пальцем. Во всяком случае, пальцев должно быть значительно больше…

Стеклянный потолок поехал вниз, пригибая Серафиму Павловну к земле. Самшитовый коридор резко повернул налево, сменившись блестящей стеной магонии. Отличной сортовой магонии. Серафима Павловна опаздывала. Нещадно колющая в боку боль перебралась по ребрам на спину. Сима тяжело привалилась к стене, прижав к подвздошью крепко зажатый в кулаке мизерикорд. Хотелось выбросить глупый клинок, но зрители едва ли поймут, почему она так легко пожертвовала подарком, оплаченным полутора тысячами эсэмэс. А рассерженные зрители, случись что, редко голосуют за «жизнь».

Значит, придется двигаться.

– Направо, Серафима Павловна, – подсказал в ухе заботливый Дима.

Сима двинулась к развилке, пытаясь продемонстрировать зрачку камеры хоть какое-то подобие бега.

Кошатница появилась внезапно. Как будто одна из зеленых стен толкнула Агату Сергеевну прямо на соперницу. Серафима Павловна автоматически выставила вперед руку, защищаясь от неожиданного нападения. Мизерикорд легко скользнул по щеке Агаты, оставив глубокую красную линию, от которой тотчас протянулся мелкий пунктир капель.

– Ах ты, старая гнида! – взвизгнула Агата Сергеевна, отступая к противоположной стене. Тихо пощелкивал электрошокер.

– У нас первая кровь! – крикнул где-то над головой голос ведущего.

Осторожно потрогав раненую щеку и увидев алые кончики пальцев, Агата выставила перед собой шокер и неловко ткнула им, надеясь достать соперницу. Серафима Павловна пригнулась, стараясь избежать удара. Больные, и без того ослабевшие от бега колени не выдержали. Сима плавно подалась вперед, подкатываясь под ноги Агате. Веером брызнул из-под рук гравий. Под шальным ударом плеча владелица приюта для домашних любимцев рухнула как подкошенная, на лету теряя оружие.

– Ай да Серафима Пал-лна! – на мгновение над головой Симы застыло на стоп-кадре ее собственное, искаженное болью лицо в облаке летящего гравия, а еще выше – сухая ладонь соперницы и отлетающий в сторону электрошокер. – Какой прием! Какая игра! Вот что значит – хорошая школа! Похоже, у нас перелом шейки бедра! Проверьте ваши талоны! Что записано в графе «Первая победа»? Серафима Божонина? Тогда вы – первый счастливчик на этом шоу. Если нет – не расстраивайтесь. Ваши добровольные пожертвования уходят в фонд детского дома номер 2 города Ярославля.

На экране появились счастливо машущие в камеру ярославские сироты. Директор пролопотала какие-то благодарственные слова.

– Серафима Павловна, тридцать секунд на коридор. Вам направо, – подсказал Дима.

– Вставай. Таймер – полминуты, – бросила Серафима Павловна, тяжело поднимаясь на ноги. Соперница только застонала, размазывая по морщинистым щекам злые слезы.

– Сука школьная, – прошипела она, пытаясь приподняться. В тишине послышался негромкий хруст. Кошатница завалилась на бок, воя от боли.

Серафима Павловна попыталась поднять ее за руку.

– Вставай, бабуля, – прошипела она, стараясь взвалить соперницу на плечо.

– Сама бабуля, – огрызнулась та, но подтянулась, цепляясь за живую изгородь.

– Двадцать секунд, – встревоженно напомнил Дима.

– Без тебя знаю, – бросила Агата Сергеевна своему штурману, который, видимо, шепнул ей в наушник то же самое.

– Но посмотрите, что происходит в нашем лабиринте! – Голос ведущего изобразил искреннее удивление. – Воистину, милосердие – особая жестокость победителя! Похоже, Агата Сергеевна не может идти. О чем думает ее соперница?! Нет, уважаемые, срок истек. А не зажились ли вы, Агата Сергеевна?

– Зажились! – воскликнули трибуны.

– Нет! – ответили другие.

На экранах поползли вверх, то и дело обгоняя друг дружку, два столбика. Болельщики определяли судьбу проигравшей.

– Как ни жаль, но зрители сделали свой выбор! – воскликнул Костя. – Недаром наше шоу называется…

– Зажились!!! – подхватили тысячи голосов.

Гравийная дорожка под ногами Агаты Сергеевны провалилась. Серафима Павловна упала, чувствуя, как скользят по ее рукаву пальцы соперницы. Ухватилась за них и поехала по гравию к черной яме, в которой болталась, как тряпичная кукла, Агата Сергеевна.

