Золотые росы - Галина Васюкова

- Его дома нет, - прошептала я.

- Ой, жалко как! - сказала Устенька. - Так хочется узнать, чем кончилось. И женщины ждут, я им потом рассказываю...

- Мы попросим, как придет, - заверил Ленька.

- Только вы не говорите, что я тут слушаю, а то он рассказывать не станет, - сказала Устенька.

- Сами знаем, не маленькие, - сказал Ленька, довольный, что и ему доверили секрет.

ТАНЬКА

Однажды, когда мы с Ленькой снова вышли на улицу, я сказала:

- Давай к школе сходим, а?

- Нельзя. Попадет, как в прошлый раз, - рассудительно сказал Ленька.

У нас был еще карантин, и мама не пускала меня в школу. А мне так хотелось туда. Хоть одним глазком взглянуть, что там делается.

- Мы не будем заходить, только подойдем к крыльцу, - уговаривала я.

- Ну ладно, пошли! - согласился Ленька, которому, как и мне, надоело слоняться без дела.

Не подходя к самой школе, мы остановились около соседнего дома и стали наблюдать. Шел урок, и возле школы было пусто. Только одна маленькая девочка топталась у крыльца.

- Интересно, что это за девчонка? - спросил Ленька.

- Первый раз вижу, - сказала я.

- А я ее давно приметил, она мимо нашего дома часто ходит, - сказал Ленька.

- Куда?

- В школу.

- Вот выдумал! - сказала я. - В каком же она классе?

- Не знаю.

- Не знаешь, а говоришь, - рассердилась я. - Со мной, в первом, она не учится. Так что, может, скажешь, во втором или в третьем?

- Может, и в третьем, - назло мне сказал Ленька.

- Тогда чего же она под дверями стоит? - не сдавалась я.

Меня злило, что Ленька не проявляет ко мне никакого уважения, хотя я самым законным образом учусь в первом классе, а о какой-то крошечной девчонке в огромных валенках может думать, что она чуть ли не в третьем классе.

Я уже готова была с ним не на шутку рассориться, как вдруг увидела Петьку.

Он вышел на крыльцо в наброшенном на плечи полушубке. Взявшись было за железную клямку двери, он торопливо отдернул руку, как будто обжегся.

- Чего это он? - удивился Ленька.

- Воду, наверно, пил, и рука мокрая, - сказала я.

- Ну и что? - не понял Ленька.

Пока я объясняла Леньке, что если на морозе взяться мокрой рукой за железо, то сразу приморозит, Петька тоже что-то говорил девочке. Она, подняв голову, таращила на него глаза и молчала. Петька сбежал с крыльца и, обернувшись, крикнул:

- Вот дура! Попробуй, если не веришь!

Он скрылся за углом, а девочка взобралась на крыльцо и подошла к двери. Сначала она потрогала железную клямку рукой, а потом, оглянувшись по сторонам, быстро нагнулась и приложилась к ней языком. И в тот же миг мы с Ленькой услышали писк. Девочка стояла, жалко скрючившись, и скулила, как попавший в беду щенок, а из-за угла выглядывал Петька и трясся от смеха. Ленька бросился к нему. Не ожидавший нападения Петька растерялся. Он прижимался к стене и закрывал лицо руками, а разъяренный Ленька колотил его кулаками по чем попало. Я подбежала и тоже хотела поддать ему разок, но он так отчаянно моргал ресницами, что мне стало противно. Полушубок его упал и валялся в снегу.

- Хватит с него, пошли, - потянула я Леньку.

Обернувшись, мы увидели, что девочка все еще стоит возле двери, неестественно согнувшись и беспомощно расставив руки. Бросив Петьку, мы помчались к ней. Она стояла, боясь шелохнуться. Мелко дрожал прилипший к дверной клямке розовый язычок, и крупные, как горох, слезы катились из глаз.

Ленька уже протянул было к ней руку, но, тут же ее отдернув, быстро спросил:

- Ты корью болела?

Девочка скосила на него глаза с запорошенными инеем ресницами и заревела еще громче.

- Что ты пристаешь к ней с глупыми вопросами! - возмутилась я.

- Это не глупый вопрос, - заявил Ленька. - Как же мы ее отцепим, если, может, нам нельзя за нее браться?

Я не стала с ним спорить, а, сняв варежки, осторожно взялась за клямку. Руки мои обожгло, как огнем.

- Давай, Ленька, - кивнула я.

Ленька понял меня с полуслава. Он тоже снял варежки и теплыми пальцами ухватился за железо. Мы сразу почувствовали, как оно стало согреваться и словно бы оживать. Девочка сначала с опаской наблюдала за нами, видимо, боясь, что мы, чего доброго, еще оторвем ей язык. Потом она немного успокоилась и даже перестала плакать, а спустя минуту язык был уже у нее во рту.

- И как это ты додумалась? - спросила я у нее.

- А он сказал, что сладко, если попробовать языком, - сказала она, утирая нос.

Я поглядела на нее внимательней и увидела, что она совсем еще маленькая, меньше Леньки. Вместо пальто у нее какая-то старая поддевка, подпоясанная веревочкой. Из худых валенок торчат голые пятки, а на голове грязный ситцевый платочек. Не диво, что она вся дрожит от холода.

