Академия Карлайл (СИ) - Настасья Новак

Безлюдно. Вдруг стало страшно. Ужас накатил неожиданно, заставляя выплеснуть весь запас адреналина. Почему-то мысль о том, что моё тело здесь никто не найдёт показалась довольно-таки логичной. Точно! Надо блефовать, но делать это уверенно, чтобы поставить Фишер на место.

— Алекс, иди к чёрту. Тебя вообще не касается, что я тут делаю. А вот что здесь делаешь ты — очень интересно. — Я подошла к ней вплотную, чтобы она невольно попятилась назад. Кажется, мама называла это «психологической атакой», она у меня спец в таких вещах. Осталось только надавить на больное. — Неужто ты тут, потому что твои папочка с мамочкой хлопочут о твоем провальном поступлении? — О, да, я ждала, когда смогу ей припомнить её же слова. Судя по всему, у меня получилось найти слабое место в её броне. Вся спесь рыжей постепенно улетучивалась.

— Я… — Алекс замялась. — Ты! — Она попыталась хватить меня за волосы, но я перехватила её руку и скрутила за спиной, согнув её в локте так, что двигаться она не могла. Ну, конечно, когда кончаются слова, в ход идёт сила.

— Фишер, успокойся. Мне на тебя плевать. Я сделаю тебя в два счёта ровно так же, как это было и в школе. Советую тебе уйти отсюда и не приближаться ко мне ни на метр. — Я чуть сильнее надавила на руку, от чего она взвизгнула от боли. — Ох, Фишер. Хоть ты меня и выводишь из себя, но победить меня ты никогда не сможешь.

— Ана! — Я подняла глаза. Роб стоял напротив нас. — Отпусти её. Она того не стоитю — Роберт посмотрел на Фишер с таким же презрением, что и я смотрела на неё с момента нашей первой драки.

Пришлось отпустить руку. Она выпрямилась и независимо оправила блузку, смерив при этом и меня, и брата презрительным взглядом.

— Любишь ты нарываться, Кортез. Что ж, разлюбишь когда-нибудь… — С этими словами она покинула нас, направляясь модельной походкой вон из сада.

Она ясно дала понять, что будет копаться и выяснять, почему в это время года я здесь, а не дома. Да, это немного усложняет мою и без того уже сложную жизнь. В голове маячила только одна мысль: что будет, если кто-то вроде Алекс узнает о секретном подразделении. Вся система, создающаяся годами, может пойти коту под хвост! От сильной паники меня затошнило. Роберт, до этого растерянно стоявший поодаль, будто понял, что именно беспокоит прямо сейас, подошёл ко мне и обнял, успокоив, что никто и никогда до этого не узнавал секрет Академии, тем более так просто.

— Ана, успокойся. Все будет нормально. У меня для тебя сюрприз… — Роб заговорщически улыбнулся.

— Какой? Ты же знаешь, я не люблю сюрпризы! — Сюрприза мне сейчас и впрямь хочется меньше всего. Спасибо, на всю жизнь хватит теперь!

Но Роберт промолчал. Только успокаивающе провёл рукой по моей спине и мягко подтолкнул к выходу.

Выйдя из теперь не «своего» укромного местечка, я пошла за Робертом в сторону главной парковки. Чем ближе мы подходили, тем отчетливее я начинала видеть машину. Ту самую машину. Это был автомобиль родителей…

Руки затряслись, голова разболелась ещё сильнее, а ноги и вовсе перестали меня слушаться: мои нижние конечности просто встали как вкопанные и не могли пошевелиться.

Серьёзно? Вот именно сейчас?! Когда я ещё так зла на них? Мне хотелось кричать и крушить всё вокруг. Боль от обмана родителей просто съедала меня изнутри. А ещё больше меня съедала моя ложь… Ведь я сейчас делаю все тоже самое со своими близкими, что и мои родители со мной.

Да чтоб меня! Хотя бы на секунду я могу забыть об обиде?! Сейчас я лишь хочу обнять их, а уже потом буду выяснять отношения.

Я сломя голову побежала к родителям, кинулась папе на шею, но, ощутив тепло родного человека, не смогла совладать со своими эмоциями — накопившиеся обида и злость вылились в страшный и нескончаемый поток слёз. Мне было так больно, что хотелось кричать.

Со спины я почувствовала, как мама гладила мои волосы и, обнимая, шептала: «Прости нас, милая». Я уж и забыла, что она может быть такой: мягкой и домашней. Последнее время я представляла её лишь в гневе или осуждающей, но никак не… виноватой, какой она и была сейчас. Сколько времени я так простояла… Может, пару минут, а может и дольше.

Немного успокоившись, я отстранилась от отца и сквозь пелену слёз попыталась разглядеть родителей: мама, как и всегда, выглядела потрясающе — теперь, узнав правду о деятельности родителей, я могу с уверенностью сказать, что она тратила много сил на свою внешнюю красоту — точёное и в меру накачанное тело (о да, она и впрямь могла драться на каблуках, я думаю), красивый и ровный загар, идеально выкрашенные волосы в иссиня-черный и ни намека на синяки под глазами. Для меня всегда было загадкой, как ей удается так идеально выглядеть. Тем не менее, мама умела показать всю свою внутреннюю мощь с помощью одного лишь взгляда.

А меленький и аккуратный курносый носик и голубые глаза добавляли в эту истинную красоту изюминку. Русские корни выделяли маму среди других женщин. Не даром папа всегда говорил, что русские женщины самые красивые в мире.

Ну, а папа для меня всегда был эталоном мужской красоты и силы. Крепкое телосложение, широкие плечи, брови домиком, сведенные к переносице, четкие и острые скулы могли напугать кого угодно. А рост под два метра усиливал этот эффект. Лишь те, кто знал его близко, могли с уверенностью заявить: Фредерик Кортез не был тираном и злодеем, наоборот — его вежливость, образованность и преданность близким поражала.

Однако, характер моих родителей никогда нельзя было назвать мягким — они оба были словно океан, который мог сменить свою благосклонность на гнев за считанные секунды.

— Моё солнышко. — Папа ещё раз обнял меня, целуя в макушку. — Мы с мамой только сейчас смогли приехать. Вероятно, ты знаешь, если не всё, то многое. Прости нас, малышка.

— Ана… Мы очень вин… — Кажется, мама действительно раскаивалась.

Я понимала, что если сейчас не выскажу всё, что у меня на душе, то это навсегда встанет стеной между мной и родителями. Пусть потом я пожалею. Но лучше сейчас, чем потом, когда страсти немного поуляжутся.

— Стоп. То есть вы сейчас думаете, что обнимите меня и поцелуете,