– У меня дома кошки… – едва слышно прошептала она. – Как же… У меня дома… кошки…

Серафима Павловна попыталась зацепиться ногами за гравийную дорожку, успевая воткнуть злосчастный мизерикорд в металлическую сетку под зеленой стеной лабиринта. Благодарение судьбе и швейцарским технологам «Европейского союза оружия», тонкое лезвие выдержало обеих.

– Серафима Пална, двенадцать секунд, – дрожащим голосом проблеял Дима, – бросайте бабку и на выход. Ведь премию снимут…

– Дмитрий, – прошипела Серафима Павловна, чувствуя, как начинают дрожать от напряжения пальцы, – я тоже… бабка.

– Бабка, не бабка, – ворвался в наушник раздраженный голос Кости, – тут большие бабки крутятся. Поверьте мне на слово, лучше слушаться. На вас ставки такие, что схлопнется коридор – серьезные люди деньги потеряют. И тогда… не уверен, что они захотят заплатить за новую почку для вашего мужа. Зрители выбрали. Отпускайте.

– А то? – едва выдохнула Сима.

Удар током был не слишком сильным. Таким, что в другой ситуации и боли не почувствуешь. Но пальцы разжались словно сами собой, неудачливая соперница полетела в сизые клубы искусственного тумана под лабиринтом, а пол поехал на место так быстро, что Серафима Павловна едва успела выдернуть руку.

– Пять секунд, – ровно скомандовал Дима.

Сима поднялась и побежала направо. Зацепила ногой отлетевший в сторону шокер. Смертельно надоевший мизерикорд уже получил свою порцию крови и зрительского внимания, и Серафима Павловна разумно решила, что с шокером будет сподручней. Все еще не решаясь выбросить осточертевший клинок, Сима сунула шокер в карман кофты и едва успела проскочить в правый коридор, когда блестящая магониевая стена позади нее сошлась с пушистой самшитовой. Лязгнули скрытые в зелени зубцы.

В руке, слегка онемевшей от удара током, покалывало, боль в боку сделалась почти нестерпимой. Над головой бойко мелькал очередной рекламный ролик.

– Камеры три и шесть – на фонтан Б! – прорезался в наушнике голос Кости. – Дмитрий, уводи свою на левый путь. Семенчуки сейчас сталевара рвать будут. А твоя в двух коридорах, сунется – костей не соберешь. Женя, слесаря уводи на круг. Куда нам столько мяса в один кадр?

– Я вас слышу, – пробормотала Серафима Павловна. – Дима, микрофон.

– Дмитрий! – рявкнул Костя.

Все смолкло.

– У нас назревает новая схватка! – взвился над головой уже другой, восторженный голос ведущего. – Супруги Семенчуки против стальных кулаков Евгения Степаныча Февралюшина. Вот-вот станет жарко, как в мартене…

– Серафима Пална, ради всего прошу, не суйтесь, – грустно позвал Дима. – Берите левый коридор и через арку. А то там у сталевара спонсор крутоват, не про нашу честь. Родной сталелитейный ему бензопилу в игре проплатил. «Дружбу». Может, Семенчуки вдвоем и прорвутся. А вас Февралюшин в оливье порубит. У него на кону младшая дочь-наркоманка, на устранение уже ордер выписан…

– Принято, – оборвала его Серафима Павловна. Взяла влево. Вынула из кармана шокер и на ходу пощелкала для верности, работает ли. – Сколько бегаем?

– Шестнадцать минут, двое выбыло. Восемь в игре, – отрапортовал Дима.

Шестнадцать минут. Если продержаться двадцать – у Сережи будет почка. За полчаса обещали вузовский сертификат.

«Четыре минуты за любовь, еще десять – за Надежду, – усмехнулась сама себе Серафима Павловна. – А потом можно и о “Дружбе” подумать».

Ноги ступали все тяжелее, с каждым шагом загребая гравий. Подумалось, что в юности все это было бы намного проще. Бегать, уворачиваться от ножей, выбираться из-под прижимающих к земле стеклянных потолков. Было бы, наверное, проще убивать, потому что себя жальче. А когда тебе семьдесят, ты приготовился к таблетке, подвел итоги, подписал все бумаги и уверился, что прожил неплохую и относительно правильную жизнь, – вдруг появляется какой-нибудь желторотый коммивояжер надежды Костя. И обещает, что если ты продержишься еще чуть-чуть… и не обязательно убивать… достаточно просто вовремя покидать коридоры и смотреть, чтобы что-нибудь не выскочило из стены…