- Как тебя зовут? - спросил Ленька.

- Танька, - сказала девочка.

- Ой, да это же, наверно, сестра Павлика! - догадалась я.

- Пойдем к нам погреемся, - предложил Ленька.

Танька недоверчиво подняла на него глаза.

- А твоя мама пустит?

- А почему же нет? - удивился Ленька.

- Скажет: "Нанесла только снегу", - вздохнула Танька, взглянув на свои валенки.

- Наша мама не скажет, - вмешалась я. - Пошли!

- А мне Павлик не велел людям надоедать, сказал, чтоб я дома сидела... А дома скучно... - снова вздохнула она.

- Сам пусть сидит, раз он такой умный, - рассердился Ленька. - А ты к нам приходи, и...

Он умолк на полуслове. Я обернулась и увидела Лещиху, направляющуюся прямо к нам. Рядом с ней шагал Петька.

- Бежим! - шепнула я, оглядываясь по сторонам, но Ленька даже с места не двинулся.

- Так что же это вы, голубчики, делаете? - прищурившись, ехидно завела Лещиха. - Дитя с урока на минутку вышло, а вы, как разбойники, из-за угла на него...

- Это ваш Петька разбойник, а не мы, - храбро заявил Ленька.

- Он ее первый обидел, - добавила я, кивнув на Таньку.

- Думаете, если ваш отец председатель, так на вас уже и управы нет?! Или это у вас в городе мода такая - драться? - не слушая нас, повышала голос Лещиха. Она разошлась вовсю и визжала все громче и громче. Вокруг стали собираться люди, и мне было стыдно. Вдруг я увидела маму. Она торопливо шла в нашу сторону. Подойдя, окинула всех быстрым взглядом и, нахмурившись, спросила:

- Что еще натворили?

- Да ничего особенного, - совсем уже другим тоном запела Лещиха. Подрались немножко, известное дело - дети, - улыбнулась она.

Мама покраснела и, не глядя на нас, сердито сказала:

- А ну, марш домой!

Я потянула Таньку за рукав.

- Может, я лучше пойду? - поглядывая с опаской на маму, прошептала Танька.

- Нет уж! - возмутился Ленька. - Мы тебя выручали, а теперь ты нас бросаешь?

Танька умолкла и покорно поплелась за нами. Мы все трое ввалились в дом и молча выстроились у порога.

- Ну? - обернулась к нам мама.

- Это Танька, - поспешно сказал Ленька.

- Сестра Павлика, - уточнила я.

Танька, открыв рот, во все глаза смотрела на маму.

- Ты же вся замерзла! - взглянув на нее, воскликнула мама.

- Не вся, у нее только язык отмерз, - сказал Ленька. - Покажи язык, Танька! - скомандовал он.

Девочка покорно высунула язык. Кончик его был весь красный, как ободранный.

- Вот видишь! - торжественно сказал Ленька.

- Это все Петька... - подхватила я.

- Как это? - удивилась мама.

Перебивая друг дружку, мы торопливо рассказали, что произошло возле школы.

- Негодяй какой! - возмутилась мама. - Ну, полезайте на печь греться!

Мы обрадовались, что все так хорошо обошлось, и начали быстро раздеваться.

- Крошечная совсем, - сказала мама, помогая Таньке развязать платок.

Танька уклонилась от маминой руки, которой та хотела погладить ее по голове, и, ловко выскочив из валенок, юркнула вслед за нами на печь.

ЧУДО

Наша мама просто не может без дела. Пока мы болели и она была дома, ей некогда было ни о чем думать, а сейчас она говорит, что стосковалась по работе, хотя я никогда не видела, чтобы она хоть минутку посидела. Вечно она или шьет, или пишет что-то в толстой тетрадке и при этом все время щелкает на счетах, или стирает и убирает в квартире. У нас стало так хорошо и уютно, что даже тетка Поля одобрительно посматривает вокруг.

Я не представляю, что будет, когда она снова скоро уедет. Папа тоже, видно, беспокоится. Однажды он сказал:

- Лена, ты как думаешь насчет работы? Может, тебе еще ее пока оставить... на время...

- Я и сама уж подумывала. Какая тут работа, когда таких вот малышей девать некуда, - вздохнув, потрепала она Лилю по вихрастой головке.

- Ты не горюй, мы тебе здесь найдем работу, - обрадованно сказал отец. - Библиотеку организовать надо и... еще дело найдется...

- А еще можно в магазин, - вмешалась я, представив, какая нам с Ленькой тогда будет жизнь.

- Ну, в магазин я не гожусь, - улыбнулась мама.

- Ничего, - успокоила я ее, - на счетах ты уже умеешь, тебе бы только взвешивать научиться...

Но, к великому моему огорчению, мама и не подумала устраиваться в магазин. Она или помогает колхозному счетоводу подсчитывать всякую всячину или воспитывает нас. И от того и от другого нам с Ленькой пользы мало. Сидим дома, как привязанные, и без разрешения - ни шагу. Никаких развлечений! Вроде мы на хуторе живем, а не в деревне. Хорошо, что я хоть стала уже ходить в школу. А у Леньки единственное развлечение - это Танька.